Иногда стукачей зовут букками — корнуэльское имя гоблина.
Букки, гаторны, никеры, стукачи, нагги и спригганы — это различные духи, которые как в одиночку, так и целыми группами появляются в оловянных шахтах Корнуолла. Чаще всего они, не причиняя никому вреда, добывают руду для собственных надобностей подальше от человеческих глаз. Люди, в свою очередь, тоже стараются не раздражать призрачных рудокопов; так, считается, что гоблинам неприятны свист и брань, и потому шахтеры избегают и того, и другого3.
Однако существовал еще один, более зловещий, запрет. Похоже, шахтовые духи боялись креста, а потому под землей шахтеры остерегались отмечать что-либо этим знаком из боязни вызвать их гнев. Тем не менее обычно стукачи относились к шахтерам доброжелательно, что подтверждает следующая история:
В шахте Рэнсом стукачи всегда водились в большом количестве. Их было слышно повсюду, но особенно часто в одном конце. Все думали, что там наверняка проходит особенно богатая жила. Но, какие бы награды ни сулили шахтерам, двух смельчаков, которые рискнули бы забраться на землю боглов, было не найти. Один старик и его сын по имени Тренвит, жившие у Боспрениса, пришли как-то в полночь в середине лета к шахте и ждали до тех пор, пока не увидели, как маленький народец выносит из-под земли сияющую руду. Говорят, те двое знали какой-то секрет, благодаря которому могли разговаривать с волшебными существами. Как бы там ни было, отец и сын договорились с крохотными рудокопами, что если те уступят им свой конец шахты, то они будут сами дробить руду и оставлять им десятую часть всего, что им удастся поднять на поверхность, так что тем останется только прийти и забрать свое добро. Волшебные рудокопы согласились. Старик с сыном стали разрабатывать это место и вскоре разбогатели. Старик никогда не забывал об уговоре и неизменно оставлял десятую часть добычи феям. Но вот он умер. Его сын оказался человеком жадным и себялюбивым. Он попытался надуть стукачей, но только себе навредил. Жила, которую он разрабатывал, оборвалась; ничего у него не клеилось; разочарованный, он пристрастился к выпивке, промотал все отцовские денежки и умер в нищете4.
Из этого рассказа видно, что стукачи, как и прочие феи, не одобряют мошенничества и с уважением относятся к тем, кто держит слово. А другая история, под названием «Колено Баркера», отражает их неприязненное отношение ко всякого рода шпионам, которые нарушают покой фей. Согласно этой сказке, стукачи обитали не только в шахтах, но также среди скал Корнуолла, в пещерах и источниках и повсюду занимались своим ремеслом.
Жил в приходе Тоуднек один здоровый бездельник, который вечно отлынивал от работы в шахте. Он очень интересовался стукачами и, узнав, что они часто появляются у одного источника в их приходе, повадился прятаться там в папоротнике и подсматривать за ними. День за днем и ночь за ночью проводил он у источника, подсматривая и подслушивая. Он узнал, в какие часы они появляются и исчезают, как работают, какие песни поют и в какие игры играют, какие праздники отмечают — еврейскую Субботу, Рождество, Пасху и День всех святых, — и под конец даже стал понимать их язык. И все это время он считал, будто они не знают, что он за ними шпионит, пока однажды глубокой ночью они, закончив работу, не принялись обсуждать, где спрячут свои инструменты. «Я положу свой мешок вот в эту расселину», — сказал один. «А я спрячу свой под папоротником», — добавил другой. «Ну а я положу свой Баркеру на колени!» — воскликнул третий, и в ту же секунду тяжеленный, хотя и невидимый мешок с треском опустился Баркеру прямо на колени. Тот охромел на всю жизнь, и с тех пор, если кто из шахтеров страдал от ревматизма, о нем говорили: «Окостенел, как баркерово колено»5.
Старик по имени Капитан Мэти был одним из немногих, кому довелось видеть стукачей своими глазами, когда, идя на стук, он оказался внутри кристального грота (пещеры, которая открывается иногда в жиле, стены ее часто бывают покрыты кристаллами).
Когда я протер глаза и вгляделся в дальний конец пещеры, то увидел там троих стукачей. Ростиком они были не больше шестипенсовых куколок, но лица, платье и все движения у них были как у старых шахтеров. Мое внимание привлек один, в середине. Он сидел на камне, куртка лежала у его ног, рукава рубахи закатаны. Между колен у него была маленькая наковаленка, не больше квадратного дюйма размером, но на вид самая настоящая, как в кузне. В левой руке он держал сверло, крохотное, что твоя штопальная игла, другой стукач ждал, пока он его заточит, а третий стоял рядом с затупленной киркой в руке — видно, хотел, чтобы он к ней новый наконечник приделал6.
Эти стукачи не стали наказывать его, как Баркера, но, улучив момент, когда Мэти полез за свечой, исчезли, так что он слышал их хихиканье и писк, но самих человечков больше не видел.
Катти соам (Cutty Soams). Один из духов корнуэльских рудников. Упоминание о нем — в «Ежемесячной хронике» за 1887 год, цитируется в «Дэнхамских трактатах»:
Катти соам был боглом угольной шахты, подземным брауни, обычно страшно вредным, хотя иногда мог сделать и что-нибудь хорошее. Например, поколотить придирчивого десятника, но его любимым занятием было разрубать постромки деревянных вагонеток, в которые под землей впрягались бедные маленькие помощники откатчиков (иногда это были девочки). Рабочие, спускаясь по утрам в копь, частенько видели, что Катти соам трудился всю ночь и разрезал на куски все постромки. Многие считали его призраком одного из горняков, погибших в шахте, который является, чтобы предупредить своих старых товарищей о каком-либо грядущем несчастье. В Каллингтонской шахте, излюбленном привидениями месте, подозрение пало на одного из десятников по креплению, которого звали Нельсон, по его вине два человека, десятник и его помощник, упали на дно шахты: Нельсон перерезал канат, на котором они спускались, оставив лишь одну прядь. Через несколько дней после этого ужасного случая шахта загорелась. Говорили, что Нельсон задохнулся от рудничного газа. Копь Катти соама, как ее после этого прозвали, не работала больше ни дня7.
Коблернай (Coblynau). Гоблины из шахт Уэльса, похожие на корнуэльских стукачей. Они около восемнадцати дюймов роста, одеты как обычные горняки и очень уродливы. Это добродушные существа, увидеть или услышать их считается удачей. Своим стуком они указывают на место, где проходит богатая жила. Если над ними насмехаются, они бросаются камнями. Однако это не причиняет ни малейшего вреда. У них очень занятой вид, но на самом деле они вовсе не работают.
1 В 1936 году Руфь Танг услышала от Гарри Уайта, конюха из Стэнмо-ра, сказку «Красный колпак грига», с более ранней версией которой ей довелось познакомиться еще в 1912 году в валлийском Марше.
2 Wright Е. Rustic Speech and Folklore. Oxford, 1913. P. 207.
3 Ibid. P. 207.
4 Hunt R. Popular Romances of the West of England. London, 1923. P. 90–91.
5 Ibid. P. 88.
6 Bottrell W. Traditions and Hearthside Stories of West Cornwall. 3 vols. Penzance, 1870–1890. Vol. I. P. 77.
7 The Denham Tracts. 2 vols. London, 1891. Vol. II. P. 362.
БУГИ, ЗВЕРИ-БУГИ И БУГИ-НЯНЬКИ
Буги (Bogies). Так называют целую группу зловредных духов, которым нравится пугать людей. Иногда они собираются в группы, но обычно появляются по одному и относятся к духам-одиночкам или представителям неблагословенного двора. В Сомерсете дьявола тоже прозвали «буги», вероятно, чтобы выказать пренебрежение, потому что буги занимают довольно низкое положение в адской свите. Они ловкие оборотни, особенно баллбегга, хедли коу и пиктри браг. В основном они не очень опасны. Самый безвредный из всех — хорошо известный богарт, больше похожий на обиженного брауни; к наиболее злобным относятся наклави и дуэргар, а также создания, называемые звери-буги.
Некоторые буги, как и низшие дьяволы, доверчивые простаки. «Поле буги» является характерным примером сказки об обмане. В нескольких версиях этой истории фигурирует дьявол, а в одной — богарт:
Однажды буги захотел заполучить поле фермера. Фермер посчитал это несправедливым; но после долгих споров они порешили, что, хотя возделывать его будет фермер, урожай они поделят пополам. Итак, в первый год, весной, фермер спросил: «Что ты хочешь забрать, вершки или корешки?» — «Корешки», — сказал буги. Фермер взял и посадил пшеницу; и буги достались только стебли да корни. На следующий год буги решил, что возьмет вершки, и фермер тогда посадил репу. Тут буги смекнул, что его провели, и потому на следующий год сказал: «Ты посадишь пшеницу, и мы устроим состязание в жатве». — «Согласен», — ответил фермер, и они разделили поле на две равные части. Незадолго до того, как созрело зерно, фермер отправился к кузнецу и заказал несколько сотен тонких стальных прутьев, которые воткнул в половину поля буги. Фермер начал жать так быстро, что только серп сверкал, а бедный буги все приговаривал: «Ну и жесткие же эти проклятые стебли!» И его серп настолько затупился, что не разрезал бы и масла. Примерно через час он крикнул фермеру: «Когда поболтаем, приятель?» — потому что жнецы во время состязания точили серпы вместе. «Думаю, в полдень и перекинемся парой слов», — ответил фермер. «В полдень! — воскликнул буги. — Тогда я проиграл». С этими словами он ушел восвояси и больше не тревожил фермера1.
