и всё вокруг.
Древний скульптор вложил в эту работу все имеющиеся у них знания и навыки. Они буквально вытёсывали каждый волосок, каждую складку на платье (или саване?) насколько это было вообще возможно при их технологическом развитии.
Ну и, конечно, тот, кто придумал вставить эти камни на место глаз — был просто чёртов гений своего дела!
— Посвети, — обратился Алексей к Даниле, прежде, чем заглянуть внутрь саркофага.
Вот вроде бы ты всякое видел в жизни, даже как чужие мозги разлетаются в разные стороны, но чужие могилы почему-то у тебя вызывают суеверный трепет. Казалось бы, почему?
Сказать честно — смотреть внутрь не хотелось. Совсем. Вообще. Но проверить, не скрылся ли в древнем саркофаге беглец, было необходимо.
Плетнёв заглянул внутрь.
Никого. Только пыль и горсть разбросанных ярко-красных ягод, которым здесь уж точно было взяться неоткуда. Маленькие такие, похожие на смородину, или на рябину, или на что-то, чего Алексей в своей жизни ещё никогда не видел.
Просто красные ягоды.
— Знаете, — произнёс Дмитрий, заглядывая внутрь вслед за Плетнёвым, — если бы здесь какой-никакой скелет или мумия, мне было бы спокойней.
— Согласен, — произнёс, отряхиваясь, Алексей.
Просто красные ягоды.
И больше ничего.
Что же не так с этими ягодами?
Они разошлись, обходя саркофаг, а лицо с надгробия провожало их холодным сапфировым взглядом. Стали спускаться по ступеням с другой стороны, разойдясь небольшой цепью, при этом полковник и Дима с Данилой ушли вперёд.
Что-то показалось Алексею странным, заставившим его остановиться. Он задумался, втянул воздух носом.
Яркий цветочный аромат ударил в ноздри, раздражая рецепторы и задействуя отделы мозга, ответственные за обоняния. Так пахли фиалки на подоконнике, которые когда-то давно растила его мать. Тонкий, но яркий аромат, если втянуть воздух совсем рядом с цветами.
Но. Он. Был. В противогазе!
Плетнёв явственно ощутил пристальный взгляд, который пронзал его насквозь и словно смеялся над ним. Нет, это был не Зверь! Этот взгляд смеялся и презирал! Испытывал любопытство и презирал! Смотрел как на надоедливое насекомое, которое осмелилось забраться в поисках съестного на кухонный стол, в то время, как над ним уже завис тапок, готовый в любой момент с размаху опуститься и расплющить его. Нет, не животного, а именно насекомого — именно так он ощутил себя под свербящим взглядом из темноты.
Он обернулся, осветив пространство между колоннами, и забыл, как дышать.
Луч фонаря вырвал из тьмы женскую фигуру в длинном белом платье в пол. Она стояла на чёрном каменном полу и смотрела прямо на Плетнёва. Красивое лицо с правильными чертами, длинные тёмные волосы, заплетённые лентами, яркие синие-синие глаза. И пристальный взгляд, пробирающий до костей.
Если бы она парила в воздухе, как на той мозаике в церкви, он бы, пожалуй, не так бы нервничал. Но она твёрдо стояла на полу, и от этой её материальности становилось только хуже.
Девушка слегка склонила голову на бок, словно изучая его. И всё бы ничего, но движение это было отрывистым и резким, а от того показавшимся неестественным.
И в следующий миг Плетнёв ощутил, как на него накатывает волна панического ужаса, такого, которого он ещё никогда в своей жизни не испытывал. Даже, когда попадал под перекрёстный огонь. Даже когда боевик приставил к его горлу нож во время одного из рейдов.
Каждый волосок на его теле поднялся, ощетинившись от страха.
Впереди немного и в стороне послышался шорох и глухие звуки быстрых ударов по телу.
— Народ! — раздался спокойный и довольный голос Данилы. — Гляньте, кого я тут нашёл!
Алексей моргнул, и видение пропало, словно ничего и не было, только чёрные стены с изображением пыток и казней. Сделал глубокий вдох.
Глава 18. Слабоумие, отвага и жажда наживы
Когда Плетнёв подбежал, всё было кончено. Данила сработал быстро и профессионально. Было в нём что-то цинично-профессиональное. Интересно, какой скелет в твоём шкафу припрятан.
Тем не менее, сейчас обошлось без лишней крови.
— Buongiorno bambino! — Кот рассматривал незнакомца, который сидел на пятой точке и жмурился от света фонарей, а на сведённых за спиной руками поблёскивали наручники. — И как же тебя сюда занесло, amico?
Молодой парень, лет двадцати, может, чуть старше. Так мог бы выглядеть типичный студент.
Джинсы-джоггеры с карманами, хорошая туристическая куртка, под ней толстовка с капюшоном, небольшой рюкзак, и да, отличные ботинки на толстой рифленой подошве. Алексей даже испытал чувство зависти, ему бы такие. На голове — выключенный налобный фонарик на светодиодах. На лице — хороший медицинский респиратор повышенного класса, и обычные туристические очки из плексигласа. Обычные, но тоже хорошие, такие просто так не разобьются.
Может, то, что они потеют в противогазах, у которых уже и фильтры свой ресурс выработали, — действительно, напрасная предосторожность и для защиты достаточно использовать просто шарф или вот такой вот респиратор?
Хотя, скорее всего, парень использует респиратор не потому что боится заразиться патогеном, а просто не хочет дышать здешней пылью, которая, стоит её побеспокоить, реально лезла во все незащищённые одеждой места, да и на одежде тоже скапливалась в достаточном количестве.
— А чего ты не предложил ему сдаться, руки в гору и всё такое, как положено? — шутливым тоном поинтересовался Дмитрий.
— Кем положено? — Данила изобразил искреннее удивление. — Да и времени не было. Вдруг бы не понял, или оказал сопротивление. А так, раз и можно спокойно разговаривать.
Он обошёл пленника, не заморачиваясь, пнул его по голени, заставив показать подошву, довольно кивнул. Ага, та самая надпись. Что ж, хоть не зря сходили, даже осталось время на допрос по горячим, так сказать, следам, пока клиент не очухался и не выстроил тактику поведения.
Плетнёв обратил внимание, что парень, хоть и отворачивается от яркого для глаз света фонарика, при этом постоянно тайком озирается, словно кого-то высматривая.
— Перестань, — произнёс полковник, — мы же не гопники какие. Мы — люди воспитанные. Наш новый знакомый нам всё сам расскажет, ведь так?
Полковник наклонился над студентом,
