— Ищу сведения о моем дедушке, — пробормотал Иоганн-Альберт. — Мне надо восстановить его доброе имя.
— Тогда вы должны мне помочь! У меня та же проблема!
Старичок-профессор, воспользовавшись тем, что напористая собеседница отвлеклась, поспешно покинул библиотеку, тихо бормоча: «Ну и парочка! Интересно, кого будут реабилитировать их детки?» Он и не подозревал, как был недалек от грядущей истины, но эту информацию сольют читателям позже…
— Я бы рад, но мои поиски еще только начались. Не могу сказать, как долго они продлятся. Земная бюрократия так изысканна…
— Да они просто негуманные, а может — и негуманоидные твари! Инквизиторы! Палачи всего светлого! Моя прапрапрабабушка была интеллектуальнее всех их вместе взятых. А какие проблемы были у вашего дедушки?
— У него их особых и не было. Проблемы потом возникли у семьи…
— Неразрешенное волшебство и научная нелояльность к руководству?
— Ага, прямо в точку. И теперь вместо справок выдают лишь штрафы за былое…
— Да они только и могут штрафовать за правду и вставлять в учебники забытых за ненадобностью тоскливых кастратов дистиллированного Разума! Предлагаю скооперироваться в борьбе с противниками настоящего прогресса!
— Но я тут неместный, многого еще не знаю…
— Кстати, давай будем на ты. Ничего страшного, что ты не знаешь здешних традиций, ведь я буду помогать тебе, а ты мне, — энергично отозвалась она. — Двое — это уже почти общественность, короче — сила. Только не надо распускать руки и плести речи о свободной любви между распавшимися половинками!
Девушку, как вскоре выяснилось, звали Грета, а прапрапрабабушка, которой она так гордилась, была дочерью мелкого немецкого курфюрста. С юных лет славилась ученостью и разнообразными талантами, так что ее даже подозревали в причастности к непозволительным наукам. Поэтому она согласилась на брак с английским виконтом, заключенный по соглашению семейств. И переехала в Уэльс в старинное поместье с библиотекой, полной древних манускриптов. Впоследствии она изрядно пополнила эту удивительную коллекцию. Ею были написаны два трактата, посвященные тайнам женского естества, что по тем временам считалось почти равным защите докторской диссертации, причем она не работала телеведущей (или в аппарате центральной инквизиции).
— А твой дедушка, он кто?
— Фауст.
— Тот самый?!
— Ну да.
— Подожди, как это — дедушка, он жил-то когда… Это еще почти до Шекспира было. Кстати, а почему он не написал про Фауста? Чудный сюжет со множеством спецэффектов. Нет, по времени слишком далеко.
— Это я для удобства так говорю, — поспешно сказал внук, уже осознавший слишком большую разницу во времени между собой и дедушкой по земному исчислению. — Иначе пока я буду говорить пра-пра-пра… ты успеешь соскучиться! К тому же послушай, как патетически звучит — Да что вы знаете о моем дедушке!
— Да, на прапрапрапрадедушке эффект близкого родства теряется, а я как-то об этом и не подумала, — Грета заразительно рассмеялась.
— «Да что вы знаете о моей бабушке» — тоже звучит неплохо!
— Действительно, у меня та же история, моя родственница тоже далеко не прабабушка мне, она жила примерно в те же времена, что и твой предок.
— Так ты о нем знаешь?
— Его все знают. Так что тебе проще будет. Вот мою прабабушку незаслуженно забыли.
— Но в данном случае неизвестно, что лучше — скандальная ненаучная известность или почти легальное забвение с перспективой научного воскрешения. Да, конечно, дедушка накуролесил…
Получив звание бакалавра теологии и философии, а затем и доктора философии, Фауст-старший начал преподавать сам, став одним из известных странствующих ученых. Он много путешествовал по Европе, бывал и в университетских центрах — так, имя Фауста упоминается в списках профессоров славившегося своей вольностью Гейдельбергского университета за 1509 год, — бывал и при королевских дворах, где демонстрировал свои необычайные умения владыкам и вельможам. Современники вспоминали об этом иной раз весьма раздраженно. «Восемь дней тому назад в Эрфурт прибыл некий хиромант по имени Георгий Фауст, гейдельбергский полубог, истинный хвастун и глупец. Искусство его, как и всех прочих прорицателей, дело пустое, и такая физиогномика легковеснее, чем мыльный пузырь. Невежды восторгаются им. Я сам слышал в харчевне его вздорные россказни, но не наказал его за дерзость, ибо что мне за дело до чужого безумия!»
Грета оказалась профессиональным искусствоведом и историком, большой ценительницей старины. И тут же вызвалась показать Фаусту местные достопримечательности. Прогуливаясь по старому городу, Фауст и Грета дошли до моста, над которым возвышались мощные башни. Сразу за мостом увидели указатель «Philosophenweg» — Дорога философов. Кстати, на родной планете Фауста не было ни одного философа — точнее, был один, но, когда Фауст, как земной Филиппок, пошел на мотоскутере в школу, тот скончался от прямого попадания. Камнем из рогатки. Нечего было философствовать в кустах. Но на Земле популяция философов выжила и даже проложила свою тропу…
— Это одна из самых красивых прогулочных троп во всей стране, — сказала Грета. — И ведь подумать только, твой дедушка наверняка тут ходил. И видел вот эту панораму. А может, здесь и чародействовал.
— Думаешь, город выглядел так же?
— Может быть, и не совсем так, все-таки часть зданий перестраивали позже. Но в общем Гейдельберг неплохо сохранился, ведь его не бомбили во Вторую мировую.
— Интересно, почему, — пробормотал Фауст.
На самом деле он тихо порадовался, что правильно выбрал время прилета. И успел до Третьей мировой, о которой ему что-то бубнил недавно Тритермий.
А между тем Грета продолжала гейдельбергскую историю.
— Никакого волшебного щита и боевых ведьм на помелах. Американцы заранее решили разместить здесь свой штаб. Нужно им было где-то базировать — и, конечно, не в руинах. Грязно, холодно, сыро. Генералы обычно не любят крыс, но крысы любят деликатесы.
Грета хорошо знала историю города и теперь бодро принялась о ней рассказывать. Даже в Тридцатилетнюю войну Гейдельберг не очень пострадал. Хотя совсем стороной его не обошли события тех лет — сначала «зимний король» Фридрих V Пфальцский в 1620 году был разбит в битве при Белой Горе, а потом Гейдельберг захватил граф Тилли. Он же, кстати, вывез отсюда Палатинскую библиотеку, ставшую потом частью библиотеки Ватикана, в состав которой, как и Либерии Ивана Грозного, входили все самые древние манускрипты и гримуары земных владык и мэтров потаенного. А может быть, и какие-то рукописи самого Фауста.
Зато потом, во время войны за Пфальцское наследство город лишился одного из важных украшений, о которых писал в своем дневнике старший Фауст. Французские войска изрядно разрушили замок на отроге горы. А потом руины начали растаскивать на кирпичи местные жители. Но кое-что всё же осталось, а будучи подновленным, замок и сейчас выглядел вполне достойно. По крайней мере, для хранения и хищения мифических и не очень сокровищ, подумалось Фаусту-младшему.
— Ты ведь американец, так? — внезапно отвлеклась от исторического повествования Грета. — Наверное, из немецких поселенцев? Судя по фамилии[16].
— Ну… примерно так.
— А где ты в Америке живешь?
— Моя семья владеет фермой, больших городов-ориентиров рядом нет. Сплошная сельская романтика, не считая мелкого эксклюзива зверюшек и пары лишних солнц для обогрева, — нечаянно, по привычке проговорился Фауст.
Впрочем, как выяснилось чуть позже, истина была сочтена милой шуткой. У нас на планете вообще больших городов нет, подумал он. Но вслух этого говорить, естественно, не стал. Неизвестно, что хуже — сказать, что в Америке нет больших городов или что ты прилетел из космической Светлой Дали Печатников не в поисках прекрасной принцессы и Меча-кладенца (который всех или на всех кладет), спасающего всё дорогое Мирозданье, а за банальными справками. О том, что твой дедушка не судим, не подвергался, был образцовым гражданином и примерным научным сотрудником. Может быть, на Земле просто так издревле принято? И недовольные правителем отправлялись в командировку за Граалем, естественным путем попадая в немилость.
— И в наших краях очень мало искусства — аборигены уже успели вымереть, а классика еще не устоялась.
— Не расстраивайся — значит, рано или поздно там будет курорт с престарелыми немками, которым уже надоели Рамзесы и Тутмосы, а также величественные руины Кипра и Мальты. А потом построят и музей, в котором откроют здешние тайны и подвиги, и наштампуют героев и мудрецов. Скорее всего, ими будут почти все мужчины. И может быть, среди них окажешься и ты, и толстая могучая женщина с непритязательным лицом будет раз в полгода водить к твоему портрету твоих внуков и читать им заунывные морали про хорошее поведение. А детишки будут тебя тихо ненавидеть и считать ябедой и обычным козлом, по недосмотру темных сил причисленным к настоящим героям настоящей истории. Типа Микки Мауса и Тарзана из Лесного Дозора. Или Конана-лимитчика.
