Кари смотрел в очаг. Блики огня дрожали на светлых волосах мальчика.
— Ты что-нибудь видишь? — нетерпеливо спросила Джесса.
— Пока нет. Подожди ещё немного.
Джесса с довольным видом взглянула на Брокла, но её радость тут же улетучилась, когда она увидела, как он смотрит на Кари; такого тоскливого взгляда она не видела у Брокла никогда. Потом ей стала ясна причина.
Вокруг запястья Кари, полускрытая рукавом, была завязана узкая полоска змеиной кожи.
Джесса узнала её сразу и ужаснулась.
Такой браслет носила Гудрун. Два года назад колдунья сняла его со своей руки и швырнула на пол — как напоминание о её власти и долгом и страшном правлении.
— Храни его, — сказала она тогда.
Но Кари выбросил этот браслет, запер в глубоком подземелье, в сырой каморке, где ребёнком провёл много лет; ребёнком, который не умел ни говорить, ни ходить, не знал, что такое люди и что такое свежий воздух. Джесса подумала, что с тех пор этот браслет так и лежал там.
А сейчас?
Мысли стремительно сменяли одна другую. Значит, он туда ходил. Открыл комнату и вынул браслет из золы… но зачем? Зачем ему это нужно? Джесса пыталась перехватить взгляд Брокла, но он не смотрел на неё. Его прежняя весёлая улыбка пропала; она никогда не видела его таким несчастным. Джесса снова взглянула на браслет. У Кари, несомненно, была на это причина. Нельзя позволять себе думать о плохом, нельзя. Кари не Гудрун.
— Смотри! — внезапно сказал ей Кари, и она быстро перевела взгляд на огонь, где что-то задвигалось. Что-то расплывчатое. За кусками торфа и чёрными углями показались тени, но Джесса не могла разглядеть, что это. И вдруг ясно увидела Гудрун.
Колдунья смотрела на них, словно с поверхности лужи или озерка, сквозь мелкую рябь на воде было видно её лицо и серебристые волосы, на голубом, как лёд, платье вспыхивали кристаллы льда и снежинки. Она говорила, и Джесса слышала её слова внутри себя, в самых ушах, да так ясно, что потрясла головой.
«С тобой связаны большие планы. И не только мои. Каждый думает, что его мыслей никто не знает. Но я умею читать чужие мысли».
Джесса посмотрела на Брокла и увидела, что тот тоже слышит Гудрун; от отвращения он крепко сжал губы. Кари молчал, глядя в сторону. Потом на лицо колдуньи начали набегать языки пламени, жар от огня исказил его, но голос по-прежнему звучал словно издалека: «Устрой себе праздник. Хватай темноволосого, если хочешь, это их надменный ярл. Но сына не трогай».
Кари посмотрел на Гудрун. Сейчас он был так на неё похож, что Джесса подумала, не он ли произносил эти слова.
— Кому это она говорит? — хрипло спросил Брокл.
Кари пожал плечами:
— Наверное, своему зверю.
— Значит, ей нужна смерть Вулфгара. А я-то было подумал, что твоя.
Кари покосился на него:
— Я тоже. Возможно, мы что-то пропустили. Возможно, для меня она приготовила кое-что похуже.
Кари вертел в пальцах завязки рубахи. Немного помолчав, он сказал:
— А это твой вор, Джесса?
Среди языков огня сидел Видар. Это было какое-то тёмное, мрачное место; Видар наклонился вперёд, и сердце Джессы заколотилось, когда напротив Ви-дара она увидела грабителя с крысиным лицом, который что-то потягивал из кружки.
— Это он!
— Похож на мелкого головореза, — заметил Брокл.
— Он хотел перерезать мне горло. А где он?
— Не знаю. — Кари смотрел на Видара и вора. — Я думаю, он где-то недалеко, в селении или рядом с ним, не могу сказать. Я только знаю, что они разговаривают сейчас, прямо сейчас.
— Видар прихватил с собой меч, — проворчал Брокл. — А при ярле он его не носит.
— Но он не может быть далеко, потому что был здесь всего час назад.
— Значит, где-то на хуторе. Приятно думать, как бы он задёргался, если бы узнал, что мы на него смотрим. Что они замышляют?
Но изображение пропало, превратилось в горящее дерево. Кари устало покачал головой:
— Я их потерял.
Брокл посмотрел на Джессу:
— Скажешь ярлу?
— Нет! — быстро ответил Кари.
— Почему?
— Потому что он верит Видару. И не верит мне. А доказательств у нас нет.
Удивлённая Джесса сказала:
— Конечно, Вулфгар тебе верит.
— Нет, Джесса. — Кари сомкнул кончики пальцев. — Видар настраивает его против меня. Я знаю это, я это вижу, он оплетает меня недоверием, словно паутиной. Это началось давно, ещё до того, как вы пришли сюда, до того, как мы пришли сюда.
— Чепуха, — резко сказал Брокл.
— Нет, не чепуха. Подумай, Брокл! Для Видара это я — бледное зло, надвигающееся на Ярлсхольд. Я сын Гудрун. Я был сыном последнего ярла. Он хочет, чтобы Вулфгар видел во мне угрозу.
Джесса машинально сжала кулаки:
— Но Вулфгар тебя знает!
— Правда? — Кари яростно посмотрел на неё своими странными прозрачными глазами. — Меня никто не знает по-настоящему! Иногда я и сам не знаю, какой я, что я должен делать. Вспомни её проклятие — вы не будете мне доверять, и когда-нибудь я начну поступать с вами так же как она. — Он мрачно посмотрел в сторону. — И я способен на это! Я это чувствую.
— Мы все способны совершать дурные поступки.
— Но не такие, как я!
Кари крепко сжал её пальцы; Джесса почувствовала, что он дрожит, словно пытается побороть страх.
— Сила, Джесса. Чувствуешь? Она горит во мне. Иногда мне хочется кричать, так она велика, мне хочется излить её в хаосе огня и света. Меня кто-то зовёт из снега, из бесконечной пустоты; какие-то блуждающие тени, духи, призраки. И люди — я не могу находиться рядом с ними, потому что мне хочется их изменять, управлять ими, забираться в их разум и заставлять их делать то, что мне хочется. И я бы мог, а они бы об этом даже и не узнали! Но я не смею, потому что так начинала она…
Оцепеневшая Джесса смотрела на него.
— Мы верим тебе.
Брокл схватил его за плечо:
— Я знаю тебя лучше, чем ты сам знаешь себя. Я учил тебя говорить, мальчик. Я на руках вынес тебя из её темницы. Ты никогда не будешь таким, как она.
Кари посмотрел на них, приходя в себя:
— Тогда почему вы не спросили меня вот об этом?
Сняв с запястья змеиную кожу, он надел её на палец и показал Джессе.
— Почему, Джесса? Потому что ты не была уверена?
Честно говоря, она не могла ему ответить. Просто не знала, что сказать.
Глава восемнадцатая
Уснули воины, хоть велено было стоять им на страже, — один лишь исполнил приказ.
— И не смей больше от меня прятаться, ворюга, — говорил Скули, пошатываясь; от него несло перегаром. Хакон знал, что весь вечер он провалялся на соломе среди собак.
Хакон притащил в уголок одеяло и улёгся, слушая, как в одном углу зала несколько человек азартно во что-то играют, а в другом сонно переговариваются слуги, устроившиеся спать возле очага. Вот кому он принадлежит, этому пьяному, толстобрюхому дураку. Хакону полезли в голову невероятные мысли — он сбегает, прячется, а потом просит милости у ярла… но он уже и сам понимал, что всё это происходит во сне. Беглого раба всегда преследовали — все. Никому не хотелось, чтобы потом сбегали их собственные рабы. Да и зачем Вулфгару однорукий слуга? Нет, он лучше вернётся к своим овцам и постарается обо всём забыть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
