class="p1">— И часто… часто такое происходит? — заикаясь, спрашиваю я.
— Нет, — ровным тоном отвечает он, а потом сжимает губы в тонкую линию. Они даже белеют, так сильно он их стискивает. — С тобой больше не случится.
— Что это значит? — слезы перестают литься потоком, но я все еще всхлипываю. Первая истерика прошла, но я точно знаю, что случится вторая, потому что ком в горле не рассосался, и в груди все еще печет.
— Чтобы с тобой такого не происходило, тебе не нужно встречаться с мужчиной, которого такие события окружают.
Я зависаю на несколько секунд, переваривая сказанное им и не уверенная, что услышала правильно.
— Ты… ты говоришь, что не подходишь мне? — выдавливаю из себя вопрос, ответ на который не хочу слышать.
— Агата, нам надо расстаться, — безразличным голосом отвечает он, заставляя меня хватать ртом воздух, которого чертовски мало для того, чтобы восстановить дыхание.
— Как мы можем расстаться, если даже не встречаемся? — язвительным, полным обиды тоном спрашиваю я. — У нас же сделка. Деловая договоренность. Или как ты там эту хрень называешь?! — практически выкрикиваю последний вопрос.
— Ты права. Я разрываю сделку, — говорит Матвей, сворачивая в мой двор.
— Что?! Какого черта?! — я начинаю лупить его по плечу, руке, пытаясь достать до лица, но он уворачивается.
— Успокойся! Истеричка! — орет он, слегка отталкивая меня рукой.
— Ты отвратительный, слышал?! Ненавижу тебя! Сначала обманом заставил меня спутаться с твоим братом! Потом эта хрень с деловыми отношениями! Ты придурок! Больной ублюдок, который сам не знает, чего хочет!
Наконец машина останавливается, и я хватаю с пола сумку. Радует хотя бы то, что я не дала Матвею положить ее в багажник, и теперь, чтобы быстро и эффектно уйти, мне достаточно открыть дверь, что я и делаю, отстегнув ремень.
— Агата, — Матвей берет меня за запястье, но я выдергиваю руку из его хватки.
— Пусти! — рявкаю тихонько, практически шепотом, потому что неподалеку от машины полная людей детская площадка. — Ненавижу, слышал?! Никогда! Никогда больше не хочу тебя ни видеть, ни слышать.
Он сжимает челюсти, и его лицо сразу приобретает резкие черты.
— Понял. Иди, — равнодушным тоном отвечает он, и я выскакиваю из машины, громко хлопнув дверцей.
Несусь к подъезду, забегаю в дом, затем в лифт. И, как только металлические створки с громким грохотом закрываются, сгибаюсь пополам и тихонько вою, положив руку на грудную клетку. Там сейчас болит сильнее всего. Сердце выжигает дыры, расплавляя внутренности. Ненавижу Громова! Ненавижу за то, что люблю!
Глава 48
Матвей
— Тише-тише, — говорит Дэн и делает шаг назад.
Упирается перчатками в колени, наклоняется и тяжело дышит. Потом снова выпрямляется и встает в стойку. Мы кружим друг вокруг друга, периодически замахиваясь и нанося удары. С характерным шлепком боксерские перчатки встречаются с телами. Мне хочется замахнуться и со всей дури лупануть по кому-нибудь, но точно не по брату, так что я сдерживаю свою ярость, смягчая удары.
— Да блядь! — выкрикивает Денис, когда я в очередной раз не рассчитываю силу.
— Прости, — цежу сквозь зубы, злясь на самого себя. — Надо было сегодня в качалку пойти.
— Что за херня там у тебя в башке происходит? — спрашивает Денис, расстегивая перчатки и садясь на пол. Тянется к своим стопам, а потом откидывается на руки.
— Все думаю об этом преследователе. Кто он? Кто его послал? Почему, блядь, нет никакой ясности?! — рявкаю, падая рядом с братом и укладываясь на спину.
— Потому что кто-то умело заметает следы.
— Заебался я что-то, — выдыхаю.
— Потерпи. Завтра папа встретится с губером. Может, станет понятнее? Как Агата? Как она перенесла эту погоню?
— Херово, — кривлюсь я.
В груди до сих пор ноет, и кажется, что с каждым днем это ощущение не притупляется, а усиливается. Чтобы не сходить с ума, я с головой ушел в работу. Занялся новым проектом, форсирую строительство развлекательного центра. Папа тоже что-то там мутит, говорит, важная сделка на носу, но какая и с кем — пока не рассказывает. Просит не беспокоить лишний раз.
— Ты давно разговаривал с ней?
— Давно, — отвечаю и опять вздыхаю. Как телочка, ей-богу.
Да, как она самая. Вчера нашел в сети фотографии с той съемки в порошке. Агата там охренительно красивая. Такая воздушная. Неземная просто. Сохранил их себе в телефон, а потом… подрочил… два раза. Ну не могу я без секса! Мне надо много и часто. А в последнее время нужна именно Агата. Но нельзя. Хочется, но она под запретом. По крайней мере, пока не минует угроза.
— Мот! — резко произносит Дэн. — Ты расстался с ней?
— Чего орешь?
— Потому что я тебя дважды позвал, ты не отреагировал. Так расстался?
— Да. И какое тебе вообще дело? Это мои отношения, — отвечаю равнодушно, прикрывая глаза.
— Такое, что она не заслужила того, что ты привнес в ее жизнь. Она… классная. Даже охуенная. Пятнадцать из десяти. И не заслуживает всего этого дерьма.
Открыв глаза, прищуриваюсь и пялюсь на профиль брата.
— Не понял?
— Что ты не понял?! Не трогай ее больше. Ты не можешь опять втягивать ее в эту херню!
— А ты можешь? — спрашиваю, садясь.
— В смысле?
— В коромысле, блядь! Денис, не смей даже смотреть в ее сторону! Мы договорились!
— Я не смотрел. Просто говорю.
— Просто так ты никогда ничего не говоришь. Профессия не позволяет. Дэн, блядь, если ты хоть что-то к ней испытываешь, души это сейчас, потому что Агата — моя.
— Я ничего такого не испытываю, — недовольно бурчит брат и, не глядя мне в глаза, поднимается, подхватывая с ринга перчатки. — Продолжим?
— С удовольствием, — хищно оскаливаюсь и вскакиваю на ноги. Теперь у меня появился повод немного помесить брата.
Мы возвращаемся к спаррингу, но теперь он более ожесточенный. Удары сыплются на наши головы с такой скоростью, что мы оба едва успеваем их блокировать. При очередном перерыве стоим в стойках и сверлим друг друга глазами, испепеляя.
— Ты же любишь ее, — рычит Денис.
— Нет.
— Или признай свои чувства, или отвали, дай другим дорогу.
— Это тебе, что ли?
— А хоть бы и мне.
— Пошел на хер.
— Тогда признай свои чувства.
— Нахрена?! — рявкаю я. — Ты же сам только что сказал, что я должен оставить ее в покое!
— Чтобы… — он опускает голову и качает ею, а потом снова смотрит мне в глаза. — Чтобы остановить от притязаний тех, кто берет в расчет твои чувства.
Мы замолкаем на несколько секунд. Просто смотрим в глаза друг друга, безмолвно разговаривая. Я сам виноват, что Дэн запал на мою девочку.
