— Не знаю, — на всякий случай отступил на полшага старшина. — Я что услышал, то и пересказал вам.
— Ясно… Где доктор?
— Я здесь, — послышался за спиной голос человека в возрасте.
Я обернулся. Человек в белом халате и с профессорской, белесой от седины бородкой шел к нам.
— Ильин, — представился он. — Дежурный хирург. А вы…
— Петров, майор милиции. Что здесь произошло, товарищ Ильин? Почем у вас пациент умер?
— Сначала мы подумали, от ранения, — стал рассказывать врач и подошел к кровати с трупом, откинул простыню. — Видите, он истек кровью…
Ложе было залито кровью. Труп казался слишком уж белым, хотя умер Ибрагимов совсем недавно и должен был пока выглядеть как обыкновенный спящий человек, пусть и больной. Он лежал тихенький и дохленький. Глаза хоть и закрыты. Но я разглядел, что на лице посмертно застыла тревога.
— Никаких следов насильственной смерти? — вскинул я бровь. — От выстрела в ногу, знаете ли, не умирают.
— Если задета артерия, то можно погибнуть, — потряс бородкой врач, как будто упрекая меня в дилетантстве.
— А где его повязка? Почему раненая нога не перебинтована?
— Вот в этом-то и все дело. Кто-то сорвал с него повязку, и пациент просто-напросто умер от потери крови. А вот и сами бинты, лежат под кроватью.
Врач указал на гору окровавленных полосок марли.
— Как сорвал? Кто сорвал? — я обернулся и грозно зыркнул на постовых.
Те под тяжестью моего взгляда опустили глаза, а старшина снова пробормотал ту же фразу, как заезженную пластинку:
— Никто не заходил в палату. Мы всегда были рядом…
— Как же такое произошло, товарищ Ильин?
— Я думаю, что Ибрагимов сам снял бинты, чтобы покончить с собой. Вот, смотрите, — врач указал на вдавленные следы возле раны. — Похоже на гематомы от пальцев. Он соврал повязки и еще разбередил рану. Кровь запеклась, а похоже, что он ее выдавливал. У него и пальцы все в крови. Видите?
Он показал на руку погибшего.
— Вижу, но зачем он сорвал повязку?
— Тут ответ один. Чтобы умереть…
Я кивнул, хотя вопрос мой был совсем не про это. И скорее, спрашивал-то я самого себя — зачем Ибрагимову было прерывать свою жизнь, если там, на месте происшествия, он всё ныл, что скоро истечет кровью, и просил вызвать врача поскорее. Или потом взвесил все за и против и решил, что лучше уйти из этого мира самому? Почему? Боялся, что его пришьют свои же? Неужели так страшен этот новоявленный Туз? Или кто там его послал? Твою мать, теперь я этого не узнаю… По крайней мере, не от Ибрагимова.
— Вы уверены, что причина смерти — потеря крови? — поднял я взгляд на хирурга. — А не какое-нибудь отравление…
— Это мое предположение, достоверно будет установлено при вскрытии, сами понимаете. Но думаю, что я прав.
— Ясно, спасибо, доктор. Пока ничего тут не трогайте, сейчас прибудет следственная группа, мы сделаем осмотр и запишем ваши показания.
Я повернулся к постовым:
— Найдите работников скорой, кто привез сюда пациента. Тащите их сюда, мне поговорить с ними надо.
— Так они уехали, — пожал плечами старшина.
— Куда? — нахмурился я.
— На следующий вызов, наверное, — вступился за постового доктор.
— Ладно, — кивнул я. — Позже их опрошу.
— Скорее всего, это ничего не даст, — заверил хирург. — Когда раненого доставили сюда — на нем еще была повязка. И кстати… Нашли того, кто в него стрелял?
— Угу, — отстраненно кивнул я, прокручивая в голове всевозможные сценарии смерти Ибрагимова.
— Быстро сработали, — одобрительно закивал хирург.
— Ну так, — пожал я плечами. — Советская милиция по-другому не умеет… Скажите, доктор… А вы сами заходили к нему в палату?
— Нет, я только принял его в смотровой, осмотрел рану, наложил другую, временную повязку и пошел готовиться к операции. Вы что, товарищ майор? В чем-то меня подозреваете?
— Вы, я так понимаю, за старшего ночью?
— Да…
— Подготовьте, пожалуйста, список сегодняшних медработников, кто в смене. И распорядитесь никому не покидать учреждение.
— Вы думаете, его убили?
— Мы должны проверить все, чтобы исключить преступное деяние, — уклончиво ответил я.
— Ага, понимаю, работа такая. Я, безусловно, скажу никому не покидать отделение. Хотя до утра до конца смены и так никто не уйдет.
— Ну мало ли, может, кто-то решит пораньше отпроситься. Так вот — никаких отлучек.
— Я вас понял, товарищ Петров. Сделаем.
От автора:
Друзья! Том подходит к завершению, но самое интересное еще впереди. Интрига перейдет в следующий 12-й том. Дело Литератора будет в двух томах Курсанта)))
Глава 25
— Смерть Ибрагимова наступила в результате кровопотери, — объявил на планерке Горохов. — Вскрытие провели экстренно по мой просьбе. Официальное заключение будет позже.
— Получается, он сам себя убил, — размышлял вслух Федя. — Но зачем? Настолько боялся того, кто его послал к Светлицкому? Этого самого Туза?
— Туз… Еще один мутный персонаж в нашем деле, — задумчиво пробормотал следователь. — Я написал ходатайство прокурору об объединении дел, в общем, забираем все материалы в свое производство. Мы больше не можем утаивать серийность. Да и руки у нас связаны, когда только доступ официальный у нас к убийству Парамонова имеется. Основание для объединения — эпизоды преступлений в той или иной мере копируют отрывки из произведений Светлицкого.
— Скорее всего, сам писатель ни при чем, — заявил Погодин. — Я когда следил за ним, он никуда не отлучался. Кроме как в дом литераторов. Получается, что не он держит в заложниках Приходько. Ведь должен же он был бы ее кормить и поить.
— Либо администраторши уже нет в живых, — скептически заметил Горохов. — Алиби у писателя нет. Пока мы не доказали обратное, он тоже под подозрением. А вот этот Туз не дает мне покоя. Чувствую, все здесь взаимосвязано, и убийства, и покушения не Всеволода Харитоновича. Есть версия, что Туз послал Ибрагимова убрать Светлицкого. Вот только зачем? Из-за старой войны бывшего БХСС-ника с теневой экономикой города? Слишком сомнительно, учитывая, что Светлицкий уже несколько лет как в отставке, а о его самостоятельном нелегальном расследовании никто не знал.
— Получается, что кто-то все же знал, — вставил я предположение. — Либо Ибрагимова послал не Туз, а например, Литератор.
— А может, Ибрагимов и есть Литератор? — предположил Федя.
— Нет… — замотал головой Горохов. — Андрей Григорьевич уже проверил. Он освободился из колонии недавно. Позже, чем начались первые убийства. Даже на работу еще не успел устроиться. И потом, ну не похож он на читающего гурмана, выстраивающего сюжеты преступлений по мотивам книг. Обычный урка. Украл, выпил, в тюрьму. И все по новой… Связи его отработали, жил один, вел асоциальный образ жизни, перебивался случайными заработками. Никаким боком к литературной братии города не относился. Сам Светлицкий говорит, что видел его впервые. Вот только, чую, если найдем, кто подослал Ибрагимова, то и клубок с Литератором распутаем… Кстати… Что там у нас с Рубилиным? Выяснили, что завсклада горторга делал возле ресторана «Юбилейный» и куда бежал, как антилопа, в вечер убийства Коровиной?
— Сегодня запланировал по нему мероприятие, — кивнул я.
— Хорошо…
Горохов удовлетворенно потер руки, но лицо его выражало не довольство, а озабоченность, ведь за несколько недель пребывания в Литейске мы так и не приблизились к разгадке, тайна лишь обрастала новыми ребусами. Вот такое вот «раскроем и уедем» выходило.
— Предложения? Замечания? Будет у кого что-то еще, товарищи?
Горохов обвел нас взглядом, мотивируя высказаться.
— Никита Егорович, — встал Федя. — Я вот что думаю. Этот самый Туз и есть Литератор.
— Обоснуй, Федор, — Горохов поудобнее устроился в кресле, особо не удивляясь полету Фединой мысли.
За много лет совместной работы мы уже привыкли к его громким высказываниям и чудным следственным версиям. Но частенько, особенно в последнее время, Погодин всё-таки оказывался прав. И полностью оправдывал свое присутствие в составе нашей группы — лучшей в Союзе по розыску и поимке серийных убийц. Если я действовал, руководствуясь логикой и здравым смыслом, то Федор нередко высказывал невероятные предположения и кажущиеся на первый взгляд бредовыми нестандартные предположения и версии, которые шли зачастую вразрез с канонами традиционной криминалистики. Но всех преступников под шаблон не загонишь, уж мне ли не знать. Тем более, психопаты-то как раз мыслят нестандартно, совсем как Федя…
