Первый листок лег передо мной на стол. На белом квадратике бумаги, вырванном из ученической тетради, был аккуратно нарисован самолет. Второй лист — футбол. Третий — снова футбол. Автобус… Регулировщик уличного движения… Снова самолет. Бензоколонка и целое семейство автомобилей…
— Стойте, ребята! — сказал я. — Неужели никто из вас не хочет нарисовать льва или леопарда? Саванну, джунгли, реку с крокодилами? Неужели никто из вас не видел на воле льва?
Мальчики замотали головами — нет, не видели.
— А бегемота или змею?
— Петер Космо! — дружно выдохнул класс.
Подталкиваемый друзьями, встал долговязый подросток.
— Петер жил в Аруше, у заповедника. Он видел льва!
— Петер, — сказал я, — очень прошу тебя, нарисуй густой лес и льва, который подкрадывается к добыче.
Петер кивнул, отложил рисунок парохода, который он уже было закончил для меня, и, аккуратно вырвав из тетради новый лист, начал рисовать.
Я собрал в пачку изображения автомобилей, самолетов, футболистов и сложил их в портфель.
Класс как завороженный наблюдал: Петер Космо рисует льва.
Когда мы возвращались, я спросил Юросову:
— Вы, наверное, много ездили по стране?
Она махнула рукой.
— Какой там… Я ведь плохо переношу автобус. Вот у меня сосед Нильс — он преподает географию, — так тот каждый месяц берет отпуск, на мотоцикл — и в заповедники. То к ученым пристанет, то к киноэкспедиции. Иногда Нильс приглашает и меня покататься.
Юросова грустно засмеялась.
— Он и сейчас уехал. Мы его знаете как зовем: искатель приключений. Он из Вардебю — на юге Швеции.
ССОРА
За стеной раздавались голоса. Громко, вызывающе говорила одна девочка, ей запальчиво отвечали другие. Потом раздался вопль и стук падающего тела. Мы с Юросовой вбежали в класс.
На полу лежала рослая крупная девочка, а на ней верхом, вцепившись в волосы, сидела маленькая Нкелигве. Вокруг прыгали остальные. Увидев нас, кто-то дернул за рукав Нкелигве. Затрещала блузка. Лицо Юросовой пылало.
— Как тебе не стыдно, Нкелигве? Немедленно прекрати! Отпусти тотчас Джоану.
— Она сумасшедшая, она оторвет ей голову! — закричали все.
Дерущихся разняли. Та, на которой сидела Нкелигве, поднялась, упала на стул и залилась в три ручья.
— Что тут случилось?
— Джоана набросила на обезьяну петлю.
— А Нкелигве отвязала и выпустила обезьяну!
— Она сказала — дайте мне лопату, я размозжу Джоане голову.
— Ее дед был колдуном!
— Нкелигве, что тут произошло?
— Она сказала, что мне не место в школе. А я спросила: где же мне место? А она сказала: в диком лесу!
— Джоана, перестань плакать! Что ты сказала Нкелигве?
Плакавшая провела ладонью по глазам.
— Я сказала, — Джоана всхлипнула, — я сказала… Лучше бы ей не учиться в школе, а сидеть на ветке вместе с обезьянами.
При этих словах Нкелигве издала вопль и снова кинулась на Джоану. Я перехватил на лету ее руку. Девочка вырвалась.
Ох! Я тряс укушенным пальцем.
— Что с вами?
— Пустяк!
— Нкелигве и Джоана, марш в спальню. Нкелигве, ты не смеешь распускать руки. А ты, Джоана, совершенно напрасно лезешь не в свое дело. И напрасно мучаешь животных.
— Я еще рассчитаюсь с ней, — произнесла, исподлобья глядя на нас, маленькая Нкелигве.
— О случившемся я сообщу форм-мистрис. Вы обе будете наказаны. А сейчас марш в постели.
— Они из разных племен… — сказала Юросова, когда девочки ушли. — Это не сразу забывается. Между прочим, Нкелигве у нас сказочница.
ДЕВОЧКА ИЗ ПЛЕМЕНИ НЬЯКЬЮЗА
Вечером, идя по коридору мимо двери одного класса, мы услышали всхлипывание. За столом сидела, уткнув лицо в сложенные колечком руки, девочка и плакала. Юросова тронула ее за плечо.
— Что с тобой, Нкелигве? — спросила она.
Девочка подняла голову. Мокрые полоски блестели на щеках.
— Что-нибудь случилось?
Нкелигве мотнула головой.
— Я не хочу учить математику, — сказала она. — И историю. И электричество. Я хочу домой.
— Хорошо, — сказала Юросова, обращаясь почему-то ко мне. — Все мы перестанем учиться. Я уеду назад в Россию, а наша директор — в Индию. Мальчики из соседней школы станут целыми днями играть в футбол, а девочки танцевать. Республике нужны только футболисты и неграмотные девочки, которые убегают в деревни и там танцуют.
— Я буду ветеринаром.
— Сперва надо кончить школу.
— Джоана говорит, что все мы — ньякьюза — упрямы и злы.
— Ты переписала свой рассказ?
Нкелигве, всхлипнув, кивнула.
— Тогда принеси его.
Девочка ушла.
— Я же вам говорила — это она пишет сказки.
Нкелигве вернулась с толстой тетрадью, аккуратно сшитой из листов глянцевой бумаги. На листах разными почерками от руки были переписаны сочинения. Они шли вперемежку — написанные по-английски и на суахили, стихи и рассказы, сообщения о делах школы.
— Где твой рассказ? Ага, вот он… Можно я переведу его вам?
И я услышал в переводе русской женщины странную историю, сочиненную девочкой из племени ньякьюза.
ЧЕЛОВЕК И СТУЛ
Один человек хотел почитать книгу и сел на пол. Вдруг перед ним появился стул. Человек очень удивился, встал и хотел снова сесть. Но стул оттолкнул его. Тогда человек положил книгу, которую держал в руке, и попробовал успокоить стул. Тот продолжал лягаться всеми четырьмя ножками!
Тогда человек отшвырнул стул и снова сел на пол. Стул тотчас возвратился.
Человек спрятал лицо в колени и почувствовал, что стул легонько его толкает. Тогда человек встал, вытащил из кармана носовой платок и бережно вытер стул. Он даже попробовал немного потанцевать с ним. Но стоило ему снова сделать попытку сесть, как стул отбежал в сторону.
Человек обиделся, взял книгу и пошел в сад, чтобы усесться там под деревом. Стул немедленно последовал за ним. Подойдя к человеку, он остановился.
Тогда человек осторожно сел на стул.
Теперь они оба были счастливы — и стул и человек, который может теперь читать, сидя на стуле.
Нкелигве Мвакзеге
— Странный рассказ. Или сказка? Определенно, сказка…
Пришло время расстаться с Кидогой.
Я сидел в машине, откинувшись на сиденье. Автомобиль неторопливо пробирался улочками городка, а я думал о сказке.
Стул ходит по комнате, лягает человека, наконец, дружит с ним…
