— Безумие — прекрасный способ укрыться от правосудия, Мэгги. Под личиной безумия совершались и совершаются грандиозные и страшные преступления.
— Вы хотите сказать, что верите в то, что он убил свою жену и сам сфабриковал историю о своем безумии?
Он схватил меня за плечи и заговорил шепотом:
— Мэгги, девочка моя, если единственное, что ты хочешь получить, — твой сын, хватай его и беги отсюда. Я помогу тебе, если ты считаешь, что я должен тебе помочь, но я не могу видеть, как ты растрачиваешь свою жизнь на такого человека, как Николас Уиндхэм! Поверь мне, Мэгги, он снова причинит тебе боль, и этим все кончится, а может, и чем-то худшим.
— Нет, он никогда не причинит мне боли! — горячо возразила я.
— Как ты можешь говорить такое? Он разбил тебе сердце, женившись на леди Джейн. А когда она ему надоела, убил ее. Мэгги, беги отсюда, пока не поздно!
Я оттолкнула его:
— А я-то считала вас своим другом, доктор Брэббс! Если бы это было действительно так, то вы не говорили бы таких вещей о человеке, которого я люблю и за которого собираюсь выйти замуж.
— Замуж? Боже милосердный! Что ты такое говоришь, Мэгги? Ты не можешь выйти замуж за этого негодяя и убийцу!
— Могу, — ответила я, вздергивая подбородок. — К тому же он никого не убивал. Я не верю слухам.
Он отвернулся, качая головой.
— Я слышал, что любовь делает людей слепыми и глухими к здравому смыслу, но не думал, что она совсем уж лишает способности рассуждать.
Брэббс снова повернулся ко мне:
— Даже если бы он был праведнее Папы Римского, тебе не место в его доме, Мэгги. Эти люди совсем не похожи на тебя, девочка, они принадлежат к другому классу. И ты никогда не сможешь приноровиться к ним. Очень скоро это начнет его раздражать, и что тогда будет с тобой? Ты окажешься рядом с леди Джейн, на кладбище. Я ничуть в этом не сомневаюсь.
Схватив платье, старый доктор потряс им перед моим носом, восклицая:
— Неужели эта тряпка стоит твоей жизни, девочка? Неужели она стоит того унижения, которое ты почувствуешь, когда его друзья станут воротить от тебя нос? Ты всего лишь деревенская девушка, Мэгги, и навсегда ею останешься. Перестань витать в облаках и спустись на землю.
Я спокойно взяла свое платье у него из рук, хотя сердце мое отчаянно колотилось. Разглаживая помятую им юбку, я сказала, стараясь обуздать и скрыть свои чувства:
— Я привела вас сюда, чтобы попросить об услуге. Я выхожу замуж за человека, которого люблю, во вторник. Наша свадьба состоится в Берн— салле, и мне нужен свидетель.
Он приподнял мое лицо за подбородок и посмотрел в глаза.
— Я буду свидетелем на твоей свадьбе, Мэгги, раз ты об этом просишь, но мне эта роль совсем не по душе. Я буду молиться до того самого момента, когда ты произнесешь свои клятвы, в надежде, что что-нибудь случится и эта свадьба расстроится.
Он так и остался стоять, глядя мне вслед, когда я выходила из комнаты. Подхватив свои юбки, я помчалась вверх по лестнице в ту самую темноту и холод, которые так страшили и отталкивали меня раньше. Больше я их не боялась. Холод успокоил меня и остудил гневный жар моих щек. Темнота скрыла обжигающие слезы гнева и бессилия, струившиеся из моих глаз. Я бежала по коридору в свою комнату, и наконец дверь захлопнулась за мной.
У моих ног лежали обрезки ткани от моего свадебного платья. Я упала на колени и провела рукой по бархату, едва слышно проклиная Брэббса, но его слова звучали в моем мозгу, они жгли его. Неужели я была единственным человеком, верившим, что Николас Уиндхэм не был ни безумцем, ни убийцей? Неужели я вела себя глупо?
Спотыкаясь, я поднялась на ноги, подошла к зеркалу и посмотрелась в него, потом, со всей осторожностью положив обнову на кровать, поспешно сняла поношенное серое платье, которое носила постоянно, и отбросила его в сторону. Осторожно я надела платье из изумрудного атласа, некоторое время безуспешно пыталась застегнуть затейливые пуговицы корсажа на спине, наконец мне это удалось, и когда я покончила с этим, на мгновение закрыла глаза, прежде чем собралась с силами и взглянула в зеркало на свое отражение.
О! Неужели это и впрямь была я? Неужели незнакомка, которую я видела в зеркале, была той самой невзрачной и простенькой девчонкой, которая всего несколько минут назад выглядела не лучше служанки? Неужели это были мои глаза? Какими зелеными они казались теперь в цвет платью! Как они сияли!
Мои волосы, обрамлявшие бледное лицо, казались иссиня-черными. Я вертелась перед зеркалом, расправляла зеленые ленты, распускала волосы, позволяя им падать то на одно, то на другое плечо, то вплетала ленты в косы. Нагнувшись ближе к зеркалу, я покачала головой не в силах поверить своим глазам. Я осторожно повернулась направо, потом налево, разгладила корсаж, проведя понему руками, легко прикасаясь к скромному декольте, вышитому по краю, потрогала облегающие рукава, доходившие до запястий.
Я упала на колени и дрожащей рукой дотянулась до ножниц, лежавших рядом с моим подвенечным платьем. Потом я подняла ненавистное старое платье, которое носила в страшные, населенные кошмарами дни и ночи своего заключения в Оуксе, и разрезала его на куски.
Глава 14
Следующие пять дней я молила Господа о том, чтобы в день свадьбы была хорошая погода. Во вторник небо на рассвете было ясным, но скоро землю окутал густой туман, так что из своего окна я едва различала вершины деревьев. Прижавшись лбом к ледяному оконному стеклу, я вслушивалась в отдаленный собачий лай, мысленно рисуя свое будущее в качестве леди Малхэм.
Слуги, за исключением Матильды, теперь переменились ко мне. Они мгновенно умолкали, как только я входила в комнату. Они с интересом разглядывали меня, поднимали брови и сжимали губы в знак неодобрения моих отношений с Уиндхэмами. Когда им стало известно о тканях, подаренных мне Николасом, Полли вскользь заметила, что все это прежде принадлежало леди Джейн и что со дня ее смерти ткани хранились в одной из комнат старого крыла. Она взяла за правило показывать, как боится за меня, и частенько приговаривала:
— Знаете, мисс, плохая примета носить то, что принадлежало покойнику. Готова поклясться, что это до добра не доведет…
Вспоминая эти мрачные пророчества, я отвернулась от окна и уставилась на свой свадебный наряд. Теперь я уже думала, что, возможно, доктор Брэббс прав. Может быть, глупо было с моей стороны верить в невиновность Уиндхэма, как и в его вменяемость. Но не было способа узнать это, если бы я не могла следить за ним и вникать во все обстоятельства его жизни. И я страшилась этого больше всего. Если я ошибаюсь, вполне вероятно, что я окажусь еще одной леди Малхэм на фамильном кладбище.
