Когда с Сомсом было покончено, ему захотелось скрыться с глаз. Он не был особенно удивлен происходящим, но погрузился в мрачные раздумья. Вместо предполагаемой презентации фактического материала получился цирк, хотя прозвучали все факты. Ему захотелось уйти. Он вышел за сцену, подальше от камер. И вообще покинул студию.
Здесь не было студийной аудитории, но все пространство заполняли люди без шляп и галстуков, безумно сновавшие вокруг, подобно насекомым. Гораздо лучше было выйти в пустой коридор. Внезапно Сомс обнаружил себя глядящим в окно, на толпу перед зданием Центра Телекоммуникаций.
Теперь толпа стала необъятной. Установленные в нижних окнах телеэкраны позволяли видеть происходящее в студии и слышать все, что говорилось, через динамики. Но толпа была особенной, им было нужно не телеканал посмотреть, а увидеть чужеземных монстров во плоти, покрытых мехом или чешуей, как бы они там ни выглядели. Стало известно, что монстры прибыли, находятся внутри, но увидеть их живьем невозможно. В толпе выступали ораторы и люди, провозглашавшие себя поборниками прав человечества. Все это попахивало мошенничеством.
В толпе было много подростков.
Сомс мрачно смотрел вниз. Он стоял у окна, на некотором расстоянии от студии, на расстоянии двух поворотов коридора. Но монитор был установлен и здесь. Он слышал, как Линда Бич разговаривает с французским ученым. Детей как раз представляли публике, когда он вышел. Ученый курил сигарету. Он хотел знать, с какой планеты или Солнечной системы прилетели дети. Он был весьма разочарован, потому что дети оказались человеческими. Линда Бич с очаровательной улыбкой объяснила ему и всему остальному человечеству, что, поскольку мы еще не знаем языка пришельцев, то и не можем узнать, откуда они прибыли. Прозвучало неубедительно.
Глядя в окно, Сомс осознал, в чем странность собравшейся внизу толпы. Обычное сборище любопытных включает в себя некоторый процент женщин. Здесь таковых не оказалось. Сомс ясно различал крики. То были ораторы, сыпавшие эмоциональными мнениями о монстрах из космоса, твердо уверенные, что их слова не подлежат обсуждению и что необходимо действовать как можно скорее. Среди ораторов началось состязание. У некоторых были группы поддержки, разражавшиеся аплодисментами и воплями. Сомс заметил, по крайней мере, одну оживленную группу ребят студенческого возраста. Они держали плакаты: “Космические монстры, убирайтесь домой!”, “Земля для землян!”, “Земляне, объединяйтесь в борьбе за Землю!”
Неприметный монитор в углу выдавал прекрасное изображение происходящего в эфире. Француза сменил итальянский физик. Он спросил, какова квалификация столь юных космических навигаторов. Сомс слушал без особого внимания. Он знал, что если детей не станут рассматривать как визитеров из космоса, а догадаются, откуда они на самом деле, — судьбе их не позавидуешь.
Опять подростки в толпе на улице. Студенты сновали то здесь, то там. Были также и представители менее безвредных группировок — самодовольных и зловещих членов организаций пробандитского толка: Махараджи, Кометы и Топперы. Они смотрели на других с видом крайнего превосходства.
Голоса возбужденно гудели. Студенты пытались петь песни собственного сочинения: “Мы ненавидим агрессоров из космоса, как ненавидим и всех прочих проходимцев. Дорогами наших отцов и дедов мы будем гнать их до самого Сириуса…”
Русский ученый сменил итальянца. Он прибыл в Штаты специально по такому случаю. Он задавал тщательно продуманные хитроумные вопросы. Вопросы были подготовлены в форме пропагандистских головоломок точно такими же сотрудниками по связям с общественностью, как и те, что готовили это шоу. Линда Бич излучала шарм, с помощью которого можно было продавать мыло, витамины, автомобили и супы. Сомс слушал обмен репликами, доносившийся с экрана монитора.
Внизу, на улице среди студентов внезапно упал кирпич. Другие кирпичи посыпались в толпу митингующих за права человечества. Раздались свистки полицейских. Зазвенело разбитое окно. Внезапно показалось окровавленное лицо одного из студентов, а Махараджи вклинились в группу поющих, размахивая ремнями и дубинками, не сумев отказать себе в удовольствии начать побоище. Они промчались сквозь группу студентов и банду Комет. Ораторы полетели на землю, сбитые с ног. Между участниками митинга против космических пришельцев началась настоящая бойня. Драка приняла угрожающий характер. Кое-кто располагал оружием посильнее, чем кулаки.
Раздались звуки полицейской сирены. Машины с полисменами вынырнули из уличной толчеи, гипнотизируя толпу завыванием. Звук сирены надвигался одновременно с двух сторон. Люди помчались кто куда. Некоторые перелезли через каменную стену Централ-парка и скрылись в глубине. Но не все. Другие бросились к дверям вестибюля Центра Телекоммуникаций. Один из полицейских сражался с головорезом из банды Топперов. Полицейский оказался зажат в угол и не мог воспользоваться оружием. И тогда бандит совершил поступок, о котором долго будет рассказывать дружкам за кружкой пива. Когда толпа смела его с тротуара, в руках у него был пистолет копа!
Парень прицелился в воздух и спустил курок. Выстрел посеял настоящую панику в толпе, добавив еще больше сумятицы. Несколько окон разлетелось на куски, а охваченные ужасом люди заметались в поисках убежища. Они повалили в вестибюль Центра, с трудом протискиваясь сквозь стеклянные двери, бессильные перед натиском новых толп народа, напиравшего сзади.
Члены группировок Топперов, Комет и Махараджей быстро поняли, что вестибюль является тупиком. Они заметались по лестницам в поисках выхода, заполнив вереницу бесконечных коридоров. Началась настоящая паника.
Вторжение обезумевших людей стало серьезным бедствием. Они неслись по проходам, обнаруживали, что дальше бежать некуда, распахивали случайные двери, снова выскакивали и мчались дальше, гонимые страхом. Все это происходило на редкость хаотично, и казалось, что все здание кишмя кишит людьми, которым здесь абсолютно нечего делать.
Но были и те, которые оказались настоящими фанатиками. Их имена остались неизвестными. Они заметили горящую над одной из дверей надпись “Прямой эфир” и вломились туда целой толпой.
Зрители услышали шум в тот самый момент, когда бывший Нобелевский лауреат собирался задать вопрос, касающийся детей. Его слова потонули в грохоте. Вторжения никто не ожидал. Это было абсолютно хаотичное нашествие народа, настроенного слишком истерично, чтобы понимать хоть что-нибудь. Они врывались в студию под напором лезших за ними безумцев. Сотрудники телецентра выталкивали их наружу. Шум нарастал. Линда Бич пыталась при помощи шуток отвлечь внимание публики.
Это оказалось непросто. Более того, невозможно. Один из уличных ораторов решил, что находится в месте, где содержат космических монстров. Он начал носиться и безумно вопить. Персонал сосредоточился на нем, пытаясь поймать и выдворить из помещения. В это время один из Топперов кинулся по проходу мимо первых рядов, где сидели люди. Товарищи последовали его примеру. Кому-то из них удалось найти выход, кому-то — нет. Один из парней оказался зажатым в угол двумя неизвестными с карточками в руках и ассистентом режиссера. Они пытались оттеснить его подальше от священного места перед камерами. Громила вывернулся и промчался мимо Линды Бич, которая, мило улыбаясь, пыталась перекричать гвалт, на бегу схватив Линду за шею. Его искусство было впоследствии высоко оценено другими членами банды. Линда пошатнулась, ожерелье разорвалось, а виновник прыгнул в толпу у выхода, просочился сквозь нее и исчез без следа.
Вот теперь у полицейских появилась работа. Они вплотную занялись разгоном обезумевшей толпы. Стражи закона заполнили вестибюль, выгоняя людей на улицу, наводя порядок среди народа. Двух женщин, потерявших сознание, вынесли на улицу. За ними последовал и мужчина со сломанной рукой.
Вестибюль наполовину опустел. Бежавшие в панике люди очутились на улице, где им велели сохранять спокойствие и отправляться восвояси. Что они не преминули сделать.
Сомс проталкивался в студию. Ему пришлось прокладывать путь среди людских масс с маниакальным упорством. Он беспокоился за Гейл: ее жизни угрожала серьезная опасность. Сомс поднажал, сделал яростный рывок — и наконец увидел фигурку Гейл. Она стояла в стороне и казалась спокойной, хотя это и было обманчивое спокойствие.
Сомс заметил Франа. Мальчик с горящими глазами протягивал пояс Сомсу и настойчиво повторял одно слово из своего пока скудного английского словарного запаса. Слово было: “Попробуй! Попробуй! Попробуй!” Мальчик протиснулся вперед, достиг Сомса и надел пояс ему на талию.
Внезапно у Сомса появилось сильное ощущение, будто он сходит с ума. Он стоял посреди студии, где беспорядки уже подходили к концу. Но странным образом ему удавалось видеть себя самого — с уровня высоты собственной груди. А еще он был внизу, в вестибюле центра Телекоммуникаций, в толпе людей, которых выгоняли на улицу. Часть его сознания достигла открытого пространства и быстро устремилась на запад. Другая часть опустила руку в карман куртки — сам Сомс не собирался этого делать. Там был пояс одного из детей, и на нем нащупывались ограненные детальки.
