его глаза, в которых бушует шторм.
— Тогда приеду на полчаса и трахну тебя прямо в машине. Наберу. Не надевай трусики, когда пойдешь ко мне.
Еще раз коснувшись моих губ, он разворачивается и уходит к своей машине, а я остаюсь обтекать и плавиться от его слов. Какое там надеть трусики? Теперь они весь день будут мокрые от воспоминаний о его обещаниях.
Спустя час я уже въезжаю на территорию дома отца Гели и паркую машину на подъездной дорожке. Я, наверное, никогда не привыкну к такой роскоши. Уже в который раз навещаю тут подругу, но все равно любуюсь на окружающую обстановку.
В дом меня впускает экономка. Милая женщина, которая заботится о Гельчонке, если верить подруге.
— Заходите, Ангелина у себя.
Поднимаюсь наверх, слыша за спиной голос мачехи Гели:
— Кто там пришел?
— Подруга Ангелины, — отзывается экономка.
— Устроила проходной двор! Сама приживалка, и сюда тащит таких же.
Мерзкая баба. Такая склочная и скандальная, что Геля практически воет из-за нее.
Поднявшись, стучусь в дверь спальни подруги и, получив разрешение, вхожу.
— Ой, я ждала тебя чуть позже. — Геля садится на кровати. — Поэтому прилегла.
— Может, я время перепутала? Прости. Если ты отдыхаешь…
— Нет-нет! — восклицает она и хлопает по кровати рядом с собой. — Садись. Я соскучилась. Расскажи, как дела?
Мне чертовски сильно хочется поделиться с подругой новостями о нас с Матвеем, но я не тороплюсь. То ли боюсь спугнуть свое счастье, то ли мне стыдно за формат наших отношений. Позже расскажу, когда мы станем полноценной парой. Если вообще станем.
Глава 44
Агата
Я представляла себе прием, какими видела их в фильмах. Но все оказалось гораздо пафоснее и торжественнее. У губернатора большой особняк с огромным залом, напоминающим бальный. Зачем людям в двадцать первом веке этот пережиток прошлого? Оказывается, он очень даже нужен для вот таких приемов.
Едва мы с Матвеем переступаем порог этого дома, мне уже хочется сбежать. А нет, мне захотелось еще тогда, когда дверцу машины открыл лакей в перчатках. В перчатках! Белоснежных! Потом все эти разодетые в пух и прах люди, на фоне которых я казалась себе серой и унылой, хотя на мне серьги с бриллиантами и черное мерцающее платье в пол. Но я вдруг вспомнила о том, что мастер маникюра сегодня предлагала гель-лак, а я отказалась, покрыв ногти обычным прозрачным. И как мама говорила, что желательно нанять визажиста, но я решила, что смогу не хуже профессионала нанести макияж. Ох, как же я ошибалась.
Глядя на всех этих людей, создается впечатление, что даже мужчины сегодня побывали в руках визажистов и стилистов. И их ногти, между прочим, блестят не хуже моих.
— Ты самая красивая из всех, — говорит Матвей мне на ухо. Я могла бы расплыться от комплимента, но я ему, черт побери, не верю! Ну как можно поверить, если вокруг такой цветник?! — Расслабься, Агата, иначе мне придется принять меры.
— Какие? — спрашиваю слабым голосом, сталкиваясь с горящим взглядом Матвея.
Он улыбается только уголками губ, но глаза полны таких обещаний, что у меня по позвоночнику пробегает дрожь.
— Например, трахнуть тебя в туалете. Хотя зачем в туалете? В главной спальне. Ты когда-нибудь трахалась в спальне губернатора? — Он слегка отводит взгляд, и улыбка покидает его губы. — Александр Витальевич, приветствую.
— Здравствуй, Матвей.
Мот слегка отстраняется от меня и пожимает руку статному мужчине с проседью на висках, пока я пытаюсь поймать в груди свое сердце и вернуть на положенное место. Вид у него немного пугающий. Орлиный взгляд под бровями вразлет, довольно крупная фигура и искривленные в подобии улыбки губы, четко свидетельствующие о ее неискренности.
— Рад видеть, — говорит этот мужчина. — Представишь мне свою даму?
— Конечно, — спокойно кивает Матвей и слегка сжимает мою талию. — Агата, моя девушка.
— Девушка? — взлетают густые брови собеседника.
— Девушка, — кивает Матвей. — Агата, познакомься: наш новый губернатор Александр Витальевич Самсонов.
— Я думал, скорее твой будущий тесть, но при наличии такой девушки вряд ли я могу рассчитывать на то, что мы породнимся.
— Ну почему же? — Я напрягаюсь, едва Матвей это произносит. Изо всех сил тяну улыбку. Мама научила, что в высшем обществе никого не волнуют мои истинные чувства, только маска, которую положено носить в той или иной ситуации. — У меня еще есть брат-близнец. Кстати, вот и он.
Мы все поворачиваемся лицом ко входу, когда в дверях появляется Денис. Сегодня в черном костюме-тройке он такой же элегантный и красивый, как и Матвей. Если не знать, чем они отличаются, на первый взгляд братья абсолютно одинаковые. Но я уже могу различить их даже с закрытыми глазами. По запаху, жестам, манерам, голосу.
Бросаю взгляд на губернатора, и у того снова взлетают брови. Это вообще нормально, что у политика настолько живая мимика? Я думала, покер-фейс — их нормальное состояние. Но вот, оказывается, как бывает.
— Добрый вечер, Александр Витальевич, — Дэн тянет руку для пожатия. — Денис Громов.
— Весьма удивлен, Денис, — ухмыляется губернатор, пожимая ему руку. — Не знал, что у Матвея есть брат-близнец.
— Сюрприз, — улыбается Денис и разводит руки в своей непосредственной манере.
— Что ж, молодые люди, развлекайтесь. Денис, подойди ко мне позже, хочу познакомить тебя со своей дочерью.
— Непременно, — кивает Дэн в лучших традициях воспитанного для высшего общества мужчины. И только мы знаем, каким разгильдяем он умеет быть. Едва губернатор отходит, Дэн подзывает официанта, и мы трое берем по бокалу шампанского. Денис обводит взглядом зал. — Херасе тут людей. Ярмарка тщеславия.
— Это принято называть высшим обществом — место, где можно обзавестись полезными связями, — спокойно парирует Матвей.
— Не понимаю, малышка, как ты с ним встречаешься? Я бы уснул на первом же свидании.
— Мучаюсь, но продолжаю, — поддерживаю его игривый тон.
— Правда, мучишься? — поднимает одну бровь Матвей, глядя на меня изучающе, а я фыркаю и подмигиваю ему.
— А это еще кто? — бормочет Дэн, всматриваясь в толпу.
— Кто? — спрашиваем мы с Матвеем в один голос.
— Вон та телочка в темно-синем платье.
— Которая? — уточняет Мот.
— Ну вот же. В синем. Недалеко от музыкантов. Бля, от вас никакой пользы, — раздраженно бросает он и, осушив бокал одним глотком, пробирается через толпу.
— Жертва найдена, курок взведен, — говорит Матвей и ухмыляется. — Пойдем, красавица, налаживать связи.
Понятное дело, связи налаживает только Матвей. Каждому, к кому мы подходим или кто подходит к нам, он представляет меня как свою девушку, что приятно. Но лица сливаются в один смазанный образ, а от обилия камней Сваровски и бриллиантов у меня
