– Спасибо, – зарделась я.
Измайлов ответил взглядом, в котором было все. Но я благоразумно напомнила себе, что, будучи существом недалеким и философски не подкованным, имею право не прочитать в его усталых карих глазах ничего. На всякий пожарный выпалила:
– Я же не знала, что на балконе труп.
– В следующий раз начинай с балкона, – желчно посоветовал Юрьев.
– Следующего раза не будет, – предрек Измайлов таким голосом, что даже Борис поежился. А потом просветлел лицом. Разумеется, благородный полковник сам меня прикончит и сам похоронит, не привлекая сотрудников. Мне стало как-то скучно. И тут в дверь позвонили.
4
– Если долго бездействовать, обстоятельства распоясываются, – проворчал Измайлов. И обернулся ко мне: – Иди, горе мое, открывай.
«Не горе, а радость», – мысленно возразила я, скорее по привычке, чем по убеждению. Вышла в прихожую, опасливо приложилась к глазку и шепотом доложила последовавшему за мной Балкову:
– Какая-то женщина.
Он прижал палец сначала к губам, потом к уху и нарисовал им в воздухе вопросительный знак. Вот уволят из полиции, пойдет в какой-нибудь миманс.
– Кто? – прохрипела я.
– Соседка, – отозвался приятный, не слишком высокий голос.
Сергей скрылся в комнате. Я накинула цепочку и приоткрыла дверь на ее длину.
– Здравствуйте, – сказала невысокая в меру ухоженная дама лет пятидесяти. – Позвольте полюбопытствовать, кто вы? А то второй день под боком ходят неизвестные.
Я отцепила хлипкое защитное приспособление и храбро вышагнула к ней в узкий коридорчик с дверью, отделяющей в доме каждую пару квартир от лестницы.
– Здравствуйте. Вчера я сняла эту квартиру. Как раз собиралась представиться и познакомиться. Меня зовут Еленой. Жить буду одна, за порядочность своих друзей и знакомых ручаюсь и отвечаю, пристрастий к оргиям не питаю.
– Замечательно. Я – Вера Сергеевна, живу с мужем, сыном, снохой и внуком. Нам тоже не до шумных увеселений. Одна просьба, Елена, закрывайте дверь этого тамбура поплотнее, чтобы защелкнулась, у нас тут вещи.
Она показала на стеллаж от пола до потолка, уставленный обувными и еще какими-то небольшими коробками.
– Обязательно, Вера Сергеевна.
– На ночь мы запираем общую дверь на ключ и на цепочку. Я сама буду этим заниматься. Иногда сын со снохой задерживаются. Если вам предстоит поздно возвращаться, предупредите.
– Хорошо. Значит, случись мне выйти, когда вы уже закрылись, я по возвращении обязательно задействую ключ и цепочку.
Вера Сергеевна скорчила неодобрительную гримасу, мол, нечего шляться после двадцати трех ноль ноль. Однако сохранила доброжелательность тона:
– Видите, Елена, как легко и приятно договариваться. Я не понимаю, почему Иван так себя ведет. Можно было предупредить, что он опять сдал квартиру? Мы-то в своей живем постоянно, нам не безразлично, кто за стенкой.
– Конечно! Он должен был поставить вас в известность! – горячо согласилась я. – Мне и в голову не пришло, что вы не в курсе. А сам он, где же обитает?
– Представления не имею. Тут жила и умерла его тетушка. Мы с ней двадцать лет душа в душу. А после ее смерти началось! То он ночует, то сдает, то, не поймешь что. И ни слова нам. Месяца два назад сделал ремонт. Думали, для себя постарался. Но сюда сразу въехал какой-то мужчина. Теперь вы…
– Одинокий мужчина? Какого возраста? После него сантехника в таком состоянии, что пасты с кислотой налет не берут. Второй день драю и без особого успеха.
– Сочувствую, Елена. Но, знаете, ваш предшественник выглядел аккуратно. Среднего возраста, среднего достатка. У него всегда было тихо, никто, похоже, не навещал. Создавалось впечатление, что он недавно развелся и оставил все семье. Пришел заселяться с одним чемоданом.
– А ушел?
– Мы и не видели. Поэтому я удивилась, когда сноха сказала, что ключами пользуется не он, а неизвестная женщина.
– Простите великодушно, Вера Сергеевна, но здесь днями никто не скандалил, не дрался? Я обнаружила, что одно кресло сломано. Надеюсь, Иван на меня не подумает.
– У нас, как ни странно, плохая слышимость, – равнодушно пожала плечами она. – Дикие вопли, конечно, долетают, но через открытые окна. Нет, ничего такого мы не слышали.
– А по ту сторону лифтов соседи как?
– Как в другой стране. Здороваемся не чаще раза в два месяца. Режимы труда и отдыха разные.
– Понятно. Спасибо, что навестили. Пойду заканчивать уборку.
– До свидания, Леночка. С моими домашними познакомитесь постепенно.
– Надеюсь. Удачи, Вера Сергеевна.
И мы разошлись по квартирам. Энергичная соседка могла посплетничать обо мне с мужем, сыном, снохой и внуком – суббота, утро, наверное, все дома. Передо мной маячили лишь три раздраженных убойщика. Им я и пересказала разговор с Верой Сергеевной, даже не пытаясь анализировать его по ходу изложения. Этот подвиг оценен не был.
– Средненько, – бросил Юрьев.
– Да что ты, Боря, Полина отлично ее потрясла, – безрадостным голосом возразил Балков. – Для первого раза, конечно. А почему ты назвалась Еленой?
Я не успела и рта раскрыть.
– Потому что по использованному паспорту она это самое и есть. И должна была выяснить больше, интервью брать умеет, – уперся Юрьев.
– Что вы все обо мне, да обо мне. Лучше научите всем коллективом, о чем беседовать с хозяином, – подлизалась я.
– О чем хочешь, – разрешил Измайлов. – Ты вполне органично дурочку валяешь.
Но ненасытный Борис решил сделать заказ:
– Виктор Николаевич, пусть спросит у него…
– Нет, – перебил полковник. – Мы уже все обсудили. Со стороны хозяина было безумием сдавать квартиру, не избавившись от тела. Следовательно, он не имеет представления о том, что хранится на балконе. Но настораживать его нельзя. Парень нам понадобится свеженьким.
– Вперед, Поля, – улыбнулся мне Балков.
– Можно уединиться в кухне? – попыталась обеспечить себе свободу слова я.
– Не стоит, – ответил Вик. – Мой грозящий кулак – лучший контролер.
– Он заменит мне совесть? – автоматически продемонстрировала знание советских лозунгов я.
– Было бы что заменять, – непримиримо встрял Юрьев.
Я пожала плечами и набрала номер Ивана.
– Привет, – весело откликнулся он. – Давай на ты. Ну-с, на новом месте снился жених невесте? И кто он? Олигарх? Поп-звезда?
– Какой там жених, еще вчера кран в ванной потек.
– Мелочь. Отковырни белый пластмассовый кружок в центре вентиля. Под ним обнаружишь винтик. Затяни его потуже крестообразной отверткой, верни кружок в исходное положение. Течь перестанет, гарантирую.
– А где отвертка?
– В шкафу на балконе.
– В шкафу или в коробке?
– В шкафу.
– Коробку можно выкинуть? Большая очень. У меня сегодня до балкона руки не дойдут, но завтра я им займусь. А из-за этого картонного гроба не повернешься.
– Выкидывай, мне не нужна. Только учти, что там остатки краски после ремонта. В стеклянных банках. Разберись, вдруг подмазать где-нибудь захочешь.
– Ладно, краска может пригодиться. Дальше, Иван, как найти предпоследнего жильца? Какую-то книжку без обложки оставил, счета, чеки. Выброшу, еще явится требовать свою макулатуру.
– Выбрасывай. От него только имя осталось – Петр. Мы с ним лишних бумажек не подписывали, по-мужски договорились. Он положил свой комплект ключей на тумбочку в прихожей, захлопнул дверь и отчалил по договоренности еще во вторник. Если забыл что-нибудь нужное, давно позвонил бы.
– Может, все-таки лучше тебе отдать?
– А мне на кой его макулатура, как ты выражаешься.
– Последнее, Иван. С кем и в чем ты не сошелся, когда пытался сдавать квартиру после ухода Петра этого? Я сегодня вожусь с замком, подходит какой-то мужик и нагло спрашивает: «Разве вы сюда переехали»? Меня вариант двух медведей в одной берлоге не устраивает.
– Перестань дергаться. Тот хмырь сначала согласился на все условия. Я и сказа тебе, подгребай через месяц. Но он посмотрел квартиру и отказался платить залог. Вот и расплевались. А любопытный мужик – наверняка сосед.
– Я соседей еще не видела.
– Увидишь и всплакнешь. Я с ними год ругался, чтобы не лезли в чужие дела и не учили жить. Ты держись потверже, а то изведут. Посылай по всем известному адресу, не дослушав. Мы, москвичи, народ склочный, но чужую силу просекаем с полунамека.
– Спасибо за совет. Значит, если я захочу остаться тут надолго, деньги каждое первое число, и ты сам за ними заходишь.
– Можем и в метро встречаться, мне все равно.
– Пока, Иван. Созвонимся.
Вынуждена признаться, что в течение всего диалога с хозяином опасного для жизни помещения кулаком мне грозил не только Виктор Николаевич Измайлов, но и Юрьев, и даже Балков.
– На грани фола, – подытожил Сергей.
