Когда наконец Ник отстранился, глаза его потемнели, и я читала в них вопрос. Чтобы уверить его и успокоить, что не изменю своего решения, я положила руки ему на плечи, обняла его, и наши ноги переплелись. У меня вырвался тихий стон наслаждения, когда он провел рукой вверх и вниз по моему бедру, медленно-медленно, его теплые пальцы ласкали меня, исследовали мое тело. Эта сладостная пытка все усиливалась, и я уже опасалась, что не выдержу ее.
Он встал на колени, и его длинные пальцы принялись проворно расстегивать пуговицы на рубашке, потом Ник медленно стянул с бедер бриджи. Мой восхищенный взгляд впивал его мужественную красоту. Он раздвинул мои ноги и теперь стоял надо мной на коленях. Глаза его не отрывались от моей груди, взгляд его спустился ниже, он продолжал на меня смотреть, пока это не вызвало чувственный отклик в моем теле — его взгляд будто воспламенил меня. Когда-то я старалась укрыться от его взгляда, но не теперь. Я знала, что он любит меня; сознавал ли он это теперь, я не понимала. Но я замечала это по внезапному блеску в его глазах, я догадывалась по нежным прикосновениям к моей коже.
И тогда желание затмило все остальное, вызвав во мне неистовый отклик. Я протянула к нему руки и обняла его, благословляя власть его плоти надо мной, которая однажды заставила меня забыть обо всем, презреть все приличия. Я любила его руками, губами и всеми способами, о которых мечтала в течение долгих одиноких месяцев, когда одни только воспоминания были моей путеводной звездой.
Я слышала его стон, я видела, как тело его содрогается. И, когда его пальцы вцепились в мои воло-кы и он резко потянул мою голову назад, я замерла от вида дикого яростного желания, которое прочла на его лице.
Опустившись на постель, я смотрела, как свет свечи играет на его лице, видела, как мышцы перекатываются у него под кожей, когда он склонился надо мной. Его тело заслонило от меня тусклый свет и отбросило прохладные тени на мое разюряченное тело. Его лицо приняло решительное выражение, губы его были сжаты, когда он раздвинул мои ноги, и я почувствовала прикосновение его сокровенной плоти, пульсирующей, напряженной от жаркого желания.
И все же Ник нашел в себе силы отклониться, заглянуть мне в лицо, его губы прикоснулись к моим, он целовал меня до тех пор, пока я слабо не застонала и не обвила ногами его бедра.
Сердце мое отчаянно билось под его ладонью, моя кожа была разгоряченной и влажной от желания.
Он снова поцеловал меня, его язык проник в мой рот и нежно исследовал его, ритмично двигаясь, пока я не закричала, прося пощады. И все это время его тело прижималось к моему, его грудь к моей груди, его живот к моему животу… бедра двигались поверх моих бедер, и я столь остро ощущала его желание, что его прикосновения будто обжигали нежную влажную плоть, будто обдавали ее жаром. Когда он отстранился, я задрожала от томления по его близости.
— Я должен знать, — послышался его тихий, но настойчивый шепот у самого моего уха, — только потому, что не хочу причинить тебе боли. Я должен быть уверен… у тебя были другие, любовь моя?
Я ответила, прямо глядя ему в глаза и вспоминая то, как он задал мне тот же самый вопрос впервые. Но теперь ответ мой был иным:
— В моей жизни был только один мужчина, милорд.
Его глаза встретили мой взгляд, и я прочла в них удивление и некоторое разочарование.
— Ты любила его? — спросил он.
— Я любила его больше жизни, — ответила я. Он с усилием сглотнул и поднял мою руку, которую я прежде нежно прижала к его щеке. — Но не больше, чем люблю вас, милорд, — закончила я, сделав последнее движение так, что мои бедра оказались под ним.
Теперь его обнаженный торс нависал надо мной, а темные пронизывающие глаза замкнулись на моих и не отпускали моего взгляда. Страсть, сжигавшая нас обоих, заставляла его кожу светиться — она казалась мне влажной, золотистой и опьяняющей. Мне хотелось упиваться им и его близостью. Его голова склонилась ко мне, и губы легко коснулись моей груди. Я закрыла глаза, и Руки мои зарылись в его густые волосы. Он по очереди захватил мои соски, сначала правый, потом левый, и теперь его язык ласкал каждый чуть приподнятый розовый пик, превращая его в отвердевший бутон желания. Внутри меня что-то затрепетало, все мое тело запульсировало жаром, зарождавшимся где-то внизу живота и отзывавшимся сладким томлением в паху. Мне казалось, что тело мое плавится изнутри, сжигая меня желанием, неотвратимой и неутолимой жаждой по нему, но, хотя мое тело изгибалось дугой ему навстречу, хотя я звала его, выкрикивая его имя, и плакала, — он отстранился, продолжал подвергать меня сладостной пытке поцелуями и ласками, пока кровь не заструилась у меня в жилах, как жидкое пламя, и всю меня не охватил небывалый восторг.
Когда мне уже казалось, что я не смогу больше выдержать ни секунды промедления, его пальцы сплелись с моими и, чуть качнувшись из своего положения на коленях, одним медленным и плавным движением он опустился и овладел мною. Голова его была откинута назад, руки продолжали отчаянно сжимать мои до боли, но мне было все равно, потому что я знала, что он чувствует: будто внутри его тела произошел взрыв, будто из его горла рвался крик.
И я ответила громким криком.
Николас испуганно посмотрел на меня, но я его успокоила, прошептав:
— Я счастлива. — И подняла руки, обвила его ногами, чтобы он почувствовал, как мне хорошо.
И он снова задвигался внутри меня со вздохом облегчения, сначала нерешительно, потом с такой страстью, что заразил ею меня, и я отвечала ему тем же. Счастье мое было безграничным: он был моим, только моим — сердцем, телом и душой. «Я никогда больше не отпущу его!» Я беззвучно плакала, ощущая, как наслаждение его нарастает, этот порыв подхватил и меня — Тело мое жаждало и требовало завершения. Я вцепилась в его влажные плечи, двигавшиеся взад и вперед в такт движениям его бедер. Я видела, что и он близится к пику. Узнавала это по гортанным звукам, зарождавшимся в его горле, по силе, с которой он сжимал меня в объятиях, пока наконец мне не стало казаться, что комната закружилась перед моими глазами, и все не слилось в какое-то неясное пятно.
Мы разделили наслаждение, мы достигли завершения одновременно, как это было и в прошлом, и страсть унесла нас за пределы возможного и мыслимого. Со вздохом, похожим на рыдание, он с силой провел пальцами по моим волосам и затих, как и я, и мы ощутили оба наших тела как единое целое.
Прошло несколько минут, прежде чем мы вернулись в реальный мир, но наши объятия все еще соединяли нас. Мне не хотелось отпускать его, я прижимала его к себе, как ребенок самую любимую и драгоценную игрушку, эгоистично, но полная любви и радости, которых никто и никогда больше не мог бы отнять у меня. Я слышала, как бьется его сердце рядом с моим, чувствовала его сладкое дыхание у своего виска. Кончиком языка он провел по моему уху, и когда наконец дар речи вернулся к нему, он заговорил, и тихие слова изумленно полились из его уст:
