На приведенном молодом осле еще никто не ездил верхом, потому что для священнодействия нельзя было использовать животное, когда-либо использованное для других целей. Вся картина показывает нам, что спутники Иисуса («предшествовавшие и сопровождавшие») неправильно понимали смысл происходящего. Они понимали Царство Божие, как победу над язычниками, о которой они так давно мечтали. Все это напоминает вступление Симона Маккавея за сто пятьдесят лет в Иерусалим после разгрома врагов Израиля. «И вошел в нее в двадцать третий день второго месяца сто семьдесят первого года с славословиями, пальмовыми ветвями, с гуслями, кимвалами и цитрами, с псалмами и песнями, ибо сокрушен великий враг Израиля» (2_Макк_13, 51). Они хотели видеть в Иисусе победителя, но они не понимали, какой победы Он хотел. Уже сами крики, которые они возносили Иисусу, показывают их образ мыслей. Они расстилали перед Ним на земле свои одежды, как это делала толпа, когда на царство восходил царь.
«Так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем. И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй!» (4_Цар_9.13).
Возглас «Благословен грядущий во имя Господне!» – цитата из Пс_117.26. В связи с этими криками следует отметить три момента.
1. Этим приветствием обычно приветствовали паломников, когда они достигали храма, собираясь на большой праздник.
2. «Грядущий» – это еще один титул Мессии. Говоря о Мессии, иудеи всегда говорили о Грядущем.
3. Но главный смысл этих слов становится ясным лишь в связи с историей происхождения указанного Псалма 117. В 167 г. до Р.X. сирийский престол занял царь по имени Антиох. Он посчитал своим долгом уничтожить иудейскую веру. Вот тогда и появился Иуда Маккавей, изгнавший в 163 г. до Р.Х. после ряда блестящих побед, Антиоха из Палестины. Он очистил и заново освятил храм, событие, которое до сего дня отмечается как праздник обновления, или праздник Хaнука. И Пс_117 был написан для увековечивания памяти великого дня очищения храма и одержанной Иудой Маккавеем победы. Это псалом победителя.
Из этого эпизода видно, что Иисус неоднократно заявлял о Своем праве быть Мессией, и одновременно стремился показать людям, что у них сложилось неверное впечатление о Мессии. Но люди не видели этого. Их приветствия предназначались не Царю любви, а победителю, который разгромит врагов Израиля.
В стихах 9 и 10 употреблено слово Осанна. Это слово всегда понимают неправильно. Его цитируют и употребляют так, как будто оно значит хвала, но это еврейское слово означает «Спаси!». Это слово несколько раз встречается в Писании Ветхого Завета, где его употребляют люди, ищущие помощи и защиты от царя. Так что в реальности кричавшие Осанна люди не славили Иисуса, как это обычно нами понимается; это был призыв к Богу вмешаться в ход истории и спасти Свой народ, теперь, когда пришел Мессия.
Да, если все это действительно было так, то, пожалуй, нигде больше не видна так ясно смелость Иисуса, как в этом эпизоде. Ведь можно было бы ожидать, что в сложившихся условиях Иисус попытается тайком войти в Иерусалим и скрыться там от властей, намеревавшихся убить Его, а вместо этого Он вошел в Иерусалим так, что к Нему должно было быть направлено внимание жителей Иерусалима.
Но... Евангелие об этом воодушевлении и всеобщем внимании нам не сообщает. Воодушевление Иисус постоянно вызывал среди сопровождавших Его поклонников, но в городе Его появление восторга не произвело. И жители Иерусалима не вышли Ему навстречу с открытыми объятиями. И эта дистанция между Иисусом и Иерусалимом с его храмом отражена в заключительном замечании нашего евангельского отрывка: «И вошел Иисус в Иерусалим и в храм; и, осмотрев всё, как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью».
Попутно из этого последнего стиха мы узнаем нечто о двенадцати: они были с Ним; они, должно быть, уже совершенно ясно сознавали, что Иисус идет на верную гибель, и, как им, должно быть, казалось, – ищет смерти. Иногда мы критикуем Его учеников за то, что они были недостаточно верны Ему в последние дни. Но тот факт, что они в тот момент были с Ним, говорит в их пользу. Хотя они понимали совсем немногое из происходившего, они находились рядом с Ним.
Беседа 28.
2. Бесплодная смоковница.
11.12-14 — «На другой день, когда они вышли из Вифании, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И слышали то ученики Его».
Эти три стиха относятся к самым трудным и самым спорным во всем Евангелии от Марка, потому что они сообщают о поведении Иисуса Христа, которое не было для Него характерно. Проклятие как-то не вяжется с привычным образом Иисуса. Неизбежно возникает вопрос: какой смысл было так злиться на смоковницу? Разве не бессмысленно искать на ней плоды в то время, когда их время еще не пришло? Поскольку эти вопросы действительно трудные, в научной экзегезе мы находим разные объяснения этого евангельского текста.
1. Символическое толкование. По убеждению многих экзегетов, в этой истории речь идет не о реальном происшествии в жизни Иисуса Христа, но о рассказе, который возник на основе пророческих текстов и с самого начала символически относился к Израилю.
В пользу такого понимания может свидетельствовать несколько странный факт: Иисус – и только Он – «взалкал», то есть уже утром почувствовал голод, хотя в Вифании Он остановился на ночлег в гостеприимном доме, о чем говорится в других евангельских местах (обед в Вифании (Мк_14.3); жители Вифании – друзья Иисуса (Ин_11.1–2). Но прежде всего в пользу символического понимания рассказа говорит то, что Израиль в своем плодоношении и неплодоношении действительно часто сравнивался со смоковницей или ее плодами.
Так, например, пророк Михей жалуется:
«Горе мне! ибо со мною теперь – как по собрании летних плодов,
как по уборке винограда:
ни одной ягоды для еды,
ни спелого плода смоковницы,
которого желает душа моя.
Не стало милосердых на земле,
нет правдивых между людьми...» (Мих_7.1–2).
Похожее мы читаем у пророка Иеремии:
«Хочу собрать у них урожай, говорит Господь,
– нет ни одной виноградины на лозе,
– ни смоквы на смоковнице,
и лист ее увял.
Потому отдам ее опустошителю» (Иер_8.13).
Как в положительном, так и в отрицательном смысле образ смоковницы встречается и у пророка Осии:
«Как виноград в пустыне,
Я нашел Израиля;
как первую ягоду на смоковнице, в первое время ее,
увидел Я отцов ваших, –
но они пошли к Ваал-Фегору
и предались постыдному,
и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили...
Все зло их в Галгале:
там Я возненавидел их
за злые дела их;
изгоню их из дома Моего,
не буду больше любить их;
все князья их – отступники.
Поражен Ефрем; иссох корень их, –
не будут приносить они плода» (Ос_9.10,15–16)
Так что было бы вполне оправданным «бесплодную смоковницу» понимать символически, применительно к Израилю. Но при таком понимании возникают новые трудности:
Во-первых, в Ветхом Завете нет ни одного символического проклятия смоковницы – даже там, где Бог собирается отдать неплодное дерево «опустошителю» (Иер_8.13). Что же побудило первых христианских рассказчиков к столь реалистическому описанию?
Во-вторых, даже если видеть в этой истории только символическое повествование, остается удивительным, что рассказчик и, главное, слушатели могли представить себе такую гневную и непреклонную реакцию Иисуса.
В-третьих, не оставляет ли символическая интерпретация именно этой истории неприятное чувство, будто здесь некое желание как бы нереальностью, символизмом слов «оправдать» Иисуса, чтобы сохранить привычный образ «милосердного и доброго Иисуса»?
2. Реалистически-символическое толкование. Другие экзегеты не признают чисто символическое толкование и не видят причин сомневаться в том, что Иисус мог действительно совершить такое чудо-наказание дерева. Впрочем, они считают вероятнее, что чудо это как таковое случилось не перед Пасхой, а когда-то во время сбора урожая смокв, и только потом было поставлено в связь с пасхальным посещением Иисусом Иерусалима. В этом случае чудо лишь позднее могло быть истолковано символически и отнесено к Иерусалиму и храмовому культу в нем. Такой разрыв во времени (между событием и символическим его толкованием) повлиял на то, что нам трудно из этого чуда-наказания извлечь надежное знание о действительном отношении Иисуса к Его народу и храму.
