Эви тихонько вздохнула:
— Тарн. Я знала, что ты придешь. Ты должна вызволить меня отсюда. Они не отпускают меня, хотя я все время прошу об этом. Мне говорят, что, если я хочу поправиться, я должна забыть Каза. Забыть, как сильно я его любила. Признать, что между нами все кончено. Но я не могу, не могу. Они дают мне что-то, чтобы я успокоилась. Чтобы спала. Но я вижу его во сне. Мне снится, что он все еще мой. — Ее пальцы с силой сжали руку Тарн. — Я не хотела жить без него. Ты должна понять. Тебе известно, что он для меня значил. Ведь я связала с ним будущее.
Тарн спокойно произнесла:
— Покончить с собой — не решение проблемы, поверь. — Она помолчала. — Эви, ты очень красивая девушка, ты встретишь другого человека, хорошего, честного. Он полюбит тебя и искренне захочет делить с тобой жизнь.
— Но я хочу Каза. — Эви еще сильнее сжала руку сестры. — Я отдала ему все. Как он мог бросить меня?
— Не знаю. — Тарн осторожно высвободила руку. — Но нам не стоит говорить об этом, иначе ты разнервничаешься. Если они узнают, то больше не разрешат мне к тебе приходить.
— А у меня кроме тебя никого не осталось. — Эви упала на подушки. Ее лицо побледнело. — Каз никогда сюда не придет, правда? Я ждала, ждала, но этого не будет. Теперь я знаю. — По ее щеке поползла слеза. — Как он мог так со мной поступить? Повернуться и уйти, будто я ничего не значу?
Тарн чувствовала, как ярость охватывает ее, и, чтобы вернуть контроль над собой, впилась ногтями в ладони.
— Но ты значишь, — возразила она с дрожью в голосе. — Очень скоро он поймет, как много ты значишь, и ему будет хуже, чем можно себе представить. — Она протянула Эви платок. — А теперь вытри глаза и постарайся сделать вид, что мой визит принес тебе пользу. Когда я приду в следующий раз, мы серьезно поговорим о том, как нам поступить с Казом Брэндоном.
За ужином она спросила:
— А что вы думали о женихе Эви, тетя Хейзел? Не казалось ли вам иногда, что у них не все хорошо?
Приемная мать положила нож и вилку и посмотрела на Тарн.
— Но я никогда его не видела, — призналась она. — Я знала все только со слов Эви, а она боготворила его.
— Никогда не видели? — медленно повторила Тарн. — Но как же так? Вы хотите сказать, что она никогда не приводила его домой?
— Ну, вряд ли она стала бы это делать, — сердито заметила миссис Гриффитс. — Он привык к роскоши, а у нас простой маленький дом. Но они хотели пышно отпраздновать помолвку. Тогда я и должна была познакомиться с ним.
— Понимаю, — протянула Тарн, хотя на самом деле ничего не понимала. — И вас это устраивало? — поинтересовалась она, секунду поколебавшись.
— Пока моя девочка была счастлива, и я была счастлива, — отрезала миссис Гриффитс.
Теперь у Тарн появилась пища для размышления на остаток вечера.
Когда Тарн через несколько дней вновь приехала в «Убежище», профессор, к ее удивлению, встретил посетительницу с холодной улыбкой:
— Думаю, вы найдете, что вашей сестре стало немного лучше. Она очень хочет повидать вас. — Он помолчал. — Но вы еще некоторое время будете ее единственным гостем. Просил ли вас кто-нибудь что-то ей передать? Если да, могу я знать, кто и что?
— Мать Эви просила передать, что любит ее, — ответила Тарн, гордо вскинув голову. — Надеюсь, это разрешается?
Профессор опять поколебался, потом ответил:
— Конечно.
И вызвал сестру Фарлоу.
Эви сидела в кресле у окна. Ее недавно вымытые волосы чуть вились, на щеках появился слабый румянец.
— Ну, — сказала Тарн, целуя сестру в щеку, — если так пойдет дело, ты очень-очень скоро выйдешь отсюда.
— Хорошо бы, — со вздохом проговорила Эви. — Но мне ясно дали понять, что надеяться на это не стоит. Так бывает, когда совершаешь безумные поступки. И все из-за него. — Она ударила кулаком по ладони. — Надо было быть сумасшедшей, чтобы верить ему. Я должна была понять, что он просто играет. — Ее голос дрогнул. — О господи! Я должна была убить его, а не себя. Ты считаешь, надо причинить ему боль? Этого мало. Мне нужно, чтобы он перестал хотеть жить.
— Может быть, нам удастся и это. — Тарн села в кресло напротив. — Но успокойся, родная, потому что я хочу кое о чем спросить тебя.
Эви пристально посмотрела на нее и прикусила губу:
— О чем?
— Что ты рассказывала ему? О твоей маме? Обо мне?
— Ничего. Он никогда не хотел говорить о семейных делах.
— Тебе это не показалось странным? — осторожно спросила Тарн.
— Таков его стиль, — пожала плечами Эви. — И я приняла его. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что, если он не знает о моем существовании, мне будет проще, когда мы встретимся.
— Ты хочешь встретиться с ним? — Эви напряглась и побледнела. — Нет, ты не можешь. Ты не должна. Ты… ты не знаешь, что он собой представляет.
— Но именно это я и хочу узнать, — сообщила Тарн. — Я должна все выяснить о нем, чтобы причинить ему вред. Надо найти его ахиллесову пяту. Она непременно должна быть. Она есть у всех. — Тарн помолчала. — Ты уверена, что никогда не упоминала обо мне? Не называла ему мое имя?
— Нет, никогда. — Эви покачала головой. — Зачем? — Она вздрогнула. — Все равно, держись от него подальше, Тарн. Это небезопасно. Он… У него могущественные друзья.
— Я не собираюсь идти на ненужный риск. То, что он не знает, кто я, дает мне преимущество. — Тарн старалась ободрить сестру, хотя в душе была потрясена предупреждением. Ведь Каз Брэндон и сам по себе могуществен. — Но если я хочу причинить ему такую боль, какую он причинил тебе, я должна сблизиться с ним. Понять, куда надо ударить, чтобы ранить глубже.
— Ты сможешь это сделать? — тихо спросила Эви. — Тогда, наверное, безумна ты, а не я.
— Я могу, по крайней мере, попытаться. — Тарн поколебалась. — Я не собираюсь ничего рассказывать твоей маме. Это наш с тобой секрет. И я не останусь на Вилмонт-Роуд. Перееду к подруге.
— Ты в самом деле собираешься это сделать? — Эви беспокойно заерзала, ее лицо побледнело. — Лучше бы я вообще не упоминала о нем, — добавила она жалобно. — Ну вот, у меня начинает болеть голова. Тебе лучше уйти.
— Да, конечно. — Тарн встала, с тревогой посмотрела на сестру и ласково произнесла: — Эви, этому человеку надо объяснить, что нельзя шагать по головам людей. То, что он с тобой сделал, привело к ужасным последствиям, и я не могу это простить. Ты сейчас не можешь нанести ответный удар, а я могу. — Она постаралась изобразить веселую улыбку. — И тебе не о чем волноваться.
— Ты думаешь? — Эви пожала плечами и отвернулась к окну. — Это потому, что ты его не знаешь.
