их обоза теперь можно было заслышать издалека: лошадей и все повозки обвешали бубенцами. Десятник Мистак лично проследил, чтобы никто не остался без оберега.
Для Велги принесли целый ларец с подвесками на выбор. Перебирая украшения, она оглянулась на свой скромный сундук с вещами. Князь хоть и подарил ей новые платья, сапоги и плащ, но пошить много нарядов просто не успели. В полупустом сундуке лежала мошна, в которой уже давно хранились височные кольца Буривоев.
Теперь Велга могла не бояться их надевать.
– Полепа, достань мою мошну из сундука.
Полепа выполнила приказ, высыпала из мошны височные кольца и, разглядев на них волны и ветви, подняла на госпожу удивлённый взгляд.
– Помоги надеть, – велела Велга, скривив губы, предчувствуя неприятные вопросы. – Да, это знаки моего рода, Буривоев. И что?
– Не в этом дело, господица, – растерянно шлёпая губами, словно рыба, выброшенная на берег, пролепетала холопка. – Тут… вот.
И она протянула скрученную бересту:
– Клянусь, этого не было, когда я собирала вещи. Кто-то подложил.
С недоверием Велга развернула бересту.
«Останусь пока здесь. Если нужна, спроси у хозяина двора Оксану. Мельця».
Пальцы скомкали бересту раньше, чем Велга успела подумать. Она забегала глазами по окнам постоялого двора, ожидая увидеть знакомые лица. Чародейка была здесь. И Змай, скорее всего, где-то рядом. Зачем они её преследовали? Что задумали?
– Всё хорошо? – Полепа вытаращила глаза. – Господица, там дурные новости, да?
– Нет! – резко перебила её Велга. – Всё хорошо. Помоги надеть височные кольца.
Она смяла бересту ещё сильнее, надеясь, что разобрать написанное больше ни у кого не получится, и спрятала в мошну.
– Ты так побледнела…
– Глупости. Так, ерунда, – пробормотала Велга и взяла себя в руки. Нельзя показывать свои чувства. Давно пора выучить этот урок. – Помоги, наконец.
Раздался знакомый весёлый звон – и висков коснулся холодный металл.
– Их носила моя бабушка, когда вышла замуж, – зачем-то рассказала Велга Полепе. – Чтобы не забывать, какого она рода.
Тем более что Буривоев было всего два человека: Велга и Кастусь. Младшего брата пришлось оставить в усадьбе Матеуша, и Велга могла лишь молиться за его жизнь. Венцеслава потеряла Воронов с их договорами, но что ей стоило подослать других убийц? Нет, королева должна была умереть, чтобы Кастусь и Велга остались жить.
К повозке подошёл десятник по имени Мистак. Он был бородатый, взъерошенный, с сухим, точно выжженным на солнце, лицом. Пожалуй, сороки могли бы случайно принять его за соломенное чучело. Обвешанный оберегами, гремел он почти так же.
– Господица Велга, – он быстро оглядел её, – вижу, вы тоже готовы… Полепа…
Он приметил обереги на холопке, хотел уже пройти дальше, но Велга его окликнула:
– Что, без оберегов дальше совсем никак?
– Сегодня перейдём мост на Твердовском тракте. – Мистак глядел неизменно хмуро, точно всегда готовился к нападению. – А дальше вокруг Совина уже небезопасно. Да и в Твердове немногим лучше.
– Я думала, Охотники обосновались в столице. Разве там небезопасно?
– На левом берегу нигде и никогда не бывает безопасно, – помотал головой Мистак. – Духи Нави повсюду. Охотников на них не хватит.
Люди вокруг повозки вдруг расступились, и с постоялого двора показался князь. Матеуш шёл понурив голову, не глядя по сторонам. Гридни помогли ему забраться в повозку, Хотьжер подставил руку Велге. Рядом села Полепа. Она лучше всех, как оказалось, ладила с княжескими котами, а Матеуш настаивал, чтобы они всегда ездили с ним. На дно повозки, придавив всем трём ноги, лёг Мишка. Для щенка он стал уже тяжёлый и, судя по всему, должен был вырасти крупным.
Наконец они тронулись. Велга оглянулась напоследок, опасаясь заметить Мельцу и Змая. Зачем они сюда приехали? На левом берегу для чародеев было слишком опасно, они туда всё равно не пойдут. Так зачем им Велга на этот раз? Выкупа за неё не получишь.
Постоялый двор, название которого она даже не пыталась запомнить, скрылся за другими домами. Впереди их ждал Карлов мост, а дальше и столица. Их ждала Белая Лебёдушка.
Велга от нетерпения ёрзала на месте, вытягивая шею. Повозку трясло на неровной дороге, но лучше уж было мучиться в пути, чем оставаться на постоялом дворе.
Каждую лучину Велга теряла… что? Возможность увидеть смерть королевы своими глазами? Увидеть ещё раз Войчеха? А если да, если она желала увидеть его, то зачем? Чтобы велеть Хотьжеру отрубить ему голову? Или чтобы расплатиться за заказ? Чтобы кинуть ему в лицо обвинения? Сказать, как омерзительно, как противно ей даже вспоминать его прикосновения и поцелуи? Что собственная кожа теперь словно пахнет кровью? Там, где его пальцы касались шеи, плеч, груди, бёдер, – повсюду словно остались кровавые разводы, которые никак не оттереть и не смыть.
– Ты в порядке, моя девочка? – озабоченно спросил Матеуш, заглядывая ей в лицо.
Рассеянно, не до конца понимая вопроса, Велга закивала. Внутри неё всё бурлило от волнения. Наконец-то они покидали спорные земли Старгородского княжества. Дальше, за рекой, начиналась настоящая Рдзения.
– Там же не говорят по-ратиславски? – спросила Полепа, заглядывая в корзинку, в которой сидел Пушок.
– Где? – отозвался Матеуш.
Велга поймала на себе внимательный взгляд Хотьжера, который ехал верхом рядом с их повозкой. Она поспешно отвернулась. Дружинник и вправду был немногим лучше нянюшки. Разве что поговорить с ним было не о чем.
– В Рдзении.
Князь поджал губы.
– Мы и сейчас в Рдзении, – проговорил он, но так тихо, что за топотом копыт и скрипом колёс трудно было различить его мягкий голос.
Велга бросила обеспокоенный взгляд на Полепу. Впрочем, холопка тут же стала нравиться ей чуть больше прежнего.
– Старгород это Старгород, – поспешила сказать она. – Не обижайся, князь, но мы никогда не были ни ратиславцами, ни рдзенцами.
– Старгород это Старгород, – отвернувшись в сторону, повторил Матеуш. – А между тем город поклялся в верности рдзенской короне.
– Но между тем, – передразнила его Велга, придвигаясь ближе к его лицу, – Старгород древнее Совина, Твердова и уж тем более Златоборска. Его основа раньше всех.
Матеуш бросил на неё мрачный взгляд, но не выдержал, заметив её хитрую улыбку, и тоже улыбнулся в ответ:
– Ты настоящая дочь Старгорода…
– Это какая же? – всё так же игриво его задевая, спросила Велга.
– Спесивая, заносчивая, упрямая, корыстная…
– Как ты можешь обвинять меня в корысти?! – возмутилась Велга. – У меня в сундуке вещей меньше, чем у любого твоего дружинника.
– Ладно, ладно. – Матеуш прыснул и поднял руки, точно сдаваясь на её милость. – Не корыстная…
Впрочем, и бескорыстной назвать Велгу было нельзя. Она едва удержала на лице улыбку. Матеуш искренне ждал их свадьбу. Все чувства его, все слова – всё было искренним. Она же выходила за него ради спасения собственной жизни.
