это твердая мышца, напряженная. Единственное, что я не делаю, это не отпускаю. Я никогда не отпущу этого мужчину.
Его темп уверенный и постоянный, и совершенно неподконтрольный мне. Как я предположила, он трахает мой рот. Я его игрушка. Его дыхание становится немного хриплым, он дрожит, и это лучший звук в мире, стойкий Иэн Абернети начинает распадаться из-за того, что он делает со мной.
— Открой глаза, Клео.
Я не знаю, когда они закрылись, но я смотрю ему в лицо. То, что я вижу, трясет меня. Да, в его выражении есть похоть. Да, удовлетворение от удовольствия от теплой влаги вокруг его члена. Но он не использует меня случайно или безлично. Жестоко счастливый, это единственное описание, которое я могу придумать.
— Молодец. Ты сводишь меня с ума своим ощущением.
Его похвала зажигает меня. Мне нравится идея радовать его, как бы это ни было сумасшествием. Он, должно быть, это понимает, потому что продолжает говорить мне этим грубым голосом, его шотландский акцент как горячее поджаренный хлеб, что я прекрасна, идеальна, и он хотел, чтобы мой рот был на нем. Он говорит мне, что это все, что он представлял, и даже больше. Он говорит мне, что я его маленькая красавица, и это словно пить теплый мед. Сладко, так сладко.
Он говорит, что он никогда не был настолько возбужденным, и я верю ему.
Переместив одну руку, чтобы обвить мои волосы вокруг своего кулака, другая крепко держит мою голову. Он нажимает сильнее, его установленный ритм немного меняется на скачки, по мере того как он еще больше раздувается под моими губами.
Я держу его взгляд, когда он дрожит и хватается за дыхание, его хватка усиливается и тянется за моими волосами. Лишь намек на боль, и это так хорошо.
Нет предупреждения, когда он вытаскивает и обливает мои груди. Потоки горячего семени падают на мою кожу. Я уже была расплавленной между ног, но его сперма кажется мне как горячий клей, который связывает каждую часть зажигая меня в огне.
Его зеленые глаза не покидают мои. Мы заперты. Я думаю, он хотел, чтобы я открыла глаза, чтобы я увидела, что это он отмечает меня, и я не могла этого отрицать.
Как будто я могла. Я не могу отказать ему.
Иэн Абернети. Я буду помнить его в своем рту и на своей коже до конца своей жизни, даже если эта жизнь действительно сократится из-за того, что я провалилась в своей задаче здесь.
Я подавляю непроизвольный крик несогласия, когда он двигается. Без его тела на моем я ощущаю укус ночного воздуха и горячий стыд от того, что наслаждалась каждой частью этого.
Иэн исчезает в том, что я предполагаю, ванной комнате. Слышу включение воды. Надеюсь, он не собирается… мой разум отказывается додумывать, что он мог бы сделать сейчас. Когда он возвращается, его выражение нейтрально. Нет признаков той эмоции, которую я видела раньше. Он садится рядом со мной, и мне требуется секунда, чтобы осознать, что мягкая влажная тряпочка протирает мою грудь, что он моет меня.
И я позволяю ему.
— Моя грязная девочка, — шепчет он, когда его семя размазывается по моему соску.
Я думаю, что мне следует возразить, но я беспомощно киваю.
Когда я чиста и суха, и ты бы никогда не догадалась, что он кончил на меня, он заговорил.
— Клео.
— Да.
— Я не сказал, что ты слишком много говоришь. Я сказал, что ты говоришь много.
Ох. Что это значит? Я предполагала, что это критика, потому что всегда так, когда мой отец говорит, что я болтливая.
— Ты уже получила свое наказание. Теперь ты получишь мое.
И вот тогда страх снова начинает бегать по моей коже. Я не знаю, чего ожидать, но это не его растяжение своего длинного тела надо мной. Наши носы касаются.
— У тебя есть одна свободная рука.
Подождите, что?
Я забыла. Моя неосновная левая рука лежит на кровати с тех пор, как Иэн вырвал ее из моего захвата, как будто она была связана так же, как и мои другие конечности.
Итак, я делаю логичную вещь с моим средством побега. Я засовываю свои ногти в его глаза — нет.
Нет.
Я не делаю этого. Это было бы слишком разумно, и я оставила разум в Лондоне вместе с умеренностью, сдержанностью и долгосрочными перспективами выживания.
Я охватываю затылок его шеи и тяну его рот к поцелую.
Он стонет, когда наши губы встречаются.
Затем он поглощает мой рот, и я его.
Это чувствуется как-то более запретно, чем то, что он только что сделал со мной. И рискованно тоже. Этот поцелуй отчаянный, его язык выдвигается, претендуя на меня, и я пытаюсь сделать то же самое. Я не знаю, как долго мы целуемся так. Грязно и мокро, но также удивительно невинно, учитывая, что я пыталась убить его, а затем сказала, чтобы он вставил свой член мне в горло. Может пройти эоны, пока я не потеряю терпение от наших губ, скользящих друг по другу. Он держится, так что его вес не сокрушает меня, и это кажется ужасно несправедливым.
Я хочу чувствовать каждую его часть. Эта жестокая сила, да, и размер этого великолепного мужчины. Несмотря на то, что я привязана, я извиваюсь и пытаюсь набить себя на него.
— Моя нуждающаяся девочка… — шепчет он, отводясь назад и удерживая моё бедро в своей большой ладони, прижимая меня к кровати. — Я собираюсь сделать еще одну вещь, о которой мечтал с тех пор, как мы встретились: вылизать твою киску до тех пор, пока ты не закричишь и не кончишь мне в рот. Я не собираюсь останавливаться после этого. Я продолжу, пока ты не будешь пульсировать под моим языком хотя бы дважды. Я засуну пальцы в этот сладкий узкий проход и буду ласкать тебя до беспамятного удовольствия.
Стон желания борется, чтобы вырваться из моей груди. Мои бедра двигаются сами по себе, пытаясь крутиться, несмотря на его хватку,
