Глава 2
Внутренний ландшафт
Плэгас не помнил точно, как долго он пробыл подле Тенебруса. И все-таки прошло немало времени, потому что, когда он поднялся, ноги его дрожали от напряжения, а пыль частично успела осесть. Но лишь отступив от тела на несколько шагов, Плэгас понял, что и на нем обрушение оставило свой отпечаток. Осколок камня сильно распорол его кожу в нижней части спины, а муун был слишком сосредоточен на убийстве, чтобы вовремя это заметить. Сейчас тонкая рубаха, которую он носил под комбинезоном, уже пропиталась кровью.
Невзирая на клубы пыли вокруг, муун сделал глубокий вдох и тут же ощутил колющую боль под ребром. Он откашлялся, сплюнув кровь на горячую землю. Обратившись за помощью к Силе, он вызвал онемение вокруг раны, чтобы унять боль, и заставил организм восполнять нанесенный урон. Когда рана наконец перестала занимать его мысли, Плэгас оглядел пещеру. Жесткий каменный пол усеивали тельца покалеченных нетопырок, которые крутились на месте, вереща от боли. Наверху, сквозь отверстие, возникшее после обрушения, проникали лучи солнечного света, блеклые от пыли. Близ груды камней, рухнувших с потолка, находился маленький, но бесценный корабль Тенебруса – разработка Руджесса Нома. Его легированные крылья и вздернутый нос с трудом проступали сквозь безыскусный каменный склеп, который соорудил вокруг корабля взрыв. Наконец, в нескольких метрах от него лежал Тенебрус, тоже присыпанный камнями.
Приблизившись к кораблю, Плэгас изучил повреждения, нанесенные защитному экрану и системам навигации, трубам подачи охладителя, датчикам и антеннам. Тенебрус сумел бы исправить часть повреждений, но Плэгасу не хватало присущей биту тонкой моторики пальцев и знания корабельных систем. Звездолет был уникален – настоящее чудо инженерной мысли Тенебруса, – но, к счастью, посторонние не смогут вычислить его создателя, поскольку судовое свидетельство было искусной подделкой, а название корабля не раз менялось. Вероятно, аварийный маяк был исправен, но Плэгас не горел желанием включать его. Они с учителем прибыли на Бол’демник тайно, и он намеревался покинуть планету схожим образом.
Но как именно?
Сощурившись, он вновь поднял голову на свет, который лился из прорехи в потолке. Даже его могущества в Силе было недостаточно, чтобы подняться наверх и протащить тело сквозь немигающий глаз пещеры. Ракетный ранец очень пригодился бы, но на корабле не было ничего даже отдаленно его напоминавшего. Взор мууна переместился с потолка на изогнутые стены. Вероятно, он смог бы взобраться по ним, как паук, но сейчас ему виделся более удачный выход из положения.
Выход, который позволит убить двух лепи одним ударом.
Остановившись на полпути между кораблем и грудой камней под разломом, Плэгас погрузился в Силу и с помощью тех же движений, которыми они с Тенебрусом пытались сдержать обвал, начал левитировать булыжники с обшивки звездолета на вершину груды. Лишь удостоверившись, что корабельный люк полностью очищен от камней, а с вершины резко возросшей горы он сможет допрыгнуть до отверстия в потолке, муун остановился.
Однако когда он попытался открыть люк, тот не поддался. Попасть на корабль муун смог только после того, как разнес иллюминатор кабины точечными ударами Силы. Пробравшись внутрь, он разыскал свою походную сумку, в которой был комлинк, световой меч, сменная одежда и другие вещи. Он также забрал комлинк и меч Тенебруса, после чего стер память навигационного компьютера. Вновь оказавшись снаружи, Плэгас сорвал с себя защитный комбинезон и пропитанную кровью рубаху и сменил их на темные брюки, чистую сорочку, легкие сапоги и плащ с капюшоном. Прикрепив оба меча к поясу, он включил комлинк и вызвал карту Бол’демника. При скудном числе спутников на орбите планета не могла похвастаться системой глобального позиционирования, но карта сказала Плэгасу все, что ему нужно было знать о текущем местоположении.
Он в последний раз огляделся. Маловероятно, что на пещеру наткнутся туземцы, и еще меньше шансов, что сюда залетят гости из космоса. Но все равно следовало рассмотреть картину под всеми возможными углами.
Поврежденный, но весьма дорогостоящий корабль, с которого можно снять немало ценного барахла. Следы масштабного обрушения. Изуродованный труп бита-космолетчика…
Жертва несчастного случая, каких тысячи по всей Галактике.
Удовлетворившись, Плэгас прыгнул на вершину груды камней, а оттуда – сквозь потолок навстречу дневному свету.
* * *
Горячие лучи солнца опаляли открытые участки кожи, а порывистый ветер трепал полы его плаща. К западу и югу, насколько хватало глаз, тянулся лазурный океан, и белые барашки волн разбивались о берег. Иссеченные ветром голые холмы терялись в морской дымке. Плэгас представил, как много лет назад местность покрывали леса – задолго до того, как аборигены кон’ми перевели все лесонасаждения на стройматериалы и дрова для костров. Сейчас островки растительности можно было наблюдать лишь в отвесных ущельях между холмами. Унылый пейзаж – но красив по-своему. Возможно, подумалось Плэгасу, залежи кортозисной руды – не единственное, что способно привлечь на Бол’демник инопланетных гостей.
Плэгас прожил почти всю взрослую жизнь на Муунилинсте, и водные миры не были для него в диковинку. Но, в отличие от большинства муунов, он был вполне привычен и к захолустным и слаборазвитым планетам, на которых провел детство и юность.
День на Бол’демнике быстро клонился к закату: ветер усиливался, а температура стремительно падала. Судя по карте, которую показывал комлинк, главный космопорт планеты был всего в сотне километров от места, где он находился сейчас. Тенебрус намеренно облетел порт стороной, когда они шли на посадку, держась как можно дальше от моря и ближе к северной шапке ледников. Плэгас прикинул, что сможет покрыть расстояние до космопорта к вечеру следующего дня; значит, у него останется еще неделя на то, чтобы вернуться на Муунилинст и провести Собрание в Тайнике. Но он также понимал, что во время перехода ему придется пройти через земли, населенные кон’ми – как высокородными, так и чернью – и решил, что будет лучше путешествовать ночью, чтобы избежать встречи с этими агрессивными рептилиями-ксенофобами. Ему совсем не хотелось оставлять за собой след из свежих трупов.
Поплотнее запахнув плащ, он двинулся в путь: сначала медленно, но с каждой минутой все увеличивая темп, пока наконец не превратился в глазах случайного наблюдателя в размытое пятно – подобно странствующему духу, который летит по безлесной пустоши. Очень скоро он наскочил на тропу, покрытую следами аборигенов, и остановился, чтобы изучить их. Подобные следы могли оставить только босоногие кон’ми низкого сословия – вероятно, рыбаки, чьи хибары с соломенными крышами облепляли все побережье. Плэгас прикинул рост и вес рептилий, оставивших следы, и приблизительно подсчитал время, прошедшее с того момента, когда туземцы прошли этой тропой. Затем распрямился, окинул взглядом сумрачные холмы и втянул носом воздух, жалея о нехватке остроты обоняния, которая была свойственна Тенебрусу. Впереди ему могли встретиться и высокородные кон’ми – или по крайней мере их жилища-пузыри на утесах.
Когда он продолжил путь, на планету уже опустилась ночь. Океан отливал серебром в свете звезд, а ночная флора наполняла влажный воздух пьянящими ароматами. Местные охотники уже давно истребили всех хищников на северных островах, но в глубине ущелий роилось бессчетное множество прожорливых насекомых, которые тучами облепляли Плэгаса, пока он прокладывал свой путь через густые подлески. Муун снизил температуру тела и замедлил дыхание, чтобы изменить состав газовой смеси при выдохе, но это не отпугнуло насекомых. Очень скоро он бросил всякие попытки избавиться от них, отдавшись во власть их неуемной жажды крови, которую они с наслаждением пили, впиваясь в его лицо, шею и руки.
«Пусть пожирают прежнего Плэгаса», – подумал он.
В этом темном лесу на захолустной планете, под свист соленого ветра в кронах деревьев и далекий грохот волн, разбивающихся о скалы, он наконец вырвется на волю из подполья, в котором столько лет скрывались ситы. Разбуженная после тысячелетнего сна, мощь темной стороны возродится, и он, Плэгас, воплотит в жизнь план, который ковался веками.
Он бежал всю ночь и, лишь когда утренняя дымка поднялась из низин, укрылся в тесной пещере. Даже в столь раннюю пору чешуйчатые аборигены уже покидали свои лачуги, спеша забросить сети в приливные воды или добраться на лодках до близлежащих рифов и островков. Очень скоро их улов отправится в повозках на холмы, чтобы набить брюхо богатых и влиятельных – тех, от кого зависело политическое и экономическое будущее Бол’демника. Гортанные голоса кон’ми проникали в пещеру Плэгаса, своими размерами больше походившую на могилу, и он даже мог разобрать отдельные реплики, которыми они обменивались.
