Почему я так на него реагирую? Столько лет прошло! Как нелепо… Как страшно снова влюбиться…
— Я не позволю, чтобы ты продолжала там работать, Птичка.
— Прекрати, Тимур, — выпаливаю слишком отчаянно. — Это тебя не касается. Это моя жизнь. Ты должен просто уехать…
— Я не уеду, пока ты там работаешь, — жестко перебивает он меня. — Или ты хочешь сказать, что тебе самой нравится, когда всякие мудаки пялятся на твою задницу и там же под градусом надрачивают?!
— Не твое дело, что мне нравится, а что нет! Может… Может, я вообще жажду их внимания!
— Да, конечно, — смеется прямо мне в лицо. Но веселья в нем мало. Скорее злость и еще что-то… Распознать не могу. — Я был там и наблюдал за тобой. Видел, как ты постоянно одергиваешь одежду и сутулишься, чтобы скрыть грудь. Как вздрагиваешь, когда кто-то оказывается слишком близко. Я не идиот, Полина. Те, кто жаждут мужского внимания, так себя не ведут.
Мне нечего возразить. Просто смотрю ему в глаза и сердито дышу.
— Не будешь ты там работать, и точка. А посмеешь ослушаться… Увижу тебя там хоть раз, разнесу к херам весь этот ваш клуб!
— Ты нормальный вообще? — голос от злости звенит. — Не смей ставить мне условия! Ты… Ты вообще не понимаешь, о чем говоришь! Где, по-твоему, еще мне работать, чтобы хватало денег на троих человек, один из которых ребенок и часто болеет? Я уж молчу про аренду жилья и оплату учебы!
Не собиралась ведь все это вываливать. Наоборот, хотела показать, как все у нас замечательно… Сорвалась на эмоциях. Жаль, что слово не воробей… Взгляд Тихомирова меняется. Кажется, что время отматывает на четыре года назад. Он будто снова просто лучший друг моего брата. Парень, в которого я безумно влюблена… Сколько раз он смотрел на меня вот так — пронзительно и нежно.
Да что ж такое? Совсем раскисла и забыла, чем все закончилось.
— Что произошло? — тихо спрашивает Тихомиров. — С Артуром. Как он погиб?
— Никто не знает. Его нашли с ножевым… — выговариваю дрожащим голосом. — Полиция так и не смогла никого найти.
— Понятно, — тяжело выдыхает. — Найму человека, чтобы занялся делом нормально.
— Правда? — не знаю, как реагировать. Трудно поверить, что ему не все равно. Они ведь разругались тогда в пух и прах. Причин я не знаю, но брат стал резко реагировать на любое упоминание о Тимуре. Даже если в новостной ленте мелькал, сразу переключал. — Ты не обязан.
— Давай я сам решу, кому и чем обязан, хорошо?
Замолкаем. Я отворачиваюсь, чтобы хоть как-то отгородиться, но все это время чувствую, что продолжает смотреть на меня.
— Полина, — зовет пару минут спустя.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты работала на меня.
— Что? — от изумления забываю, что не хотела смотреть на него. Поворачиваюсь и вскидываю взгляд. — И что это за работа?
Тимур выглядит серьезным, а я уже чувствую себя оскорбленной. Неужели он предложит мне какую-то похабщину?
— У меня строгий режим и спортивная диета. А у тебя любовь к готовке и подходящее образование.
— Что? — растерянно выдыхаю я. — К чему ты это говоришь?
— Я предлагаю тебе должность су-шефа в моей команде.
— Ты шутишь?
— Через неделю я улетаю в Майами, чтобы готовиться к бою. Ты поедешь со мной, Птичка?
На моей улице не просто грузовик с пряниками переворачивается… Я будто в мире своих грез оказываюсь. Заниматься любимым делом, получать за это достойную оплату, не бояться «завтрашнего дня» и… Все это в Майами? Да кто от такого откажется? Правильно, Полина Птенцова.
Это ведь Тихомиров. Я не могу с ним уехать. Я не могу находиться с ним рядом.
— Спасибо, конечно… — очень трудно отвергать его предложение, да еще и звучит, как будто свидетелей Иеговы отсылаешь. — Но я не могу оставить сына.
Тимур молчит. Понятия не имею, как реагирует. Не могу поднять взгляд и посмотреть ему в лицо. Слезы душат.
Скорей бы ушел…
— Возьмешь ребенка с собой, — уверенно заявляет Тихомиров, а я от потрясения прекращаю дышать.
5
Птичка
Кручусь перед зеркалом и придирчиво оцениваю себя в белье. Наверное, мне стоит сбросить пару килограмм перед Майами, если планирую показаться там в купальнике. В трусах бедра выглядят как-то слишком массивно. О заднице и вовсе молчу… В шортах мне казалось все достаточно симпатично, и девочки на работе комплиментами не раз сыпали. Стоило поразглядывать себя в белье раньше… Теперь-то что делать? До поездки пять дней. А еще маму ругала, что она поглощает сладости, как шредер бумагу. Вот где моя любимая паста отложилась. Рядом с Тимуром всегда какие-то шпалы вертятся, и тут я, как та самая Ким… У нее хотя бы муж есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Боже, о чем это я?
Хватаю первые попавшиеся джинсы и, едва не заваливаясь на пол, яростно их натягиваю.
Я лечу с Тихомировым, чтобы работать. И мне, конечно же, абсолютно все равно, что он подумает о моей фигуре! Мы даже не друзья. Не то что… Все. Не хочу об этом даже думать. Стараюсь сфокусироваться на приятном. Очень радуюсь тому, что Миша будет купаться в океане и греться на солнышке. Нам педиатр несколько раз советовал съездить на море, чтобы иммунитет повысить, но никогда не было такой возможности. Кроме того, Тимур сказал, что Миша в Америке сможет учить английский и при желании посещать местный сад. Он так же предлагал оплатить няню, но я, естественно, отказалась. Это очень дорого, а он нам по сути никто.
Три дня прошло после нашего разговора. Мы с мамой переехали, обосновались на новом месте. Только я еще не определилась, что с собой брать, поэтому не все разложила. Тихомиров велел много «тряпья» не набирать, но не лететь же в такую даль с ребенком без минимального запаса.
— Мам, мне уйти нужно, — заглядываю в кухню. — Инга Игоревна обещала сегодня расчет выдать, и там еще какие-то бумаги нужно подписать, — мама, едва взглянув на меня, продолжает увлеченно стучать по клавиатуре ноутбука. — Если вдруг не успею, подстрахуешь с садом, чтобы Миша не остался последним?
— Конечно, доня, — и дальше тарабанит. Смотрю на нее, размышляя, не забудет ли она в пылу азарта о моей просьбе — такое уже случалось. Уже собираюсь ее еще раз окликнуть, как вдруг мама сама останавливается. На какое-то время подвисает с согнутыми над ноутбуком пальцами, будто ее заморозили, и резко поднимает на меня ошалелые глаза. — Ну, конечно! Мне нужны подробности!
— Какие подробности?
— Какие, какие… Из первых уст!
— Мам, ты меня пугаешь, — серьезно говорю ей. — Что ты там пишешь опять? Опять «космическую любовь»? — без какой-либо издевки цитирую ее слова. Я в этом вообще слабо понимаю. Читать мне некогда, а то, что она мне периодически рассказывает, в цельную картинку собрать не получается. Честно говоря, больше на какой-то бред походит. — Ты же не полетишь в космос? — смеюсь я. — Я тебе даже с парашюта прыгать запрещаю.
— Да какой космос, доня, — в прямом смысле отмахивается. Подскочив со стула, несется ко мне и сообщает «радостную» весть: — Теперь я пишу книгу про вас с Тихомировым!
Если бы меня внезапно огрели дрючком по голове, эффект поистине был бы менее ошеломляющим.
— Каких еще «нас»? Что ты себе напридумывала?
— Сюжет — бомба! — восклицает мама, не теряя энтузиазма. — Он — властный альфа, чемпион мира по боксу. Она — бедная официантка из провинции. А название, знаешь, какое? — спрашивает, но ответа не дожидается. Расталкивая ладонями воздух, словно размещает слова на билборде: — «Птичка для чемпиона мира».
— Нет, ты точно сумасшедшая… Сумасшедшая! Будто не в курсе, что я лечу в Америку работать!
— Если я сумасшедшая, то ты просто дурочка, — парирует мама. — Вот скажи, где твои глаза были четыре года назад? Ты же Тихомирову всегда нравилась! Вот нет, чтобы ему дать и укатить за границу, нашла какого-то охламона…
— Боже, мама! Угомонись!
— А я напишу, что все у вас получилось, — не унимается она. — Только мне нужны подробности. Много подробностей! Вот вы будете жить в одном доме, а ты ему нравишься… Ты же в курсе, что я пишу «18+»? — поддает особо интригующим тоном, не забыв в конце фразы многозначительно хмыкнуть. — Ты должна каждый день мне звонить и обо всем докладывать. Диалоги прям конспектируй, — напутствует мама с полной серьезностью, а у меня глаза на лоб лезут. — Я ваш прошлый разговор на кухне подслушала, так все и записала. Нет, ну немножко приукрасила для полноты картины. Ты ж у меня сухая, как таранька — ни нежности в голосе, ни эротичности. Вот звони мне, я тебе при случае совет дам, а ты будешь меня вдохновлять…
