крышке. Открываю – он битком набит папиросами с неизвестными названиями.
Прежде никогда не курил, да и сейчас при виде табачных изделий курить не тянет. Уже хорошо, но вдруг возникнет соблазн? Надо избавляться от этой заразы раз и навсегда.
Недрогнувшей рукой отдаю портсигар соседу.
- Дарю!
- Благодарю, Николя! – расплывается в улыбке он.
- Слушай, а как тебя зовут-то?
- Мишель.
- Миша, значит.
Продолжаю рыться в тумбочке.
Что тут у нас: пачка писем, бережно перехваченных тесёмкой. Надо будет почитать, в них может находиться полезная для меня информация. Документов, увы, нет. Они наверняка на хранении у главрача, как и моя медкарта. Тоже не мешает бы на неё взглянуть, но чуток позже.
Кошелёк. Открываю – ну… не богатства пещеры Алладина, несколько бумажных купюр и какая-то мелочь. Хрен знает, что на эту сумму можно купить. Может, полцарства, а может, на проезд в трамвае не хватит.
Ещё какая-то бытовая ерунда, в моей ситуации бесполезная.
Покончив с поисками, ложусь на спину и, закрываю глаза.
Меня никто не беспокоит и можно спокойно подремать.
Сам не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон.
Вечером, после ужина, за разговором выведываю, где у нас кабинет главрача. Оказывается в этом же здании.
Сам госпиталь одноэтажный. Уже хорошо, не придётся корчить из себя альпиниста.
Часа в два ночи по моим прикидкам, я приподнялся с кровати и на цыпочках подошёл к дверям, приоткрыл их, высунул голову и осмотрелся.
Неподалёку находился медпост. Дежурная медсестричка спала, уронив голову на руки. Умаялась видать, бедолага.
Тихо, чтобы не разбудить женщину, я подкрался к кабинету главрача.
Та-дам! И сразу первое препятствие – дверь оказалась заперта.
Жаль, я не вор-медвежатник, способный вскрыть любой замок ногтем мизинца.
К счастью, преграда оказалась так себе, мне удалось отжать язычок замка и отпереть дверь. Видимо, меньше всего здесь опасались чьих-то нежданных визитов.
Так же тихо проскользнул в кабинет. Для подстраховки, снова отжал замок и заперся. Теперь ни одна собака не догадается, что внутри кто-то есть.
Что будет со мной, если тут застукают, думать не хотелось. В расход, конечно, не пустят, но проблем не оберёшься.
Занавески были отдёрнуты, в окошко глядела тусклая луна. Её света было недостаточно для моих поисков, и я включил настольную лампу.
Вот и полка с медкартами пациентов.
Найдя свою фамилию на обложке (то есть Николая Гордеева), взял её, положил на стол и углубился в чтение.
Больше всего меня интересовал титульный лист и информация о том, как я… ну или тот, в чьём теле я вдруг оказался, угодил в госпиталь.
Удалось выяснить, что мне двадцать пять годков от роду, служу я во второй отдельной кавалерийской бригаде (не жандарм то есть) на должности командира взвода разведки драгунского полка, был ранен в столкновении с японской конницей.
Под Гордеевым (то есть мной) убили лошадь, при падении я потерял сознание от сильного удара и был спасён своим ординарцем нижним чином Кузьмой Скоробутом, коему со слов главрача должен проставиться штофом горячительной жидкости (не проблема, хоть два штофа!).
Тут я услышал чьи-то мерные шаги - кто-то грузно шёл по коридору.
Он остановился напротив кабинета главрача и, вставив ключ, начал поворачивать, чтобы открыть дверь.
Глава 3
Глава 3
Я лихорадочно закрутил головой. Есть! Врачебная кушетка для осмотра пациентов, а с неё до полу свисает белая простыня. Успел в последний момент, ноги пришлось подтянуть, чтобы не торчали – коротковата кушетка под мой рост.
Дверь открылась, шаги замерли в середине кабинета. Я задержал дыхание, прикинулся ветошью, стараясь не отсвечивать ничем. Послышался стук ведра, поставленного на пол. Плескание воды в ведре.
- Как сладко с тобою мне быть
И молча душой погружаться
В лазурные очи твои.
Зашаркала по полу половая тряпка на швабре. Слава богу, не японский шпион, не наша контрразведка – простая ночная приборка. А неплохой у приборщика санитара баритон. Фальшивит, правда, малость.
- Всю пылкость, все страсти души
Так сильно они выражают,
Как слово не выразит их.
И сердце трепещет невольно
При виде тебя!
Мокрая тряпка въехала под кушетку и ткнулась мне прямо в лицо. Чудом сдержался, не чихнул.
Тряпка ещё поелозила под кушеткой и исчезла. Счастье, что санитар не дотумкал заглянуть под простынь. Вот бы удивился. Пришлось бы что-то врать…
Фантазия у меня, конечно, есть, но придумать нечто правдоподобное… Это вряд ли.
Шаги удалились, хлопнула дверь. Повернулся в замке ключ.
Выждав немного, я выбрался из-под кушетки. Приник ухом к двери, прислушался.
Тишина…
Легонько дёрнул дверь. Как и думал – заперта. Только собрался заново отжать язычок замка, как услышал непонятную возню. Что там творится – даже выяснять не хочется.
Через дверь в коридор пока не попасть. Ничего, есть ещё окно.
Подцепил шпингалет, потянул наверх. Не идёт.
А нет… Идёт, но с трудом. Дёрг-дёрг. По миллиметру, но идёт.
Есть. Шпингалет выскочил из гнезда.
Осторожно, придерживая створку окна рукой, чтобы не скрипнуть лишний раз, приоткрываю её, выглядываю наружу.
Отлично. Темнота – друг молодёжи.
Первый этаж, под ногами мягкая земля. Никакого риска. Теперь прикрыть окно обратно поплотнее – авось никто не заметит, а и заметит, не обратит внимания, что его открывали.
Сворачиваю за угол, спокойно иду вдоль госпитальной стены. И тут из-за угла прямо на меня выныривает тёмная фигура. Тёмно-коричневый халат, руки с чётками молитвенно сложены на груди, бритый череп с удлинёнными мочками ушей… На ногах плетёные из лыка сандалии. Шея какая-то странная, слишком длинная… Из-под круглой плетёной соломенной шляпы огненным блеском сверкнули глаз. Да он растёт что ли? И шея удлиняется, вытягивается… Чертовщина какая-то.
Фигура монаха увеличивалась на глазах, шея удлинялась, словно змеиная… В приоткрытом рту ощерились острые, как иглы зубы. В груди кольнуло. Амулет?
Словно неведомая, но благожелательная ко мне сила подтолкнула взглянуть на странного монаха глаза в глаза. И с этаким выражением, как сверху вниз, будто не монах выше меня уже в два раза, а я его. Вроде, фигура противника даже перестала расти. Скорее наоборот – съёжилась, сровнявшись со мной ростом.
Стараюсь не отводить взгляда от его глаз.
Лето, тепло, а по спине ползут капли ледяного пота. Амулет уже не колет, а бьёт током, жжётся.
Не отводи глаза, только не отводи…
В этот момент из госпиталя страшно закричали. Истерический женский
