ей была года два. Отец неожиданно умер от перитонита, а мать разбилась на машине. Бабушка считает, что это было самоубийство. И они остались вдвоем. Бабушка тратит по сорок тысяч в месяц, иногда больше. Внучке постоянно требуется АВА-терапия и сенсорная интеграция. Продала уже все, что можно было продать. Измоталась. Но понимает, что без нее внучку отправят в дом инвалидов, и все. Поэтому нельзя умирать. Посмотрю, что можно сделать.
Женщина, восемьдесят лет. Было два сына. Один умер давно, а второй недавно – от рака. Боролись до конца, кредитов набрали. Комната осталась от сына. Надо в наследство вступать, а у него кредиты не погашены. И два внука на ней. Ищет варианты, чтобы погасить кредит и комнату не продавать. А то внукам ничего не достанется.
Очень меня задела одна милая пожилая женщина, у которой был инсульт. И я помню, когда она была режиссером и работала на телевидении. А она не может вспомнить, а только смущенно и виновато улыбается. Там с реабилитацией договариваемся.
Входит женщина, работает медсестрой в реанимации. Зарплата пятнадцать тысяч. А у медбрата при выработке триста сорок часов – семнадцать. Настроена решительно. Мы, говорит, дойдем до президента. Интересно, думаю, что вы ему скажете?
Потом пришел военный, лет двадцать назад вышел в отставку, а жилье не получил. Пока мыкался, его разбил инсульт, и он ни говорить, ни писать не может. При этом все понимает. А история запутанная, и здоровый-то с одного раза объяснить не сможет. Занимаемся.
Следом бабушка, помирать собралась. Хочет заранее с могилой договориться. Тревожится. Для убедительности просьбы принесла шоколадку. Успокоил как мог, пообещал в случае чего похлопотать.
Парень, трое детей и жена-медсестра. Он взял ипотеку в банке – четыре миллиона, купил трешку. Начал платить. Когда в связи с известными событиями бизнес у людей стал схлопываться, он потерял работу и не смог платить. Банк квартиру, купленную за четыре миллиона, продал за миллион девятьсот тысяч. Видимо, кому-то своим. И он с тремя детьми (четырнадцати, десяти и четырех лет) и с женой-бюджетницей остается на улице. Но это еще не все. После этого ему предстоит выплатить банку более двух миллионов. Специально не называю банк, потому что попытаюсь выйти на руководство и договориться. Но ситуация просто запредельная.
Пришла Оксана. У нее онкология. А сыну всего десять лет. Когда-то была обеспеченная, интересная, в бизнесе. Болезнь забрала все. И она очень боится, что умрет и сын останется беспризорником. Сказал ей прямо, что она не имеет права умирать. Она сама все понимает и сопротивляется. Очень мужественно держится.
Дядька-профессор, за шестьдесят, накопил за свою жизнь тридцать одну тысячу долларов и решил их разместить на бирже, чтобы обеспечить старость, доверился брокерам, вроде большенький уж, образованный. Деньги ушли, брокеры говорят: «Бывает, надо спасать, еще нужны деньги!» Он, бедолага, побежал по знакомым, залез в долги, взял кредит… Все ушло. И единственная квартира под угрозой. Руки опустились, в панике. Пробуем помочь.
Потом мужик зашел. Дети – семь лет и два года. Совершенно нормальный. Говорит, жена не разрешает видеться с детьми, а я их люблю и очень скучаю. Неправильно это все. Мало ли что происходит между родителями, а все причинение досады друг другу осуществляется через детей. Представляете, какие разряды, какой ток высокого напряжения проходит по детям в ту и другую сторону. Смотрю, чем помочь.
Женщина с дочерью взяли ипотеку один миллион восемьсот тысяч и купили двушку сорок четыре квадрата в Таватуе, платили потихоньку, с работой возникли проблемы, задолжали. Заключили мировое с банком, готовы платить по графику, но… суд не пропустил! Какого, спрашивается?..
И сразу еще одна женщина. Продали квартиру в Озерске и купили с дочерью через агентство однушку на Чкалова. Две бабы, никого у них. Все документы в порядке. Вдруг появляется хозяин квартиры и говорит: «Вы кто?» И через суд начинают выселять. А у матери онкология, дочь учится, и некуда им пойти.
И у меня возникло стойкое ощущение сговора.
Потом женщина пришла, сын ее бьет, ему пятьдесят четыре года, а ей семьдесят шесть. Пьет, скотина. Жена его выгнала, и он к матери пришел в двушку. И они там вчетвером. Мать с престарелым мужем, дочь ее, у которой муж погиб, и сын, который всех бьет. Полиция пару раз реагировала, а сейчас и не выезжают. Она говорит:
– Я так пожить хочу еще, я ведь и не жила толком-то, отец погиб на войне, мать нас пятерых ро́стила, я недоедала, детства не было, с десяти лет работала и до старости. Думала, хоть последние годы поживу…
Потом парень пришел в поисках работы, а у нас остались добрые контакты со всеми кадровыми агентствами. Позвонили, все радуются, что мы вернулись, и готовы помогать.
Приехал парень-юрист, тоже готов помогать. Еще люди с предложением помощи приходили. Потом позвонил Сергей Колосовский, адвокат, предложил помощь по гражданским и уголовным делам.
Я тревожился, что без статуса трудно будет. Неожиданно все оказалось проще, и все те, с кем я связывался в течение дня, были рады, что мы вернулись. И еще. Вдруг понял, что соскучился по людям и по этой работе. Улыбаюсь.
Вместо послесловия
Если те, кто придет после меня, будут продолжать проводить по пятницам приемы граждан, то сложится правильная и красивая городская традиция. Представляете, лет через триста какой-нибудь путешественник напишет: «…А в большом и богатом городе Екатеринбурге есть такое старинное правило: каждую пятницу бургомистр откладывает все дела и целый день в городской ратуше лично принимает жителей сего славного города, которые приходят к нему со своими нуждами и заботами, и старается помочь каждому…»
Я был бы счастлив.
