– Вина, принцесса?
– Благодарю, но вино противно заповедям Светлой Клариссы, имя которой я имею честь носить. Будьте добры, стакан воды.
– Она действительно из рода Орейо? – скорее угадала, чем услышала я Четвертого.
– Признанный бастард, – кивнул Йарра.
– Потрясающе, просто потрясающе, – потер ладони Советник.
– Давно вы в монастыре, госпожа? – продолжал Женор.
– С четырех лет. Меня отправили в Приют Анары сразу после смерти матери, ее вдовствующего величества леди Ксинии Сантии Лейры Русси, в девичестве Лодьé.
– В Приют? – снова наклонился к Йарре Советник.
– Так в Лизарии называют пансионы при монастырях, – пояснил граф.
– А-а…
– Вы скучаете по родным, по брату?
– Мои сестры по Анаре всегда со мной, господин Женор. Уныние – грех, и ничто так не изгоняет его, как молитва Светлым и работа во славу Их.
– Принцессу заставляли работать в монастыре? – наигранно поразился Женор.
– Кто может меня заставить, господин Женор? – сделала я «бровки домиком», все равно из-под вуали кроме темных провалов рта и глаз ничего не разглядеть. – Разве что брат… Я сама почувствовала призвание помогать ближним. При нашем монастыре две богадельни и детский приют, больница и четыре школы. Мы с сестрами шили одежду для детей и раздавали еду беднякам.
– Вы возились со вшивыми детьми?!
– Дети – птахи Светлых! – гневно сверкнула я глазами. – Стыдитесь, господин Женор!
– Простите, принцесса, – поклонился он.
Допрос продолжался несколько часов. Иногда перекрестный, когда вмешивался Четвертый, чаще вопросы задавал лизариец. Богословие, рукоделие, будни монастырской жизни, история Высоких Родов Лизарии… Он даже пытался подловить меня на растениях из приютского сада!
– Грушевый сидр из монастыря Анары известен и в княжестве…
– Сидр? – удивилась я. – Я боюсь, вы ошибаетесь, господин Женор. В нашем монастыре не растут груши и яблоки, лишь вишня и алыча.
– Вам не сложно просыпаться затемно, госпожа?
– Что вы, господин Женор! Заутреня очищает и пробуждает душу!
– А ночные бдения…
– Лишь укрепляют дух. Ведь в Святой книге сказано, что только стойкие духом попадут в Сады Светлых.
И так до бесконечности. Он мне вопрос – я ему ответ, обрамленный религиозной заумью и щедро приправленный фанатизмом. Он одно слово – я ему десять, половина которых цитаты из псалмов. Под конец я так разошлась, что порывалась гимн спеть. Тут уж Йарра вмешался, чтобы я умолкла. Под его строгим взглядом я сникла, а он с грохотом пододвинул кресло к столу.
– Я надеюсь, вы удовлетворены, господа?
– Безусловно, ваше сиятельство, – закивал Четвертый. Решения в тандеме Ремайн-Женор явно принимал Советник. – Я пришлю вам гнездо магических шпионов завтра…
– Сегодня, – уставился на него Йарра. – Отправьте за ними вашего поверенного, – кивнул он на Женора, – а мы пока поужинаем.
Ремайн кивнул.
– Будь по-вашему. Но граф, вы же понимаете, что все риски…
– Будут на мне. Понимаю.
– Я рад, что мы договорились, – гротескно улыбнулся Четвертый. При свете свечей тень от его бородки казалась загнутой вверх, напоминая демонов, какими их изображали на гобеленах.
Женор ушел телепортом, я поднялась вслед за ним.
– Я могу идти, ваше сиятельство?
– Лаура, будь добра, распорядись насчет ужина, пусть его подадут сюда, и возвращайся.
– Да, господин, – поклонилась я. – Ужин на двоих?
– На троих, – чуть улыбнулся Йарра. – И сними это безобразие с головы.
Восхитительно. Главное – не подавиться под его взглядом.
– Как прикажете, ваше сиятельство.
Книксен, и я наконец-то вышла из кабинета. Будто из-под воды вынырнула, честное слово. Этот Ремайн, несмотря на его безобидный вид и кажущееся добросердечие вкупе с трусоватостью, производил впечатление василиска. Милая тварюшка, пока не взглянет на тебя.
Он – Четвертый, и этим все сказано. Добродушные старички в Совете не приживаются.
За окном стемнело, и стекло отражало меня не хуже зеркала. Первым делом я стянула с головы плотный чепец, вытирая платком вспотевший под вуалью лоб. Ф-фух, как же хорошо без этой конструкции! А кто-то ведь носит ее постоянно! Интересно, у них насекомые в волосах от сего крахмального кошмара не заводятся?
Ноги отекли, и башмаки безбожно стискивали ступни. Плюнув, я разулась и босиком пошлепала на кухню. Успею еще кровавые мозоли натереть, подозреваю, такая возможность предоставится мне не позже чем через день – разбуженная матка магических шпионов, существ, очень похожих на мелких серых ос, питается силой, заключенной в накопители, и Йарра не будет тратить амулеты просто так.
Велев повару подавать ужин – бедро ягненка, фаршированное барбарисом и черносливом, ветчину, яйца, сваренные в сладком вине, – попутно представила лицо графа: Йарра был не то чтобы прижимист, но бережлив, а всякие изыски в еде терпеть не мог. По его мнению, лучше куска оленины и ломтя хлеба нет ничего, а тут… Я хихикнула, вспомнив, с каким видом он, в прошлый визит гостей, жевал луковички, запеченные в сливках и сыре. Так ему и надо! Может, голодным останется!
– Тим, – заглянула я в библиотеку.
– Да? – поднял голову брат. – Отмучилась?
– Ага… Как в застенках побывала, – пожаловалась я на Женора. – Кажется, я действительно скоро уеду – граф велел доставить ему магических шпионов.
Тимар вздохнул.
– Что ты решила?
– Я вернусь.
– Ну и дура.
– Я тоже тебя люблю. Присмотришь за Угольком?
– Куда ж я денусь…
Повинуясь порыву, я обняла сидящего Тима со спины, поцеловала. Брат пощекотал меня за ухом, а потом демонстративно отер щеку:
– Устроила тут телячьи нежности…
Я показала ему язык и поднялась наверх. Прислонилась к стене у кабинета Йарры, дожидаясь служанок с едой. Как-то не верилось, что через два-три дня я окажусь в другой стране. Я же дальше Эйльры не была ни разу, княжеский замок не в счет. Страшно не было, было лишь ощущение, что все это происходит не со мной. Что кто-то другой сегодня балансировал на высоте в две трети человеческого роста, кто-то другой чуть не свернул шею, потеряв равновесие, что Женор допрашивал сегодня не меня, а другую девчонку, притворявшуюся принцессой. Наверное, люди так и сходят с ума – перестают ощущать себя цельной личностью, не осознают, где они и что с ними происходит.
Ну и мысли лезут мне в голову!
Рука рефлекторно дернулась к ладанке на груди, и я, поняв, как выдрессировал меня Мийс, тихо засмеялась. Сняла плетеный шнурок с шеи и положила амулет в карман платья. Услышав слуг, обула туфли, стискивавшие ноги на манер сапога для пыток, и стукнула в дверь.
– Ужин, ваше сиятельство.
Йарра кивком указал на низкий стол слева от камина, где следовало расставить еду. Принюхался, и когда Четвертый повернулся к нему спиной, усаживаясь на кушетку, скривился от вида испорченной черносливом ягнятины. Я наполнила кубки вином и села на край скамейки, готовая в любой момент подать влажные салфетки для рук.
Четвертый нахваливал повара, почти в одно лицо съев яйца, Йарра задумчиво жевал мясо, а я, откусив кусочек ветчины, отодвинула тарелку. Ну не могу я есть, когда граф косит на меня светло-голубыми глазами. Женор появился под конец ужина, когда Ремайн дегустировал мальвазию, а граф раздраженно выстукивал кубком какой-то марш.
– Вы не торопились, – холодно сказал он отряхивающемуся от каплей измороси пополам со снегом Женору.
Тот огрызнулся:
– Если бы вокруг замка не стоял полог, запрещающий перемещения, я бы обернулся быстрее.
Вот зря он так. Йарра злопамятен. Очень, очень злопамятен и подобного тона не прощает.
– Держите, – протянул Женор деревянный ящик, выложенный изнутри ватой. Внутри вяло копошилась матка ос-шпионов.
– А зеркало?
– На дне.
– Матку вплавите сами, – подал голос Четвертый. – У меня нет достаточного количества заряженных амулетов.
Врет же?
– Ну, благодарю вас за ужин, – допил мальвазию Советник. – И желаю вашей подопечной удачи. Я думаю, вы объяснили ей, сколь важно наше предприятие. А теперь мы с Женором вас покидаем. Доброй ночи.
– Доброй ночи, – кивнул граф. – Лаура, проводи наших гостей и возвращайся.
– Да, ваше сиятельство. …, – поклонилась я.
Сдав Советника с помощником страже, возглавляемой Тимом, похромала обратно. Один из мозолей лопнул, и при ходьбе ногу пронзало болью.
Йарра, стоя у камина, вертел в руках тонкий лист светлого металла, корзинка с маткой исчезла.
– Зеркало, – пояснил он. – Оно отображает всю информацию, переданную шпионами. – С негромким стуком опустил металлическую пластину на деревянный столик и указал на кушетку. – Садись. Думаю, ты догадалась, что завтра уезжаешь.
