– Я хочу получить то, что мое по праву, – ответила Флора. – Наверное, это какие-нибудь просроченные закладные, но, если они мои, я хочу их забрать. А теперь иди, Мэри, я собираюсь написать этим добрым людям, и мне надо сосредоточиться.
Флора никогда не могла понять, как составляются железнодорожные расписания, а гордость не позволяла ей обратиться за советом к Снеллеру или миссис Смайли, поэтому она попросила кузину Юдифь любезно сообщить, какие поезда ходят в Воплинг, в какое время они приходят, а также кто ее встретит и на чем.
Правда, в романах о сельской жизни никто никого на вокзале не встречает, кроме как с низкой (или, наоборот, благородной) целью опередить других членов семьи, но Флора подумала, что надо прививать Скоткраддерам культурные привычки. Поэтому она написала твердо: «Обязательно сообщите мне, какие поезда ходят до Воплинга и какой из них вы встретите», – и с чувством исполненного долга запечатала конверт и отдала Снеллеру, чтобы тот поскорее его отправил.
В следующие два дня Флора и миссис Смайли чудесно проводили время.
Утром они катались на коньках с Чарлзом, Бикки и еще одним из «пионеров, о пионеров» – тот носил прозвище Фьют и приехал в отпуск с озера Танганьика. Хотя они с Бикки отчаянно ревновали друг к другу, отчего испытывали ужасные душевные муки, миссис Смайли отлично их выдрессировала, так что они не смели вздыхать, а серьезно выслушали, каждый в свой черед, как она волнуется за «пионера, о пионера» Гуфи, который собрался в Китай и от которого уже десять дней не было ни слуху ни духу.
– Боюсь, бедняжка огорчен, – говорила миссис Смайли, и все понимали: она опасается, что Гуфи от неразделенной страсти покончил с собой. Бикки и Фьют, по собственному опыту знавшие, что так оно, вероятно, и есть, отвечали: «Брось, Мэри, какие пустяки!» – и заметно приободрялись при мысли о терзаниях Гуфи.
Во второй половине дня они отправлялись полетать на аэроплане, или в зоопарк, или на концерт, а вечерами ходили в гости; точнее, миссис Смайли и двое «пионеров, о пионеров» ходили в гости, где новые молодые люди влюблялись в миссис Смайли, а Флора, которая, как мы знаем, ненавидела шумных сборищ, ужинала с умными мужчинами. То был ее любимый способ проводить вечера, ибо так она могла сколько угодно пускать пыль в глаза и говорить о себе.
К пятичасовому чаю в понедельник ответного письма все еще не было, и Флора думала, что придется отложить поездку, однако с вечерней почтой пришла мятая открытка. Флора читала ее, вернувшись из ресторана, где пускала пыль в глаза и говорила о себе, когда вошла миссис Смайли – ей прискучило в гостях.
– Тут есть расписание поездов, моя драгоценная? – спросила миссис Смайли. – Фу, до чего грязная открытка. Неужто Скоткраддеры не могли найти чистой?
– Про поезда тут ничего нет, – сдержано ответила Флора. – Я разобрала только какие-то незнакомые цитаты, наверное, из Библии. И еще очередное заверение, что Скоткраддеры живут на ферме «Кручина», сколько она стоит, хотя зачем мне это пишут – ума не приложу.
– Только не говори, что там стоит подпись «Сиф» или «Рувим»! – в страхе воскликнула миссис Смайли.
– Там вообще нет подписи. Думаю, это от кого-то из членов семьи, кто не рад моему приезду. В цитатах, кроме прочего, упоминаются аспиды. Я бы предпочла расписание поездов, но, полагаю, нелогично ожидать такого внимания к мелочам от обреченного суссекского семейства. Ладно, Мэри, я поеду завтра после ленча, как и собиралась. С утра предупрежу их телеграммой.
– Ты полетишь?
– Нет. Ближайшая посадочная станция в Брайтоне. К тому же мне надо экономить деньги. Вы со Снеллером составите мне маршрут; для меня самой это слишком утомительно.
– Конечно, милая, – сказала миссис Смайли огорченно – ей жаль было расставаться с подругой. – И все-таки лучше бы ты осталась здесь.
Флора бросила открытку в камин, однако ее решимость осталась неколебимой.
На следующее утро миссис Смайли искала в расписании поезд до Воплинга, а ее горничная, Рианта, укладывала Флоре чемоданы.
Даже миссис Смайли не сумела отыскать в расписании ничего утешительного – оно выглядело еще путанее обычного. С тех пор как авиационное сообщение и отличные дороги перетянули к себе три четверти пассажиров, оставшиеся железнодорожные компании впали в черную тоску, которая читалась даже между строк их расписаний.
Имелся некий поезд, отходящий от Лондонского моста в половине второго. Это был медленный поезд, следующий со всеми остановками. В три он приходил в Бодягшир. Там пассажиры пересаживались на другой поезд, тоже медленный и следующий со всеми остановками. В шесть он приходил в Пивтаун, и дальше уже ни о каких пересадках речи не шло. В расписании стояла лишь одна издевательская строчка «Воплинг (см. Пивтаун)» без каких-либо объяснений.
Итак, Флора решила ехать в Пивтаун, а там будь что будет.
– Наверное, Сиф встретит тебя в бричке, – заметила миссис Смайли за ленчем (они решили поесть раньше обычного, чтобы успеть на поезд).
Настроение у обеих было печальное. Флора глядела в окно на Ламбет, на хорошенькие домики, залитые бледным солнечным светом, и думала, что отказывается от компании миссис Смайли, полетов и ужинов в ресторане ради суровой жизни на ферме «Кручина» и общества некультурных Скоткраддеров.
– Какая бричка?! – огрызнулась она на ни в чем не повинную подругу. – Откуда в Суссексе брички? Ты вообще что-нибудь читаешь, кроме «Хауссман-Хаффниц о бюстгальтерах»? Нет, если Сиф меня встретит, то на тарантасе или в телеге.
– Я все-таки надеюсь, что его зовут не Сиф, – с жаром проговорила миссис Смайли. – А если все-таки Сиф, телеграфируй мне немедленно, и насчет резиновых ботов тоже.
Авто уже стояло у дверей, так что Флора поднялась из-за стола и поправила шляпку на золотисто-каштановых волосах.
– Непременно телеграфирую, хотя не вижу, какой в этом прок, – сказала она.
На душе у нее было тоскливо, а мысль, что она отправляется в эту нелепую поездку исключительно из собственного упрямства, еще добавляла горечи.
– Конечно, будет прок. Я тебе сразу пришлю все нужное.
– Что нужное?
– Подходящую одежду и модные журналы для поднятия настроения.
– А Чарлз приедет на вокзал? – спросила Флора, когда они усаживались в авто.
– Сказал, что, может, и приедет. А что?
– Да так, не знаю… Он мне нравится. Такой забавный…
Поездка через Ламбет не ознаменовалась никакими происшествиями, за исключением одного: Флора показала миссис Смайли, что на месте старого полицейского участка на Кэролайн-Плейс теперь открылся цветочный магазин под названием «Орхидеи лимитед».
Автомобиль доставил их на вокзал, где уже стоял поезд. Тут же стояли Чарлз (с букетом цветов) и Бикки с Фьютом, страшно довольные, что Флора уезжает и миссис Смайли (как они горячо надеялись) будет проводить в их обществе больше времени.
«Поразительно, как любовь сдирает всякие остатки вежливости, которой человечество за годы эволюции с такими усилиями обзавелось, – подумала Флора, глядя из вагонного окна на лица Бикки и Фьюта. – Сказать им, что завтра с Онтарио возвращается Мигг? Нет, лучше не буду. Это был бы чистый садизм».
Поезд тронулся.
– До свидания, дорогая! – крикнула миссис Смайли.
– До свидания! – Чарлз в последнюю секунду сунул Флоре нарциссы, про которые чуть не забыл. – Не забудь мне телефонировать, если станет совсем тошно, и тогда я увезу тебя на «Скорой победе II»!
– Не забуду, Чарлз! Спасибо тебе огромное. Хотя я уверена, что мне там будет весело и вовсе не тошно.
– До свидания! – крикнули Бикки и Фьют, лицемерно изображая на лицах некое подобие огорчения.
– До свидания! Не забывайте кормить попугая! – выкрикнула Флора, которую, как всякую культурную путешественницу, утомляли долгие прощания.
– Какого попугая?! – завопили они с быстро удаляющегося перрона – ровно как и было задумано.
Однако ответ уже потребовал чрезмерного напряжения сил. Флора ограничилась тем, что пробормотала «Да какого хотите» и последний раз ласково помахала миссис Смайли, затем села, устроилась поудобнее и раскрыла модный журнал.
Глава 3
**Новый день массивной белесой тушей сползал с меловых холмов, неся в себе иступленное рычание ветра, вгрызавшегося в черные заросли терновника. Ветер был голосом медлительной звериной туши рассвета, под которой мало-помалу проступали слуховые окна, балясины и орясины фермы «Кручина».
Ферма съежилась на унылом склоне холма; ее поля, ощетинившиеся зубьями кремневых осколков, круто спускались по склону к поселку Воплинг милею дальше. Сараи и службы, выстроенные в форме примитивного восьмиугольника, окружали усадьбу, выстроенную в форме грубого треугольника. Левый угол треугольника упирался в дальний угол восьмиугольника, образованный коровьими хлевами (они шли параллельно большому амбару). Службы были сложены из грубого камня и покрыты соломой, дом – частью из местного кремня, скрепленного раствором, частью из камня, ценой больших издержек и трудов доставленного сюда из Пертшира.
