прессу. Его крики смешиваются со
звуком моего тяжелого дыхания, а я наблюдаю за каждой последнюю секунду.
Я ослабляю давление на промежность и снова беру в руки свой член, представляя себе
руки Эллиота, а не мои. Стал бы он прикасаться ко мне вот так? Будет ли он сначала
нежным, а потом более грубым, когда поймет, что мне нравится?
С такими мыслями в голове я долго не протяну. Оргазм обрушивается на меня, и я
вскакиваю на ноги как раз вовремя, чтобы выплеснуть свою струю на мой стол.
Удовольствие почти слишком велико, и мне приходится прикусить губу, чтобы не
закричать. Мои бедра неконтролируемо вздрагивают, пока я преодолеваю толчки.
Закрыв ноутбук, я откидываюсь в кресле и смотрю в потолок. Что я делаю? Исследовать -
это одно, но вот так с головой нырнуть? Это кажется опасно. Вздохнув, я вытираю стол, натягиваю штаны и проверяю себя в зеркало. Хенли действительно подчеркивает мои
глаза, как и сказал Оливер.
Может быть, именно поэтому я сейчас в замешательстве из-за Эллиота и всего остального.
Дело не только в том, что мне нравятся парни или девушки, но и в том, чтобы понять чего
я на самом деле хочу от другого человека.
И от себя самого.
Я так погрузился в свои переживания, что не услышал, как зажужжал мой телефон.
Только когда он завибрировал на тумбочке, я отвлекаюсь и хватаю его с пола.
На экране высвечивается контактная фотография моего отца - его изображение с косыми
глазами и высунутым языком, и я отвечаю.
«Привет, здоровяк!» Глубокий, рокочущий голос отца трещит в трубке телефон. «Что ты
задумал?»
Мой взгляд перебегает с моего стола на мусорное ведро, наполненное пропитанными
салфетками. «Играю в Xbox, пока жду, друга».
«Друг, да?» Знакомый тон в его голосе заставляет меня напрячься. «Кто этот друг?»
«Его зовут Эллиот. Он работает в библиотеке на полставки».
«О, парень из библиотеки. Это что-то новенькое для тебя».
Я пожимаю плечами, хотя он меня не видит. «Он классный. У нас есть кое-что общее».
«Только не говори мне, что ты теперь взялся за чтение». Мой отец смеется, и я не могу не
улыбнуться.
«Нет, мы просто... не знаю. Мы ладим друг с другом». Я оставляю все как есть, не желая
углубляться в свои запутанные чувства к Эллиоту.
«Итак, что вы с этим Эллиотом делаете сегодня?»
«Мы собираемся вырезать тыквы для хэллоуинской вечеринки в Хоккейном доме. Алекс
сейчас вместе с Кайлом вырезает тыквы».
«Звучит заманчиво! Помнишь, как мы делали это каждый год?»
«Да, пап. Я помню». Я вспоминаю, как мы с Лили устраивали огромный беспорядок на
кухне, пока наши родители наблюдали за этим. Это были одни из моих любимых
воспоминаний в детстве.
«В этом году нам нужно купить тыкву», - говорит мой папа, тоже предаваясь
воспоминаниям. Может быть, когда ты приедешь домой на День благодарения, мы
сможем сделать тыкву с индейкой или что-то в этом роде».
Я смеюсь. «Тыква с индейкой? Это звучит нелепо».
«Это будет потрясающе! Так ты точно вернешься домой?»
«Конечно, я вернусь домой». Я сделал паузу. «Но, возможно, мне придется пойти на
тренировку пораньше. Тренер уже не дает нам покоя, так как мы чуть не проиграли вчера
ночью».
Мой отец хмыкает в знак признательности. «Вы, ребята, в конце концов справились, хотя.
Этот новый защитник - нечто иное».
«Да, Натан его просто убил». Я думаю о том, как Натан справился с парня вдвое крупнее
себя, что позволило мне нанести последний бросок по воротам. «Он хороший чувак».
«Итак, как ты оцениваешь сезон в целом?»
Я делаю глубокий вдох. Этого вопроса я боялся, потому что сам, не уверен в ответе. Сезон
идет хорошо, мы выигрываем и не проигрываем, но что-то в последнее время меня не
устраивает.
«Хорошо», - говорю я, пытаясь убедить его и себя. «У нас сильная команда в этом году».
«Что-то ты не слишком рад, Жерард».
«Я просто устал, папа». Это не ложь, я устал. Устал от тренировок, школы и попыток
разобраться в своей жизни.
«Что ж, убедись, что ты заботишься о себе», - говорит он, уже мягче.
«Мы хотим, чтобы ты был здоровым и счастливым».
«Я знаю». Я провожу рукой по волосам. «Спасибо, папа».
Наступает короткое молчание, прежде чем он снова заговорит. «Хорошо, я отпущу тебя. Я
хотел проверить, что с тобой, я не слышал тебя пару недель».
«Я буду лучше, папа».
«Я тоже учился в БГУ, знаешь ли. Я помню, каким сумасшедшим он может стать, когда
хоккей в самом разгаре».
«Я скучаю по тебе».
После того как отец несколько минут ничего не говорит, я отвожу телефон от уха, чтобы
проверить, что нас не разъединили.
«Я тоже скучаю по тебе, дружище». Я слышу его голос и снова подношу телефон к уху.
«Ты можешь звонить мне, когда захочешь. Я всегда отвечу. Ты ведь знаешь это, верно?»
Я киваю. Снова тишина.
«Жерард?»
Ах, да. Он меня не видит. «Да, я знаю это, папа. Я люблю тебя».
«Я тоже тебя люблю, сынок. Веселись, вырезая тыквы. Не отрезай себе руку!»
Закатив глаза, я вешаю трубку. У меня нет времени обдумывать разговор с отцом, потому
что звук открывающейся входной двери доносится до меня через открытое окно.
«Йо, Джи! Иди помоги нам разобраться с этим!» кричит Кайл.
Я бросаю последний взгляд в зеркало и спускаюсь вниз. Запах тыквы уже наполняет
воздух, смешиваясь с приторным ароматом моего одеколона.
Алекс держит в руках особенно однобокую тыкву и ухмыляется. «На ней твое имя, Жерард».
Я беру ее у него и взвешиваю в руках. «Похоже, на ней кто-то сидел».
«Наверное, она более аэродинамична для метания», - говорит Кайл, начиная освобождать
место на кухонном столе.
Я задыхаюсь от возмущения и прижимаю тыкву к груди, как защищающуюся курицу.
«Как вы смеете, сэр! Мы не бросаемся тыквами здесь. Я хочу, чтобы вы знали, что у нас с
этой тыквой глубокая духовная связь».
«Да? И какая же?» Кайл прислонился к стойке и посмотрел на меня с легким весельем.
Я закрываю глаза и делаю глубокий, преувеличенный вдох. «Все началось в тыквенной
грядке. Я заблудился и искал свою единственную настоящую тыкву. В тот момент, когда я
думал, что вся надежда потеряна, луч солнца пробился сквозь тучи и осветил эту бедную, неправильной формы душу».
Алекс прячет свои смешки за
