— Но он мог просто заявить о себе и свергнуть королеву.
— Мы не знаем, что произошло в Зеленом Доме, и не знаем, что творится в голове этого выродка. — Советник вздохнул. — Доподлинно известно лишь то, что Вестник рожден, но людами по-прежнему правит королева.
— Тем более, — не унимался Бард, — если он изгнан, то перестал быть опасным.
— Вестник пришел, чтобы разрушить существующий порядок и установить свою власть во всем мире. Изгнан он или нет, он будет следовать к этой цели, ибо в этом его предназначение. Он является реальной угрозой для всех Великих Домов, и в первую очередь для Чуди.
— Почему для нас?
Посланник пожал плечами:
— Чтобы покорить Великий Дом, необходимо в первую очередь лишить его Источника. Вам это известно так же, как мне. Вестник контролирует Колодец Дождей, а значит, его следующая цель — Карфагенский Амулет, Источник Ордена.
Нав, безусловно, был прав. Умный противник не станет размениваться на локальные стычки, а нанесет удар в самое сердце великого дома — в Источник, превратив боевых магов в беспомощных статистов и лишив Великий Дом основного преимущества в войне. Вот только никто не знал, откуда черпает свою энергию Темный Двор.
— Похоже, вы уверены в своей безопасности, — буркнул великий магистр.
— Нет. Иначе нас бы здесь не было, — холодно ответил советник. — Если Вестнику удастся захватить Карфагенский Амулет, дальнейшее развитие событий станет непредсказуемым. Мы намерены не допустить этого.
— Не сомневаюсь.
Повелитель Ордена отложил в сторону жезл и, опершись двумя руками на меч, задумался. Все понимали, что навы должны перейти к основной цели своего визита, но де Сент-Каре сознательно оттягивал этот момент:
— Хорошо, но даже если все, что ты сказал, верно и Вестник действительно пришел, взял под свой контроль Колодец Дождей и планирует захватить Карфагенский Амулет и к тому же он самый великий, появившийся в Тайном Городе за последние восемь тысяч лет, даже если все это верно, ему все равно не справиться одному. Мы все это знаем.
— У него есть помощники, — понял вопрос нав.
— Кто?
— Красные Шапки.
Рыцари вновь заулыбались. Красные Шапки? Сброд с окраин, принимающий в свою семью полукровок и изгоев? В табели о рангах Тайного Города они занимали одно из самых презираемых мест: сразу перед осами-крысоловами и летами-гермафродитами. «Лучшую» компанию для завоевания мира представить было сложно.
— А может, он нанял челов? — осведомился Бард.
— Красные Шапки рвутся наверх, — менторским тоном ответил советник, — они давно считают себя обделенными, и не стоит их недооценивать.
— Слабаки!
— Зато их много. А если их возглавит опытный колдун, не испытывающий проблем с энергией...
— Мы разорвем этих дикарей в клочья!
— Красные Шапки, — разнесся по залу голос великого магистра, — это мусор под нашими сапогами, недостойный упоминания в Замке. Если Вестник связался с ними, то он здорово просчитался: даже самый сильный фокусник не сделает из этого сброда армию.
Чуды одобрительно зашумели, оценив шутку своего лидера. Дождавшись, когда они успокоятся, старик продолжил:
— Теперь мы выслушаем предложение князя. Взоры присутствующих устремились на советника.
— Мой повелитель, князь Темного Двора, просит вас со всей серьезностью подойти к сообщенным нами сведениям. Над Тайным Городом нависла очень серьезная угроза, справиться с которой мы можем, только объединив усилия. — Нав помолчал. — Князь предлагает перевезти Карфагенский Амулет в Цитадель.
Взрыв хохота заглушил последние слова посланника. Смеялись все: магистры, рыцари и даже сидящий на троне старик.
— Это так смешно, — проворчал де Сент-Каре, утирая слезы, — что мы не будем обращать внимания на оскорбительный смысл твоего предложения, нав. У тебя есть что сказать еще?
— Да, — советник Темного Двора был по-прежнему невозмутим, — Амулет будет просто храниться в Цитадели и непосредственно охраняться вашими рыцарями. Они будут допущены в штаб-квартиру Темного Двора в любом количестве, которое вы назовете. Мы берем на себя внешнюю охрану и рассчитываем, что Любомир не рискнет напасть на Цитадель. Амулет нужен Вестнику, и он заберет его у вас. Так сказал Оракул, и не вам изменить предсказание.
Чуды в недоумении переглянулись: забрать Амулет? Не слишком ли круто для какого-то фокусника?
— Амулет хранится в Замке и будет храниться в нем вечно. Мы способны защитить свои сокровища! — Громовой голос великого магистра не оставлял сомнений, что решение окончательное.
Но неожиданно для всех де Сент-Каре обратился ко второму посланнику, скромно стоящему позади советника и не проронившему в течение аудиенции ни единого слова:
— У тебя есть что сказать, Сантьяга?
Все, кроме советника, повернулись к комиссару Темного Двора. Тот легко улыбнулся:
— Я разочарован, но не удивлен. Откровенно говоря я предсказывал подобное развитие событий, но, по крайней мере, мы вас предупредили. На моей памяти никто не отказывался от помощи, предложенной Навью. И никто не пренебрег советом князя. Вы — первый, де Сент-Каре, и все, что произойдет дальше, останется на вашей совести.
Поклонившись, навы с достоинством покинули зал.
* * *
Резиденция Вестника
Москва, улица Новый Арбат, 21 июля, среда, 00:46
Город спал. Обессиленная от жары Москва с наслаждением погрузилась в прохладу ночи, ее замершие улицы набирались сил перед новым днем, новой битвой с беспощадным летним солнцем.
Полночную тишину на проспекте Вернадского нарушило мягкое урчание. Массивные ворота Замка медленно распахнулись, и на сонную улицу выехал автомобильный кортеж. Белоснежный перехватчик ДПС и два черных лимузина быстро набрали скорость и помчались в сторону центра. Посланники Темного Двора возвращались в Цитадель.
Изображение удаляющихся машин подернулось рябью и стало терять четкость. Колдун резко взмахнул рукой над тоненьким фарфоровым блюдцем, на поверхности которого едва угадывался слой воды, и устало откинул со лба непослушные белые волосы. Картинка задрожала и пропала совсем.
— Дальше смотреть бессмысленно, — буркнул Любомир, глядя на присутствующих огромными ярко-зелеными глазами. — Великий магистр не отдал навам Карфагенский Амулет.
Присутствующие кивнули, но промолчали, ожидая, что колдун разовьет свою мысль.
Любомир же не торопился. Скрестив на груди маленькие, почти детские ручки, он выбрался из кресла и медленно прошелся вдоль огромного стола, заваленного многочисленными фолиантами, давно не мытыми колбами, ретортами и подозрительного вида медными конструкциями. Стол занимал добрую треть сводчатой комнаты, слабо освещенной двумя чадящими факелами. Колдун прошел мимо полок, уставленных горшками и горшочками самых разнообразных размеров и форм, содержимое которых, несмотря на то что все они были плотно и аккуратно закрыты, создавало в помещении незабываемый аромат деревенской выгребной ямы. Побродив по своим владениям пару минут, Любомир вернулся в массивное кресло с высокой резной спинкой и, выдержав небольшую паузу, повторил:
— Великий магистр не отдал Амулет навам... Сабля, услышав эти слова, ты должен был отменить нападение на кортеж.
— Да, Любомир, прости, — спохватился фюрер клана Гниличей и, вытащив из кармана мобильный телефон, с судорожной быстротой набрал номер. — Кортеж не трогать... Я сказал, не трогать... Не стрелять... Короче, убирайтесь оттуда, а то головы поотрываю к чертям собачьим, придурки!
Сабля быстро выходил из себя. Единственный из всех предводителей Красных Шапок он получил ятаган фюрера клана в наследство от грозного папаши, а не выцарапал зубами у судьбы и всеми силами старался доказать, что достоин этого высокого титула.
Двое других присутствующих насупленно молчали. Слева от Сабли, на низеньком трехногом табурете расположился Секира — самый молодой и, по общему мнению, самый тупой среди фюреров. Место лидера второго по величине клана Красных Шапок — Дуричей — он заработал благодаря сильно развитому инстинкту самосохранения и звериной жестокости, проявленной во время последних выборов. Одетый, как и остальные фюреры, в черную кожаную жилетку и штаны, Дурич выделялся обилием татуировок на обнаженных мускулистых руках и высоким для Красных Шапок ростом. Секира был полукровкой, наполовину шасом, что автоматически делало его отверженным в любой семье, кроме Красных Шапок. Третьим был Кувалда — одноглазый предводитель самого малочисленного клана — Шибзичей. По своему обыкновению он пристроился дальше всех от стола и тихонько наблюдал за происходящим, поглаживая вытатуированное на левой скуле изображение зеленого чертополоха — метку фюрера.
Колдуну же на месте не сиделось. Дождавшись, когда Сабля поговорит по телефону, он вновь покинул кресло и, подойдя к небольшой жаровне, протянул к углям хрупкие бледные руки. Несмотря на то что маленькая фигура Любомира была плотно закутана в тяжелый шерстяной балахон, ему было холодно.
