— Ты слышал, Белун? — многозначительно спросила Зарема. — Вам, мужчинам, понятно многое, но оттенки цветов — недоступны.
Гости, отодвинув от себя бокалы, настороженно смотрели на женщин.
— Ты, Зарема, и ты, Евдоха, хотите сказать, что?..
— Да, Белун! — негромко, но твердо подтвердила Зарема.
Белун окинул глазами зал, на мгновение задержал взгляд на огне, а потом энергично произнес короткое заклинание. И сразу заколыхалось пламя, заплескалось вино, все почувствовали дуновение воздуха, но был он не свежим, а с примесью слежавшейся пыли. И на глазах чародеев словно мельчайшие хлопья серого тумана полетели со всех сторон зала к двери, сгустились в комок, а когда Белун произнес еще одно заклинание, комок вспыхнул. В его огне все успели разглядеть отвратительное трехголовое чудовище размером с жабу. Одна голова принадлежала узколобому варвару с лицом убийцы и перебитым носом, другая — противному, иронически улыбавшемуся тонкогубому старикашке, третья же злобно щерилась гримасой ящерицы. Чудовище на четырех драконьих лапах взмахнуло хвостом и скрылось в дверном проеме.
— Каким образом проник сюда Триглав? — спросил побелевший Радигаст.
— Это не Триглав, это лишь частичка его образа, — попробовал успокоить Белун, но было видно, что он взволнован не меньше гостей. — Похоже, я и в самом деле поторопился радоваться.
— Вглядись теперь в вино и пламя очага, Белун, — заговорила Зарема. — Видишь, сколь ясны и многоцветны они стали! А теперь посмотрите на мир, который окружает замок. Меня беспокоит его серость. Цветы теряют яркость, воздух — прозрачность и свежесть. Боюсь, в Поднебесье происходит то же, что было сейчас внутри замка, пока ты, Белун, не произнес заклинания.
— Ты хочешь сказать, что Триглав, потерпев поражения в открытых битвах, решил просочиться в наш мир постепенно, так, чтобы жители не заметили?
— А я-то удивляюсь, что за злая сила делает все кругом таким серым, — подтвердила Евдоха.
— Пожалуй, братья, и верно: серая мгла так же опасна, как и черная, — порывисто подхватил молодой Алатыр. — И мы должны объявить ей войну, такую же, какую объявляли прежним врагам.
— Враг-то у нас один, только обличья у него все время разные, — поправил его Добран, — попробуй каждый раз опознай!
Застолье в честь возвращения Радигаста и прощания с Белуном постепенно превратилось в военный совет. Чародеи постановили немедленно вернуться в свои земли, внимательней присмотреться к тамошним изменениям, и завтра встретиться вновь. Здесь же, в замке Белуна.
НАПАДЕНИЕ В ЗАМОРОЧНОМ ЛЕСУ
В Ильмерском княжестве купца Власия знала каждая курица, не то что жители. С тех пор как его дед, вольный охотник, преследуя рысь в окрестностях Берестья, случайно увидел семью лосей, лижущих камни на Дохлом холме, и лизнул сам один из камней, прошло не так уж и много лет. Дед мгновенно сообразил, какие богатства таит в себе этот холм, на котором едва росла ржавая травка. Не делясь ни с кем тайной, он продал все, что было в его семье, и выкупил у князя эту бесплодную землю. Кто только не насмехался над ним тогда. Но дед, не щадя хребта своего, построил первую солеварню, сам вместе с детьми и женой, окруженный едкими испарениями, сварил первую соль. И хотя вскоре после этого он ослеп и умер, но перед смертью успел произнести:
— Умираю в спокойствии, потому как знаю: оставляю вам, дети мои, несметное сокровище.
Дед не ошибся. Соль нужна человеку еще более, чем зверю, а потому потекла она с обозами и ладьями во все княжества, в обратную же сторону текли к отцу Власия, а потом и к самому Власию монеты и гривны. Власий не жадничал, сбывал свою «ближнюю» соль едва ли не за полцены по сравнению с той, что прежде везли из-за Венедского моря.
Обычно Власий сам обозы не водил — ему хватало людей сметливых да хватких, но в этот раз направлялся он в гости к своему закадычному другу в Ладор. Вез же он не столько соль, сколько главное сокровище семьи, свою любимицу, шестнадцатилетнюю дочь Снежанку, еще год назад просватанную за сына закадычного друга. Вез он также приданое дочери во многих богатых кованых сундуках, а уж что было внутри тех сундуков — то знал один он. И хотя на земле обоих княжеств царствовал покой, сопровождала его серьезная охрана, не только для сбережения дочери и приданого, но и для пущей солидности. Снежанка верхом на легконогой пегой кобылке ехала то рядом, то слегка впереди, и тогда купец любовался девичьей статью, да так, что сердце его захлебывалось от радости и любви.
Переправившись через реку Чурань, он выбрал сухой путь и двигался не спеша к столице. Восседал он на быстром и выносливом мерине, для дочки по-прежнему была оседлана красивая, спокойного нрава красавица кобылка. Слева лежали места, которые прежде звали Заморочным лесом, и Власий стал пересказывать дочкиной няньке да ехавшей рядом доченьке страшные сказки о нежити, которая обитала когда-то в этом лесу.
Неожиданно двигавшийся впереди старшой из охраны круто повернул своего мощного коня, и Власий удивился мгновенно побелевшему его лицу.
— Спасайся, хозяин! — только и успел выкрикнуть дружинник.
И тут же на дорогу высыпала орава той самой нежити, о которой только что рассказывал купец.
Власий было подумал, что это ряженые жители из соседнего села решили ради веселья попугать проезжих, но слишком явен был испуг дружинника. Маленький, ростом с пенечек, кривоногий, криворукий старикашка со сморщенным личиком встал посреди дороги и, тряхнув головой, поросшей зеленым мхом, лихо свистнул, отчего могучий конь дружинника шарахнулся в сторону. Такой же свист, словно эхо, прозвучал и позади обоза. А из кустов с обеих сторон уже лезли жуткие долговязые фигуры в грязно-серых драных балахонах, в бесформенных шапках из облезлого меха. В руках они сжимали дубины и, смачно чавкая губастыми ртами, повторяли на разные лады одни и те же слова:
— Кровушка! Теплая, живая, сама пришла! Ох, уж напьемся!
Дружинники, парни как на подбор, выхватили мечи и рубили лесную нечисть словно капусту. Скоро вокруг каждого из них дымились лужи липкой, фиолетовой, пахнущей гнилью крови. Купцу уже показалось, что они отобьются, что удастся вырваться из страшного места. Но криворукенький старичок снова свистнул, на этот раз дважды, и на дорогу выбежало несметное множество огромных крыс. Крысы вгрызались в ноги коням дружинников, отрывали зубами куски мяса вместе с кожей, и боевые могучие кони один за другим рушились на землю, придавливая своих хозяев. Лошади, что были запряжены в телеги, вставали на дыбы и тоже падали. Впервые Власий слышал, как кричат лошади, — его прошиб холодный пот от их исполненных боли и утробного ужаса криков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
