Олег вытащил из чехла пистолет и, приоткрыв дверцу, ударил лучом прямо между выпученных глаз — желтых, свирепых, с вертикальным зрачком. Луч полоснул по черепу, но этого оказалось мало — зверь прыгнул, достал вертолет кончиком рога и тяжело рухнул наземь. Олег чуть не вывалился при толчке, но удержался и выровнял машину. И тут же дал полные обороты, потому что зверь прыгнул снова. Олег бил лучом, пока динозавр не завалился набок. Из него хлестала черная кровь, отсеченная голова валялась в стороне, а задняя нога, громадная, как рычаги экскаватора, все еще дергалась, расшвыривая камни.
Олег посадил “Муху” и осторожно подошел к зверю. Первый луч прорезал толстую пупырчатую кожу и кость черепа сантиметров на десять вглубь, и все же до мозга не достал. Олег хотел потрогать пальцем, но воздержался, поднял камень побольше и кинул в раскрытую пасть. По языку пробежала судорога, челюсть с лязгом захлопнулась. У Олега что-то холодно закрутилось внутри. Он отвернулся и пошел к вертолету…
Корабль лежал на боку, и люк теперь был под ним. Аварийный люк заклинило при посадке. Внутрь попасть было невозможно. Олег бессмысленно подергал рычаг аварийного люка, потом решил выжечь замок лучом. Тугоплавкий металл поддавался медленно. Оранжевые брызги разлетались в стороны, ветер относил густой дым. А потом луч исчез — сели аккумуляторы. Олег отбросил пистолет, опустился на камни и заплакал.
Он плакал от безысходности и страха, Один на один с целой планетой. Без укрытия от всего неведомого, что могла породить ее чудесная сила под воздействием искореженного страхом воображения, беззащитным, голеньким против целого мира. Он мог дышать кисельным воздухом, мог питаться плодами собственного воображения, как тогда морковкой и яблоком. Но как спастись от других воплощенных фантазий? Динозавра он убил, но на смену ему придут другие чудища, страшные и несокрушимые…
Слезы кончились, но в горле остался тугой колючий клубок Постепенно отчаяние перешло в тупое безразличие, заглушившее мысли и чувства. Он встал, с трудом выпрямился и пошел, не выбирая дороги, не задумываясь, куда и зачем. Зыбкий горизонт окружил его тесным кольцом и сдвигался при каждом шаге, оставаясь далеким и недоступным. Но он не видел этого. Перед мысленным взором стояла одна картина: бескрайняя желто-серая пустыня, и где-то в самой середине ее упрятанный е красивый серебристый скафандр — труп. Сначала совсем как живой человек, только с закрытыми глазами и серо-желтым лицом, ютом отвратительные полусгнившие останки, потом скелет; и скафандр, уже не заполненный телом, станет плоским, как тряпка…
Он споткнулся и остановился. Он споткнулся о скафандр — только не серебристый, а желто-серый от пыли. Плоский, как тряпка, едва возвышающийся там, где остались ребра. Олег наклонился и стер пыль со шлема. Внутри был череп — белый, с отдельными прядями волос, темными провалами глазниц и носа, с насмешливо отвалившейся нижней челюстью…
Это был его труп. Он понял это сразу, и ему стало так страшно, как никогда. Это был уже не осознанный страх перед предполагаемой опасностью и возможной гибелью, а бездумный скотский ужас, и он породил крик — хриплый, длинный, отчаянный звериный вой, прерывающийся жутким стоном на вдохе…,
Он побежал, оступился на камне, упал, снова вскочил, заметался на одном месте, бессознательно срывая с себя шлем, опять упал, извиваясь, выбрался из скафандра и помчался громадными скачками. Он бежал долго, и даже его закаленный организм не выдержал. Дыхание стало прерывистым и тяжелым, кровь ударами приливала к голове, и ему казалось, что она раздирает сосуды, заливает мозг, выдавливается через глазницы. Он снова упал и потерял сознание…
Большой рыжий муравей прополз по тыльной стороне ладони, остановился, подергался в разные стороны, будто принюхивался, перебрался на травинку и исчез. Олег оперся руками и к трудом приподнялся. Он находился в низинке, заросшей мягкой зеленой травой. Слева, на холме колыхались под ветром висячие ветки двух берез. За извилистой линией ивняка журчал ручей. Большое приплюснутое солнце уже коснулось горизонта.
Олег встал и, устало переставляя ноги, поднялся на холм. Вдали, за широким зеленым пространством, темнел лес. Где-то чирикнула птица, наверное, на дереве. Захотелось пить. Он спустился к ручью. Ручей был совсем узкий и мелкий, с чистой ледяной водой. Олег, стоя на коленях, пил из горсти, тонкая струйка стекла в рукав, и он засмеялся от неожиданности и радости.
Дышалось легко, пахло свежей зеленью, живой водой, нагретой за день землей. Он сорвал длинную травинку, жевал сладкий стебелек уже на ходу. Шел, сунув руки в карманы, улыбался, ветер овевал грудь через распахнутый ворот, и усталость стала теперь приятной, теплой и мягкой.
Солнце село, небо заполыхало всеми оттенками красного, лилового, сиреневого цветов. Над горизонтом засветилась длинная блекло-зеленая полоска. Повеяло свежестью близкого вечера. Надо было думать о ночлеге. Наверное, он бы не замерз просто в траве, но перед глазами на фоне заката вдруг выросла до зенита надпись черными буквами с лохматыми потеками внизу: “НОЧЬ” — и тут же отдаленный звериный рев заглушил журчание ручья и шелест листьев.
Олег плотно застегнул ворот и сосредоточился. Налетел порыв ветра и вдруг замер на месте. Воздух загустел, стал мутным и непрозрачным. Взвихрились струи, устремились как будто беспорядочно и застыли, обретая форму и твердость.
На склоне холма встала кубическая бетонная громада. Высоко вздымались глухие серо-зеленые стены, в передней чуть поблескивала в сумерках утопленная стальная дверь.
Олег подошел к двери и уперся в нее плечом. Медленно, с едва слышным рокотом дверь повернулась и стала поперек проема, наполовину загородив его своей метровой толщиной. Олег вошел внутрь, с усилием повернул дверь обратно и задвинул массивные засовы. Нащупал на стене выключатель. Вспыхнул слишком яркий после сумерек свет. Постепенно глаза привыкли, и стала Видна легкая деревянная лесенка, круто поднимавшаяся на второй этаж. Она упиралась в горизонтальную стальную плиту. Олег поднялся и приложил к плите ладонь — щелкнуло реле, заурчал мотор, плита поднялась, как крышка погреба. Открылся ярко освещенный коридор, выходящий в просторный зал. Олег прошел коридор, задвинул за собой еще одну стальную дверь, зашитую дубовой панелью, и перевел дух.
Зал получился хорошо. Большой камин. На решетке клетью уложены сухие дрова. Слева — широкий стол с лампой на складном рычаге. Стул с низкой спинкой и подлокотниками. Лицом к камину — глубокое кресло. Сплошные стеллажи вдоль стен, уставленные книгами. Толстый зеленоватый ковер. Справа — дверь в спальню Олег заглянул в ванную комнату, на кухню и вернулся в зал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
