Ради власти. Ради княжеского имени.
В Старгороде все звали Матеуша чудовищем и проклятым уродцем.
Но кто из них был чудовищем после этого?
– Так что насчёт рдзенского языка? – напомнила Полепа. – Там, наверное, по-ратиславски никто и словечка не знает?
– Рдзенский и ратиславский мало чем отличаются, – успокоил их Матеуш. – Разберётесь.
– Я свободно говорю по-рдзенски, – произнесла Велга. – А тебе, Полепа, не привыкать, ты же из Старгорода.
– Я особо с иноземцами не общалась никогда, – пожала плечами холопка. – А у нас на дворе все как-то по-ратиславски привыкли…
Дорога повернула, и Велга даже подпрыгнула на месте.
– Карлов мост! – воскликнула она.
– Осторожнее, дорогая, не упади. – Матеуш коснулся её руки, уговаривая присесть.
Но Велга, удерживая равновесие, вытянула шею, изо всех сил стараясь разглядеть длинный каменный мост, перекинутый через Модру. Полепа тоже закрутилась на месте.
– Вот это замки! – ахнула холопка.
– Потише, прошу, – вздохнул Матеуш. – У меня так болит голова…
– Это смотровые башни, – поправил Хотьжер. – На правом берегу стоит дозор, чтобы не пропустить навьих тварей.
– А русалки? Водяные? – Велга не отрывала глаз от моста.
Она в жизни не видела столь величественных и огромных строений из камня. В Старгороде в основном строили из дерева.
Длинный каменный мост был заметен издалека. Реку переходили недалеко от места, где сливались Модра и Тасма.
– И русалки, и водяные не отходят далеко от берега, – объяснил вместо Хотьжера Матеуш. – А вот другие твари часто пытаются пересечь реку.
– В Твердове же есть свой орден Охотников.
Повозка наехала на кочку, подскочила, и Велга, взвизгнув, полетала назад. Матеуш не успел её подхватить.
– Ай! – Она ударилась локтем о спинку.
– Осторожнее, милая, – прошептал он так расстроенно, словно ударился сам.
– Всё в порядке. – Потирая ушибленное место, Велга села ровнее.
Обоз выехал на пустынный высокий берег Модры, с которого было отлично видно и Карлов мост, и рдзенские земли, и сторожевые башни на правой стороне реки.
На левом берегу, казалось, вовсе не было людей.
– Орден не справляется со всей нечистью, – пояснил Матеуш. – Со времён Совинского пожара духи стали кровожадными, беспощадными. Ордену удаётся только отгонять их подальше от городов и деревень. Чтобы истребить всю нечисть, понадобятся годы и тысячи и тысячи обученных воинов.
– Что мешает это сделать?
– Пустая казна.
Велга выгнула брови.
– Торговля сильно пострадала после пожара. В Твердов неохотно идут корабли и караваны. Поэтому нам так нужен путь через Старгород по Вышне. Поэтому так важно выиграть в торговой войне с Ратиславией. Если ратиславцы продолжат насаждать свои условия, мы потеряем слишком много денег.
Вот зачем отец хотел женить Кастуся на ратиславской княжне. Всё ради торговли и низких пошлин. Велга отвернулась, спеша скрыть своё удивление. Вся её семья, получается, погибла из-за торговой войны. Сначала братья утонули в реке, после были убиты отец с матерью. И всё из-за денег. Из-за рдзенской казны.
Обоз повернул и направился прямо к мосту. Копыта лошадей застучали по каменной дороге.
Велга уже не пыталась скрыть удивление, разглядывая высокие сторожевые башни, решётчатые ворота и огромные каменные изваяния. Первой их встретила женщина, опустившая голову. Лицо её было прикрыто платком, на голове возлежала корона.
– Кто это?.. Королева Венцеслава?
– Святая Лаодика, – ответил Матеуш.
Велга осенила себя священным знамением, провожая взглядом жену Константина-каменолома.
С моста открывался вид на широкую, казалось бы, бескрайнюю Модру. Ветер подул сильнее, принося долгожданную прохладу. Велга задышала полной грудью, радуясь тому, как развевалось льняное платье, а платок на голове затрепетал. Она выросла у реки и привыкла проводить знойные летние дни или под сенью яблоневого сада, или у прохладной воды. Никогда до минувшей весны ей не приходилось так долго быть в пути.
Вдоль всего моста на перилах выстроились в ряд по обеим сторонам каменные изваяния людей. Они встречали путников молчаливо, точно стражи, охранявшие правый берег от духов. Их безжизненные, но такие правдоподобные лица одновременно пугали и восхищали.
– Никогда прежде не видела такого… в храмах святых изображают на фресках.
– На Благословенных островах на самом берегу стоят сотни и сотни таких изваяний людей: святых, великих правителей и прославившихся воинов. Их называют статуи, – пояснил Матеуш, и в голосе его слышалось нечто тёплое, немного снисходительное.
Велге нравилось, когда князь рассказывал истории, но часто после этого она ощущала себя совсем глупой.
– А следующий… видишь, тот мужчина с мечом и щитом? Это Вышеслав, первый из королевского рода.
– А где этот Карл? – спросила Полепа. – Которому принадлежит мост.
Велга обернулась к Матеушу:
– Мост принадлежит рдзенской короне.
– А Карл тогда кто такой? – смутилась холопка.
– Король Карл, он и начал строительство моста. Муж королевы Венцеславы.
– Это который умер? Про́клятый?
Велга резко обернулась, глянула гневно на Полепу, но та, кажется, не поняла, что сказала не так.
– Полепа, – прошептала, грозно хмурясь Велга.
– Ничего, милая, – Матеуш смущённо улыбнулся. – Я привык. Кажется, про всю мою семью говорят, будто мы прокляты.
– Но ведь… король умер. – Полепа вжала голову в плечи, обняла крепче корзину с Пушком.
– Люди часто умирают, – пожал плечами Матеуш и отвернулся в сторону, глядя на реку.
Велга тоже отвернулась, жадно разглядывая статуи на мосту.
– А духи Нави, – голос Полепы дрогнул, – они и днём опасны?
– Днём чуть меньше, – ответил державшийся рядом Хотьжер. – И пока на нас обереги, они не осмелятся приблизиться к обозу.
Он смотрел вперёд, туда, где начинался рдзенский берег. Там по двум сторонам на выезде стояли друг напротив друга король и королева. Велга успела отметить родовой знак Белозерских на одежде королевы. Венцеслава ждала её.
Карлов мост остался позади.
Но дорога до Твердова лежала ещё долгая. А время уходило. День за днём.
Визгливо мяукали три скрипучих голоса – Пчёлка, Мурзик и Пушок сидели в закрытых корзинах и явно были этим недовольны. Только мартышка на плече Матеуша с любопытством смотрела по сторонам.
– Голова раскалывается, – вздохнул князь.
Он прикрыл глаза и запрокинул голову. По лицу его скатывался пот, но губы были совсем синие.
Велга придвинулась ближе, разглядывая побледневшее лицо:
– Тебя знобит?
Матеуш едва заметно кивнул.
У всех уже давно голова разболелась от звона бубенцов. Они дребезжали целыми днями напролёт. Но Матеушу приходилось тяжелее всех. Велга осторожно коснулась его руки. Она была холодной, почти ледяной.
– Тебе нужно отдохнуть.
– Нет.
От боли он постоянно кусал губы, они покрывались корочкой, Матеуш сдирал её, губы кровоточили, за ночь немного заживали, а затем он снова кусал их в пути. И так каждый день.
– Ты была права тогда. Мы теряем время.
Вот именно. Это Велга заставила его спешить, когда он так плохо себя чувствовал. Это Велга уговорила его отправиться в Твердов. Что ей стоило дождаться выполнения договора на Трёх Холмах? Рано или поздно Вадзим принёс
