– Тем лучше!
Проконтролировав в глазок, как бывший избранник выполнил распоряжение, Лилиана снова приоткрыла дверь и выбросила почти новую кроссовку.
– У нее богатая биография, – прокомментировал Сережа. – Попытайся еще. Может, через полчасика образуется пара.
– Помойка тут образуется… – проворчал филармонический артист. – Ну, что такого я ей сказал???
– Давай-ка сделаем паузу, – предложил атлет. – Как будто ты смирился и ушел. А я позвоню, словно только что явился.
– А если она тебя видела в глазок?
– Ну, наверно, она бы мне что-нибудь сказала. Давай-ка забирайся этажом выше и посиди там пять минут.
Маркиз-Убоище подхватил сумку – и тут лишь осознал, что в руках у Сережи не гриф от штанги или тренажера, а букет роз.
– Так это из-за тебя? – в полнейшем изумлении спросил он. – Ну, ты даешь! Не женщина, а эстафетная палочка!
Сережа сдвинул густые брови и переложил букет в левую руку. Все-таки бить ему привычнее было правой.
– Ты допросишься, – негромко сказал он.
Маркиз-Убоище расхохотался.
– А я-то голову ломаю – чего она про тебя проповедует?! Принимайте согласно описи!
Филармонический артист был в состоянии близком к истерике. Вроде бы и издевался над дурацкой ситуацией, но с не менее дурацким подлинным надрывом. Сережа стал надвигаться на него, по опыту зная, что и этого должно хватить.
– Только не в ухо! – с тем Маркиз-Убоище, бросив сумку, и порскнул вверх по лестнице.
Он преодолел пролет в четыре прыжка – но за поворотом увидел нечто такое, от чего вскрикнул радостно:
– Во, блин!
И стал, выплясывая на площадке между этажами, раскланиваться в подлинном стиле семнадцатого века, по «Основам сценического движения» профессора Коха.
Что-то черное мелькнуло вверху за перилами. Маркиз-Убоище стал задом спускаться с лестницы, метя ступеньки перьями воображаемой шляпы.
– Добро пожаловать, ваше преосвященство! – выделывался он. – Дожили до светлого дня!
И Сережа понял, кто там прятался на шестом этаже – при наперсном кресте и при кейсе…
Отец Амвросий неторопливо спускался. Уж чему обучили в семинарии бывшего энергетика – так это блюсти достоинство. Увидев Сережу с букетом, он остолбенел.
– Вот и встретились, – сказал Сережа.
Отец Амвросий смотрел на розы, приоткрыв рот. Сережа удивился этому взгляду, отнес руку с цветами в сторону и внимательно изучил их – не помялись ли, не сломались ли? Розы-то были целы, а вот Сереже стало неловко. Он вообразил, что сейчас отчебучит взбудораженный событиями и, увы, относительно трезвый артист. И окаменел, зная – если Маркиз-Убоище выскажется во фривольном стиле, рука сама долетит до единственного здорового уха, так что лучше затормозиться до предела.
Красавец-батюшка решительно не понимал, что тут творится, но попытался взять власть в свои пастырские руки. Хотя паства была – врагу такой не пожелаешь…
– Ну, раз уж мы все сюда прибыли, то предлагаю войти в дом, – имея в виду квартиру ведьмы, произнес он и нажал кнопку звонка.
К большому Сережиному удивлению, замок скрежетнул.
И тут временно окаменевший атлет впал в настоящую панику. Возможно, виной тому был бывший одноклассник, смотревший на атлета с букетом, как на привидение. А возможно – и ошалевший от изгнания филармонический артист.
Сережа шагнул к отцу Амвросию и всучил ему букет. И даже не в ладонь, как полагалось бы, а приподнял левую руку красавца-батюшки и сунул цветы ему подмышку.
Лилиана выглянула – и первым делом увидела отца Амвросия, стоящего навытяжку, как перед высоким воинским начальством, с воинственно торчащими розами.
– Господи! – произнесла ведьма. – У меня глюк!
Она хотела было захлопнуть дверь – но Сережа не позволил.
– Это не глюк, – сказал он более или менее спокойно. – Ты можешь впустить нас с батюшкой? А вот этого – не обязательно.
И он показал на Маркиза-Убоище.
– Вас с батюшкой всегда рада видеть, – металлическим голосом отвечала ведьма. – А что – разве тут еще кто-то есть?
– Я прошу вернуть мою обувь, – властно, как король из шекспировской трагедии, потребовал филармонический артист. – И ноги моей тут больше не будет!
– Ес-тест-вен-но! – скопировав словечко с удивительной точностью, парировала Лилиана. – В городе еще много дур с жилплощадью!
– При чем тут жилплощадь? – не слишком убедительно возразил Маркиз-Убоище. – Я только хочу забрать свою обувь…
И сделал было шаг вперед.
Лилиана стояла в дверях с выражением лица «через мой труп».
Вся эта склока на лестнице Сереже очень не нравилась.
– Послушайте, – обратился он к ведьме. – Дайте ему возможность взять свое имущество – а об остальном не беспокойтесь. Как по-вашему – могу я выставить незваного гостя?
– Под вашу ответственность, – кинув на артиста взгляд, достойный пантеры, сказала Лилиана. И отступила вглубь квартиры, давая Сереже с отцом Амвросием возможность войти.
Красавец-батюшка вынул из-под мышки розы и держал их перед собой примерно так, как дохлую крысу над помойным ведром.
– Не через порог! – удержала его Лилиана и приняла цветы, когда он уже оказался в прихожей. – Вот уж чего не ожидала…
– Я тоже, – на сей раз пламенный взгляд метал отец Амвросий, но Сережа устоял и даже не задымился.
Последним вошел Маркиз-Убоище.
– Всякую ненужную обувь я держу вот тут, под вешалкой, – сказала Лилиана атлету так, будто именно ему предстояло, опустившись на четвереньки, копаться в немалой куче тапок, ботинок, кроссовок и сапог. Затем она повернулась и проследовала в комнату, Сережа с отцом Амвросием – за ней.
На два голоса они рассказали ведьме об идее десантного кристалла.
– Но я сама не понимаю, как это у меня получилось, – призналась Лилиана.
– Никто не понимает, – утешил ее Сережа. – Мы воссоздадим те условия, которые были тогда. Главное – достать растворимый кристалл. Вот даже наш батюшка понял, что этого не миновать…
– Гореть мне из-за тебя в аду… – проворчал отец Амвросий. – В геенне огненной… И тебе, кстати, тоже.
Лилиану он по-джентльменски от этого избавил.
– Но раз ты сюда заявился – значит, ты не против геенны? – на всякий случай уточнил Сережа. Отец Амвросий промолчал.
– Так вот, – продолжал атлет. – Кто из присутствующих хоть что-то смыслит в химии?
Ответа он не дождался.
– Я имею в виду не науку химию, а ту дрянь, которую изучают в школе, – Сережа предельно смягчил требования, но и тут услышал лишь три вздоха.
Третий шел от двери. Сережа повернул голову и – увидел в щели удлиненное, благородное, выразительное лицо Маркиза-Убоища.
– Ну неужели нам совсем нечего вспомнить? Неужели никто не пробовал сам вырастить кристалл? – на Сережу накатило красноречие. – Ведь чуть ли не всякая жидкость годится для производства кристаллов! Ведь всякая жидкость – раствор чего-нибудь химического! Только нужно извлечь из нее воду!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
