Из Киева получили письмо — Катя поступила в Академию живописи и ваяния, во второй класс, Вера продолжает 8 класс. В доме у них француженка, немка и приходящий учитель музыки. Ты может, слышала о переменах в службе Саши? Вере очень не хочется в Петербург. Для ее здоровья южный климат необходим. Иосиф Александрович очень счастлив, что его перевели в Одессу Директором Корпуса. Саша пробыл у нас 6 недель и еще успел побывать в Петербурге, Киеве. В Троицк не ездил вследствие моего маленького недомогания. Случилось так, что я упала, перепугала всех, но Слава Богу, все кончилось благополучно, хотя я и долго хромала; да теперь нет, нет да нога дает о себе знать. Слышали, голубушка, что вы были на Кавказе и даже пили воды. Я ничего не знаю о Вас, не откажите подарить мне строчки две из Вашего Бердянска. Обнимаю Вас родная, храни Вас Господь.
Ваша А. Жуковская
Коля шлет Вам сердечный привет. Лекции начались, а с ними и все беспокойства. Надя и Лена Вам кланяются. Девочка поступила в третий класс.
* * *
Конец — всему делу венец. Удивительны письма Анны Николаевны Жуковской и последнего двадцатилетия ее века — с 1895 — по 1912 годы. С 1895 года она почти все время жила в Москве с сыном, вела его хозяйство. Летом, как всегда, Николай Егорович отвозил ее в Орехово. На Рождество они вместе ездили в Киев — куда перевели по службе Александра Александровича Микулина и где он устроился не на один год со всем своим семейством. Наезжала Анна Николаевна и в Тулу, навестить других своих внуков — Машуру и Жоржа и вдову сына Ивана — свою невестку Ольгу Гавриловну Жуковскую. Но главным наполнением ее жизни в последние 10–15 лет была деятельная переписка. Писала Анна Николаевна без очков и почерк ее с годами совсем не менялся. Надо признать, что и дух ее деятельный, живой, никак не увядал. Вот одно из удивительных писем Анны Николаевны своим внучкам в Киев 7 декабря 1902 года:
"Горячо любимые мои девочки Вера и Катя!
Вот и Николин день прошел благополучно, и все удалось отлично! Полупудовый осетр и пирог именинный были с большим аппетитом скушаны. Серьезные профессора повеселели и после рябчиков говорили речи, превознося Колю, особенно отличился Андреев. Сидели очень долго и пили ликер, заедая фруктами. Из дам была одна Саша (Заблоцкая). Очень жалела, что не было Машурочки, особенно Саше было очень грустно без нее, она очень ее полюбила.
Бог сподобил меня с Колей быть в церкви, несмотря на сильный холод. Сейчас топим усердно у Коли два раза в день, утром и вечером. Письма Ваши получили. Много было телеграмм, не все приехали из-за холодов… Машурочка не долго пробыла в Москве. Ее вызвала мама по очень спешному делу. На студенческом балу не захотела быть. Съездила в театр и к Зимину. Доктора настращали ее неврастенией и запретили посещать скученные собрания. Теперь я не знаю, когда ее увижу. В газетах прочла лечение розами, нервной боли головы. Вот лекарство тебе подходящее. Ты очень любишь розы, Вера! Помнишь, ты хотела сделать подушечку из роз, как бы она тебе пригодилась теперь.
Пока папа с тобою занимайся посерьезнее математикой, чтобы выйти с хорошими балами из гимназии. Иностранные языки тоже очень пригодятся в жизни. Тетя Саша (уже упоминавшая А. А. Заблоцкая, которая много и успешно занималась переводами и тем самым весьма прилично для женщины того времени зарабатывала. мне сказывала, что она за перевод комедии «Да здравствует жизнь!» получает от редакции 700 рублей. Не правда ли недурно? Ну да, она великолепно владеет французским и немецким языком. Машурочка тоже очень хорошо знает три языка, но она, кажется, посвятит себя пению. Как жаль, что я до сих пор ее не слыхала.
Недавно был бенефис Шаляпина. Ложи были баснословно дороги — от 200 р. и более. Шаляпину за всем расходом досталось 15 000! Вот милушки, как колоссально шагает у нас искусство в России. А живопись — картины Айвазовского ценятся на вес золота. А это был уличный мальчишка — бездомник. Вероятно, Катя читала его биографию. Если нет? Прочти — она очень интересна. Зрение мое стало плохо, а здесь очень частые выставки картин. В молодости я была энтузиастка, любила все прекрасное. Природа и теперь меня сильно чарует. Снежные буруны голые деревья наводят на меня сплин, хотя я и не англичанка. Ух, как холодно! Счастливцы и вы, тепло у вас — трудно верить нам северянам. Будьте здоровы, любимые мои, берегите маму, исполняйте немедля все ее желания. Крепко вас обнимаю, особенно Шуру за его прекрасное письмо. Храни вас всех Господь.
Ваша бабушка А. Жуковская.
Прилагаю газетную выписку. Надя и Лена целуют ваши ручки".
Да не смутится придирчивый читатель денежными подсчетами восьмидесятипятилетней Анны Николаевны. Почти всю жизнь они с Егором Ивановичем претерпевали постоянные финансовые затруднения. Из-за этого многие годы вынуждены были жить в постоянных разлуках. А самой Анне Николаевне почти в семьдесят лет приходилось переезжать по нескольку раз в год из Москвы в Тулу — к мужу — и обратно, затем и во Владимир — к дочери… Тогда это было нелегким испытанием. Да у нее часто и нескольких рублей не было на такую поездку к Егору Ивановичу. Так что не будем, друг-читатель, спешить с выводами. Ведь Жуковским даже не всем сыновьям удалось дать высшее образование. Да и вообще: прежняя жизнь в России была несравненно более скромной. Люди привыкали с детства ограничивать себя, даже и во вполне зажиточных семьях. Так детей и воспитывали. Да что говорить: сам государь Александр III в строгостях и ограничениях держал своих детей; так воспитывала своих дочерей и государыня Александра Федоровна: они сами штопали свои чулочки.
Нет, Анна Николаевна ничуть не была меркантильна. Она была бережлива, но ни на йоту не скупа. А в этом письме она просто хотела несколько подхлестнуть учебное рвение своих внучек. Катя мечтала о поприще художника, была усерднее, гимназию закончила медалисткой, а Верочка думала о писательстве, но к гимназическим занятиям относилась с некоторой прохладцей. К тому же у нее болела голова. Вот Анна Николаевна и ставила ей в пример трудолюбивую и хорошо образованную Сашеньку Заблоцкую, действительно много потрудившуюся в своей жизни над переводами зарубежной прозы, публицистики и в особенности, драматургии, ведь Сашенька была неудержимая театралка: она была дружна с Гликерией Николаевной Федотовой, жила вместе с ней, а к ним на чаек любил заходить Николай Егорович, благо жили они рядышком: Жуковские у Покровских ворот в Мыльниковом переулке, а Гликерия Николаевна — у Чистых прудов (ее дом давно снесен).
* * *
24 января 1904 года началась русско-японская война… И вот уже через четыре дня Анна Николаевна пишет внучкам:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
