Грейс сама не ожидала, что произнесет такую длинную речь. «Спрашивается, зачем?» – скептически усмехнулась Грейс-психолог.
– То есть, по-вашему, это нормально, и в поведении вашего мужа нет ничего необычного? – спросил Мендоса.
Грейс едва не рассмеялась. Какое там нормально!
– Слушайте… Насчет Джонатана. Нет, я вам верю и не собираюсь обвинять в клевете. Разумеется, я глубоко потрясена, вы застали меня врасплох. В голове не укладывается. И все-таки не понимаю, при чем здесь полиция. Допустим, Джонатан скрывал от меня, что его уволили, но это ведь не преступление… – Грейс сделала паузу, чтобы набрать полную грудь воздуха. Даже начало речи далось ей нелегко. – Теперь нам с Джонатаном нужно о многом поговорить. Думаю, нам обоим будет нелегко, но это наши семейные проблемы. Зачем же меня вызвали в полицейский участок?..
О’Рурк положил папку на стол и принялся перелистывать. Потом с тихим вздохом закрыл и побарабанил пальцами по серой обложке.
– Странно, что вы не спросили, почему уволили вашего мужа, – наконец прокомментировал он. – Неужели совсем не интересно?
Если отвечать искренне, то нет. Грейс не хотелось знать ответ на этот вопрос, однако понимала, что полицейские в любом случае расскажут, в чем провинился Джонатан. Да, с начальником он всегда не ладил. Отсюда и кличка. Судя по тому, что рассказывал Джонатан, Робертсон Шарп воплощал в себе худшие пережитки старой школы. Занятый только клиническими результатами, даже не пытался наладить контакт с пациентами и их семьями. А с внедрением в больнице различных систем социальной поддержки и вовсе переложил все обязанности, не связанные напрямую с лечением, на их плечи. Иначе для чего нужны все эти службы по работе с пациентами, семейные консультанты, специалисты по поддерживающей терапии? А доктор Шарп будет осматривать, ставить диагнозы, отправлять на анализы и прописывать медикаменты. Именно такому подходу учили студентов того поколения в медицинских университетах шестидесятых. Строго говоря, Шарпа не в чем упрекнуть. А что касается характера… Что ж, некоторым людям глубоко безразлично, нравятся они кому-то или нет.
– Миссис Сакс?
Грейс пожала плечами.
– Вчера мы забрали из СК его личное дело.
Грейс резко выпрямилась:
– Забрали? Личное дело? По какому праву?
– Согласно постановлению суда.
– Но зачем?..
– Постановление было вынесено вчера утром. Бумаги здесь, в этом кабинете. Вы и правда не в курсе дела?
Грейс покачала головой. У нее невольно перехватило дыхание.
– Хорошо. Итак, первое дисциплинарное слушание. С 2005 по 2010 год многочисленные жалобы на сексуальные домогательства со стороны персонала больницы. В тот же период два раза был пойман на том, что принимал крупное денежное вознаграждение от семей пациентов. Еще два замечания за неприемлемую форму общения с родителями больных…
– Погодите секунду, – вмешалась Грейс. – Это все какие-то глупости…
– Сейчас доберемся до вещей посерьезнее, – как ни в чем не бывало продолжил О’Рурк. – В 2011 году доктору Саксу вынесено официальное предупреждение за драку с другим врачом. Последний, кстати, получил телесные повреждения, однако в суд подавать не стал.
– Джонатан? За драку? – Грейс едва не рассмеялась. Чтобы ее муж нанес кому-то телесные повреждения? Они вообще видели Джонатана? Обвинение было до смехотворного нелепым.
– Да. Вот здесь все записано. Два сломанных пальца и открытая рана, на которую пришлось наложить два шва. Это у другого врача. А у доктора Сакса – сломанный зуб.
Хлоп, хлоп, хлоп. Грейс изо всех сил вцепилась в стол. О нет, подумала она. Кому пришло в голову возвести на Джонатана столько напраслины? Сочинили не то боевик, не то фильм ужасов! Но Грейс точно известно, при каких обстоятельствах Джонатан сломал зуб на самом деле.
– Неправда, – сказала она.
– Что? – переспросил Мендоса.
– Джонатан споткнулся на лестнице! Упал и сломал зуб!
Пусть больничное начальство радуется, что у Грейс нет ни малейшего желания подавать в суд!
– Врачу, на которого накинулся ваш муж, оказали помощь там же, в больнице. Свидетелей более чем достаточно.
Кроме того, жертва нападения дала показания на дисциплинарном слушании.
Нападение. Жертва. Слушание. Ни дать ни взять криминальная хроника. Но все это, разумеется, полная чушь.
– Джонатан упал на лестнице. Зуб спасти не удалось, пришлось ставить коронку…
«Да, я доверчивая идиотка! Только попробуйте меня пожалеть!» – пронеслось в голове.
– Если приглядеться, можно увидеть, на котором зубе у Джонатана коронка… Она другого цвета…
– А в декабре 2012 года состоялось еще одно дисциплинарное слушание. И снова неприемлемое поведение по отношению к члену семьи пациента…
– Нет, вы не понимаете! – Грейс сама не заметила, как перешла на крик. – Джонатан лечит детей, больных раком! Он добрый, чуткий человек, а не какой-нибудь козел, который с порога объявляет – ваш ребенок умирает! Джонатану не наплевать на больных. Да, есть врачи, для которых существует только медицинская сторона вопроса. Обрушат на родителей страшную новость, преспокойно развернутся и идут по своим делам. Но Джонатан не такой! И если он кого-то обнимает, до кого-то дотрагивается, это еще не значит… Как можно раздувать?.. – Грейс беспомощно умолкла. – Этим людям должно быть стыдно! Что за грязные обвинения!
Мендоса покачал головой. Жир на шее при этом перетекал с одной стороны на другую. И этот человек, и его жирная шея вызывали у Грейс отвращение.
– Имя пациента…
– Это конфиденциальная информация! – закричала Грейс. – Не знаю и знать не хочу, как его зовут! Это не мое дело!
На самом деле Грейс догадывалась, какое имя услышит, но это было настолько нелепо, дико… Из всей страховки оставалась лишь одна веревка, тонкая, вот-вот готовая лопнуть вслед за остальными, и тогда Грейс полетит с обрыва в глубокую пропасть. Так глубоко на дне бездны Грейс бывать не приходилось. Даже когда умерла мама, даже когда никак не удавалось забеременеть, а если и удавалось, то завершалось дело очередным выкидышем. Тогда было ужасно тяжело, но это совершенно невыносимо…
– Имя пациента – Мигель Альвес. Диагноз – опухоль… – офицер склонился над страницей и прищурился, потом покосился на напарника, – Виллса.
– Вилмса, – почти скучающим тоном поправил коллега.
– Да, опухоль Вилмса была диагностирована в сентябре 2011 года. Мать Мигеля Альвеса – естественно, Малага Альвес.
Естественно. Белая полоса, черная полоса.
– А теперь простите, миссис Сакс, но, если еще раз скажете, что все это наглая ложь, я очень сильно рассержусь. Хорошо, на вашего мужа клевещут, на самом деле он на медицинской конференции, спасает детишек от рака, а телефон просто забыл. Но учтите – защищать мужа бесполезно. А ваше поведение… как вы там, психологи, выражаетесь?.. нездоровое. Уж не знаю, насколько вы хороший специалист, но я, со своей стороны, привык работать на совесть. Где бы ни прятался ваш муж, я его найду. Если что-то знаете, лучше скажите сейчас.
Но Грейс промолчала, потому что в этот момент оборвались все поддерживающие ее веревки, и она полетела вниз, на дно пропасти.
Глава 13
Пространства между домами
Кажется, разговор на этом не закончился. Встреча продолжалась еще часа два, не меньше. А может, и три. Или даже… Во всяком случае, когда Грейс ушла, время было уже позднее. При других обстоятельствах, шагая по улице Восточного Гарлема в ночной час, Грейс испытывала бы страх. Но сейчас мысли были заняты другим. Единственное, что ощущала Грейс, – декабрьский холод, вызывавший приятное онемение. Больше всего Грейс хотелось просто замерзнуть на этой улице. Джонатан как-то говорил, что смерть от переохлаждения наступает безболезненно. Он вообще любил читать про полярные экспедиции, север и все в таком духе. Когда они с Грейс познакомились, у Джонатана как раз была с собой книга о Юконе, и с тех пор он прочел великое множество подобной литературы. А на стене его комнаты в общежитии, где Грейс побывала в тот же вечер, была прикреплена открытка с классической картинкой времен золотой лихорадки: вереница старателей медленно поднимается на скалу Золотая Лестница, преодолевая горный перевал Чилкут. Путников не пугают ни снежная буря, ни лютый мороз. Низко согнувшись, они упорно бредут к цели, надеясь, что удача улыбнется именно им. Еще Джонатану нравился рассказ Джека Лондона, название которого Грейс не помнила. Что-то про мужчину, собаку и северное сияние. В этой истории, кстати, кто-то умер от обморожения. Если Грейс остановится прямо здесь, посреди тротуара, ее постигнет та же участь.
В участке никто не предложил подвезти Грейс до дома – впрочем, она бы все равно отказалась. Грейс не терпелось поскорее сбежать от этих людей, от этого мрачного, обшарпанного казенного учреждения, приемная в котором была полна несчастных людей. Здесь собрались усталые, измученные мужчины, женщины, а иногда целые семьи – совсем как в больнице. Какое несчастье привело их сюда? – подумала Грейс, так спеша к двери, будто участок горел. И чем полицейские в участке смогут помочь этим людям посреди ночи?
