— Зарикс, — говорю я, и он открывает глаза, хотя видно, что это движение ему дорого обходится, и его голос тяжелеет от боли.
— Первой целью будет племя Текара. Но этой информации нельзя доверять. Теллу отвернулся от нас.
Он — ходячий мертвец. Я не терплю предательства.
— Только Теллу? — спрашиваю я. — Или все его люди?
Он хмурится.
— Все. Они верят, что под вуальди им будет лучше. На их людей не охотятся ради мяса, поэтому они решили рискнуть и стать союзниками вуальди.
Я скриплю зубами, но киваю.
— Что-нибудь еще?
— Ее нога, — говорит он, кивая в сторону женщины. — Ей нужен целитель.
Я жестом подзываю одну из целительниц, и та выходит вперед.
— Поправляйся, Зарикс, — говорю я. — Ты нам понадобишься.
Я выхожу из кради, чертыхаясь. Рядом со мной Брикс сердито смотрит на любого, кто хотя бы взглянет на него, и мы оба молчим, размышляя над словами Зарикса.
Вуальди — плотоядная чума на этой планете. Тот факт, что им удалось сотрудничать достаточно долго, чтобы представлять реальную угрозу браксийскому племени, становится совершеннейшей неожиданностью.
Племя Текара невелико. Он не стремится к захвату земель и, кажется, довольствуется тем, что просто управляет своей скромной территорией в одиночку. Мне трудно понять это удовлетворение, но король племени никогда не представлял для меня угрозы и не производил никаких товаров, достаточно уникальных для торгового соглашения.
К сожалению, его отказ развивать свое племя и территорию сделал его мишенью.
Мы входим в кради, и я игнорирую Великую Комнату в пользу Малой, которую использую, когда хочу уединиться. Мой отец создал Великую комнату, чтобы его люди могли видеть их катая и чувствовать связь с ним. Хотя я уважаю традицию, все мои самые важные решения принимаются вдали от посторонних глаз.
Я смотрю на Брикса.
— Мне нужно увидеть Тазо.
Он кивает и уходит, его лицо все еще мрачно. Узнав, что вуальди планируют напасть на браксийское племя, пошатнулись основы всего, что мы предполагали об этих существах.
Стиснув зубы, я опускаюсь в свое любимое кресло, уставившись на темно-синюю стену.
— Недооценивай своих врагов на свой страх и риск, — говорил отец. — Иначе они нападут, когда ты меньше всего этого будешь ожидать.
Как катай самого большого браксийского племени на Агроне, я потерпел неудачу.
— Катай. — Тазо кивает с легким поклоном, и я указываю на кресло. Он погружается в него, его глаза блестят и сфокусированы на мне.
— Твои действия, приведшие Зарикса в лагерь, спасли ему жизнь, — говорю я.
Воин отводит взгляд, на его челюсти дергается мускул. Когда-то эти двое мужчин были близки, как братья. Теперь Зарикс обращается с Тазо так, словно он едва знаком.
— Что сказали целители? — спрашивает Тазо.
— Они работали над ним. Я ожидаю, что он встанет через несколько дней и отправится в племя Текара.
Тазо напрягается, и я откидываюсь назад, приподнимая бровь.
— Да?
— Я бы хотел поехать с ним.
Я киваю.
— Поедешь. Однако тебе придется последовать за ним уже после того как он уйдет.
Тазо закатывает глаза, и, несмотря на всю серьезность ситуации, я смеюсь. Зарикс хорошо известен тем, что считает, что судьба каждого на этой планете лежит на его широких плечах. Обычно он настаивает на охоте в одиночку.
— Пошли посыльного, как только прибудете в племя Текара, — говорю я.
Тазо кивает и встает, чтобы уйти, а я улучаю момент, чтобы представить себе женщину, которая сейчас отдыхает в комнатах катала. Она свирепая женщина, и ее поступки доказали, что она благородна и отважна. После стольких лет трудно поверить, что она так близко.
Я почти не сомневаюсь, что Алексис начнет препираться со мной из-за моих планов относительно нее. Однако она окажется в меньшинстве.
Женщина с ледяными глазами никогда не покинет меня.
Глава 3
АЛЕКСИС
Я позволяю ресницам затрепетать, а затем опускаю глаза, уставившись в землю.
Я не могу сдержать слез, но, судя по сочувствию на лице охранника, я выгляжу достаточно несчастной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Просто… если это место будет моим новым домом, мне, наверное, стоит осмотреть его, как ты думаешь?
— Э-э…
Я придвигаюсь ближе, кладу руку ему на грудь для равновесия и смотрю на него из-под ресниц.
Бедняга похож на оленя в свете фар.
После вчерашней ванны я вырубилась, а сегодня проснулась рано утром, от того, что у меня урчало в животе. Я опустошила поднос со свежими фруктами, орехами и хлебом и принялась мерить шагами комнату, пытаясь примириться с новой ситуацией.
Ты можешь пройти через это, Алексис. Посмотри на это дерьмо. Чистая вода, много еды, удобная кровать. Тебе бы это понравилось, когда ты была ребенком.
Воспитание в приемной семье было тем еще удовольствием. Ничто так не напоминает передачу от семьи к семье, пока ты, наконец, не перестаешь заботиться о том, что несколько твоих вещей снова будут упакованы в мусорный мешок. В конце концов, я оцепенела.
Став взрослой, я могу признать, что это сделало меня сильной. Это просто еще одна сложная ситуация, из которой мне нужно найти выход.
Первый шаг? Убедить этого охранника устроить мне экскурсию по лагерю.
Когда я, наконец, высунула голову из-за длинного куска материала, который использовался в качестве двери, снаружи стоял только один охранник.
Он моложе любого из других браксийских воинов, которых я видела с тех пор, как попала сюда, и я практически жду, что его голос дрогнет. Хотя он огромен и, без сомнения, смертельно опасен в бою, его лицу не хватает твердости, которая, кажется, есть у большинства воинов.
— Я просто понятия не имею, который сейчас час. Мне нужен свежий воздух. Может быть, ты мог бы… показать мне окрестности?
Моя рука поднимается на его груди, когда он втягивает воздух, и я едва сдерживаю усмешку, когда кончики его ушей краснеют.
— Тавис, — произносит глубокий голос, и я поворачиваюсь, когда ко мне подходит еще один охранник.
Я снова опускаюсь на пятки и оцениваю парня.
Не идеальный.
Этот охранник бросает тяжелый взгляд на моего нового друга, Тависа, и тот возвращается на свое место у стены.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь, катал?
Я хмурюсь, и охранник, кажется, спохватился.
— Как бы ты хотела, чтобы мы тебя называли? — спрашивает он.
— Алексис.
Он колеблется, и я улыбаюсь. Он знает, о чем говорит. С этим охранником у меня будут неприятности. Он один из тех, кто мог бы процитировать руководство для сотрудников, будь он на Земле. Кроме того, я почти могу представить, как он кричит на меня, чтобы я снял обувь, когда я прохожу через службу безопасности в аэропорту.
Он решает не повторять мое имя, и я чувствую, что моя улыбка становится шире.
— А твое имя? — спрашиваю я.
— Ровакс.
— Ровакс, — мурлычу я, и его лицо остается отстраненным. — Мне бы очень хотелось выйти на улицу. Я хотела спросить, не мог бы Тавис показать мне окрестности. Я правда была бы очень признательна.
Я говорю это очень томно, и Ровакс поднимает одну бровь, явно не впечатленный. Тем не менее, Тавис так сильно краснеет, что я, вероятно, могла бы сварить яйцо на его лице.
Оу.
— Я выведу тебя на улицу, — говорит Ровакс, и я радостно улыбаюсь, хотя мысленно чертыхаюсь. Этот парень крепкий орешек.
— Отлично.
Все платья в огромном деревянном сундуке были однотипными. Тонкие, прозрачные и в основном яркой расцветки. Платье цвета морской волны, в котором я сейчас нахожусь, вышито той же золотой нитью, что украшает дверь в мою комнату. Я дополнила его легким плащом и подходящими туфлями, но одна вещь стала ясной, когда я порылась в одежде. Не было одежды, которая защитила бы меня от непогоды, если бы я решила выйти в нее.
Очевидно, от меня ждут, что я буду домашним питомцем.
