Расстреляли П.А. Смирнова 23 февраля 1939 года – на следующий день после суда. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 16 мая 1956 года дело было прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.
Что с ним случилось в 1938–1939 годах и какова его дальнейшая судьба – о том не знали не только члены семьи П.А. Смирнова, сами подвергшиеся репрессиям и всевозможным ограничениям, но этого не смог узнать и член правительства – нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов. В своих воспоминаниях он пишет, что уже работая в Москве в должности наркома, неоднократно пробовал узнать, что же произошло со Смирновым. «Мне дали прочитать лишь короткие выдержки из его показаний. Смирнов признавался в том, что «как враг умышленно избивал флотские кадры». Что тут было правдой – сказать не могу. Больше я о нем ничего не слышал. Вольно или невольно, но он действительно выбивал хорошие кадры, советских командиров Будучи там, на месте, он действительно решал судьбы многих, и если он действительно не занимался умышленным избиением кадров, то почему не хотел прислушаться к «обвиняемым» или даже ко мне, комфлоту, и сделать объективные выводы?»
Ответа на такой достаточно конкретный вопрос бывший нарком Военно-Морского Флота адмирал Н.Г. Кузнецов так и не получил.
Военные ученые
Репрессии 30 х годов нанесли непоправимый урон развитию советской военной наука, которая в эти годы развивалась достаточно интенсивно. Она усилиями многих лучших умов Красной Армии в целом правильно определила влияние новой военной техники на характер будущей войны, разработала соответствующую стратегию, оперативное искусство и тактику вооруженных сил страны в целом, видов и родов войск в частности. Результаты многолетних военно-научных исследований легли в основу Полевого устава Красной Армии 1936 года, который в те годы более отвечал духу времени, нежели подобные уставы зарубежных армий стран Европы.
Избиение советских военных ученых осуществлялось с ведома и одобрения Сталина и Ворошилова. Ниже мы увидим, как это делалось практически.
По утверждению военачальников, близко общавшихся со Сталиным в течение длительного времени (Г.К. Жуков, А.М. Василевский, Н.Г. Кузнецов), Генсек партии, которому вскоре после тотального разгрома кадров Красной Армии предстояло взять на себя обязанности Верховного Главнокомандующего, военную теорию знал слабо. Главный «военный советник» вождя Клим Ворошилов, пятнадцать предвоенных лет возглавлявший РККА, тоже особо не жаловал ее, как и военных теоретиков. Хотя по долгу службы он обязан был знать им истинную цену. Руководству ВКП(б) было известно, что Ворошилов заметно тяготился военной службой, ибо более имел склонность к партийной, а точнее – к «комиссарской» работе в массах. Это видно хотя бы из его письма Сталину, датированного 2 ноября 1921 года. Написано оно в бытность Ворошилова командующим войсками СКВО.
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
В Москве я тебе уже говорил о моем намерении переменить свое «амплуа», а сейчас я это решил твердо. Работа в Военведе мне уже опостылела, да и не в ней теперь центр тяжести. Полагаю, что буду полезней на гражданском поприще. От тебя ожидаю одобрения и дружеской поддержки перед ЦК о моем откомандировании. Хочется поработать в Донбассе, куда и прошу ЦК меня направить. Работу возьму какую угодно и надеюсь снова встряхнуться, а то я здесь начал хиреть (духовно). Нужно и меня пожалеть.
Крепко обнимаю. Твой Ворошилов»[122].
Итак, «железный» Клим, не внеся особо большого вклада в строительство вооруженных сил Советской Республики, уже стал тяготиться этой работой. Гражданская война с ее обнаженным, неприкрытым накалом страстей, морем крови – как у красных, так и у белых – наконец-то окончилась. Красная Армия постепенно начинала переходить на рельсы мирной боевой учебы, сворачиваться в количественном составе (бригады преобразовывались в полки, полки – в батальоны, а то и совсем расформировывались или переводились на положение территориальных). Начиналась скучная, рутинная повседневная боевая и политическая подготовка. И хотя на окраинах бывшей царской России еще вовсю полыхал огонь ожесточенной схватки с различными формированиями националистической и иной направленности, однако бывший комиссар 1 й Конной армии Ворошилов заскучал в армейской среде. С просьбой, аналогичной той, что изложена в его письме Сталину, он обращался и к другим влиятельным членам ЦК РКП(б). Однако ЦК партии и Совет Народных Комиссаров в обстановке внутрипартийной борьбы, развернувшейся после отхода Ленина от активной политической деятельности, посчитали целесообразным сохранить Ворошилова в армии. Вскоре он возглавит столичный военный округ и станет заместителем наркомвоенмора и Председателя Реввоенсовета СССР.
Не получив солидной теоретической военной подготовки, Ворошилов, тем не менее, не особенно был расположен к военным теоретикам.. Как, впрочем, и они к нему. Ведь это в основном были старые военспецы, добровольно или же по мобилизации перешедшие на службу в Красную Армию. Однако и те и другие вполне добросовестно исполняли свой долг. Не все в стране и армии им нравилось, а точнее – многое не нравилось, но дав слово не вмешиваться в политику, эти бывшие генералы и полковники держали обещание и стремились принести больше пользы в той области, где они были наиболее компетентны – в части военной теории и практики, творчески переосмысливая во благо Красной Армии опыт первой мировой и гражданской войн.
В результате на столе у командира РККА появились статьи и книги известных военачальников времен гражданской войны: Тухачевского, Егорова, Шапошникова и менее знаменитых, но не обиженных талантом ученых и практиков – Г.Д. Гая, В.К. Триандафилова, К.Б. Калиновского, Г.С. Иссерсона, М.С. Свечникова, Н.Е. Какурина и других. Помня, как обращался Федор Раскольников к Сталину в открытом письме к нему, говоря о репрессиях среди кадров Красной Армии: «Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров? Вы арестовали их, Сталин», так и хочется продолжить этот поминальный список:
«Где крупные советские военные теоретики и историки Свечин, Белицкий, Вакулич, Вольпе, Меликов, Меженинов, Верховский, Варфоломеев, Хрипин, Лапчинский, Ян Алкснис? Вы их убили, Сталин!»
Надо отметить, что с середины 30 х годов по настоятельной просьбе командующих войсками ряда военных округов, поддержанной Тухачевским, Егоровым, Шапошниковым, стала издаваться ставшая вскоре популярной «Библиотека командира». Это своего рода уникальное издание, насчитывающее несколько десятков томов, включало в себя труды как советских, так и зарубежных авторов. Например, «Характер операций современных армий» В.К. Триандафилова (начальника Оперативного управления Штаба РККА. – Н.Ч.) «Фронтальный удар» А.М. Вольпе, «Августовское сражение в Восточной Пруссии в 1914 году» Н.Ф. Евсеева, «О ведении войны» Ф. Фоша, «Будущая война» В. Сикорского, «Танки» Ф. Хейгля, «Германский генеральный штаб» Г. Куля и другие.
Вышла в этой серии и книга наркома Ворошилова «Оборона СССР», в которой много места занимает славословие заслуг Сталина, его полководческих качеств, вклада в победу на фронтах гражданской войны. Ворошилов однозначно утверждает, что в будущей войне СССР победит в любом случае и победа эта будет достигнута малой кровью и с минимальной затратой сил и средств.
Проследим судьбу некоторых военных ученых, упомянутых выше. А начнем с бывшего военного министра во Временном правительстве Керенского, генерал-майора старой армии Александра Ивановича Верховского. Он имел за плечами весьма сложную биографию. В десятилетнем возрасте поступив в Александровский кадетский корпус, Саша Верховский через пять лет переводится в Пажеский корпус, где, будучи первым учеником в классе, получает чин фельдфебеля. В феврале 1905 года в результате конфликта с одноклассниками и последовавшего за ним расследования с политической подоплекой был фактически исключен из корпуса. Некоторые детали этой нашумевшей в Петербурге «истории Верховского» содержатся в воспоминаниях бывшего камер-пажа Б.А. Энгельгардта:
«Время было революционное, но настроения такого порядка, конечно, не находили никакого отзвука в среде пажей. Вполне понятным является возмущение, которое охватило товарищей Верховского, когда они обнаружили, что их фельдфебель ведет какие-то недопустимые политические разговоры с вестовыми манежа…»[123]
Содержание одной из таких бесед однокашник Верховского излагает следующим образом: «Однажды во время подавления беспорядков в Петербурге в нашем манеже стоял 2 й эскадрон конно-гренадер. Мы часто ходили в манеж смотреть на лошадей, знакомились с солдатами, спрашивали их о службе, о деревне… И они в свою очередь, зная, что мы готовились стать офицерами, интересовались нашей службой. Раз во время такого разговора Верховский спросил: «А что, господа офицеры бьют вас?» «Как же за дело не бить? – ответил ближе других стоявший взводный». «Никто не имеет права бить солдата, – заметил Верховский… Эта бестактная выходка Верховского вызвала взрыв возмущения среди нас, и тут же было решено заставить его изменить свое поведение»[124].
