затворить за собой входную дверь, и увидела, что он все еще стоит и ждет и смотрит, благополучно ли она зашла в дом. Когда их взгляды пересеклись, он едва заметно улыбнулся ей, сунул руки в карманы и, повернувшись спиной, зашагал прочь вниз по переулку.
Стелла
Стелла перечитывала письмо сестры — тонкий листок самой дешевой писчей бумаги дрожал в ее руках. Мистер Джеффриз, начальник почтового отделения, был настолько любезен, что принес письмо от Джоан прямо к дверям кухни, когда разносил вечернюю почту.
20 апреля, 1944 год
Дорогая Эстрелла,
Писать мне нелегко, да и бумагу теперь достать труднее, чем когда-либо. Лондон снова бомбят, я не могу забрать Бобби обратно в Бристоль, это опасно. Город до сих пор весь словно одна большая воронка от предыдущих авианалетов.
Мне необходимо, чтобы он еще немного побыл у тебя. Здесь некому приглядывать за ним. Я работаю сменами на патронном заводе до темноты, иногда прихожу домой засветло. Скажи ему, что мамочка очень по нему скучает, я выберусь повидаться с ним, как только смогу. И прежде, чем ты спросишь, — нет, я не знаю, когда точно это получится.
В твоем последнем письме ты спрашивала про деньги ему на одежду и другие вещи. Ты разве не получала денег, что я выслала тебе две недели назад? Может, кто-то на вашей почте нечист на руку. Я слышала, что, бывает, хозяйки крадут письма, которые приходят их работницам, если похоже, будто в конверте деньги. Тебе и впрямь следует быть поосторожнее, Эстрелла.
Ой, меня прямо распирает, так я хочу рассказать тебе, — тут недавно вечером нескольких наших фабричных девушек пригласили на танцы американские солдаты. Эти мужчины все выглядели словно кинозвезды — короткие стрижки уложены на пробор, а таких отличных зубов я ни у одного мужчины не выдывала. Я плясала джиттербаг[44] и …
Стелла выронила письмо из рук, оно упало на стол. Она не знала, чего ожидала от Джоан, но уж точно не этого.
Это вообще удивительно, что Джоан вдовствовала так долго. При этой мысли ее сестру прямо передернуло от негодования по поводу ее ветрености. Но это была сущая правда. К тому времени, когда война закончится, Джоан уж точно не останется одна. В этом-то Стелла была как пить дать уверена.
Но так как же быть с Бобби? Две недели назад никаких денег Джоан не присылала, и в это письмо тоже ничего не было вложено. Каждый раз, когда племяннику было что-то нужно, Стэлле приходилось залезать в свои собственные сбережения, заработанные трудом, — деньги, которые она мечтала пустить на то, чтобы начать новую жизнь, таяли. Мальчику понадобились учебники? На них ушли деньги, отложенные на покупку билетов на поезд до Лондона. Он потерял шапку по пути в школу? Новая шапка обошлась во столько, что можно было бы заплатить за обеды на неделю в мебелированных гостевых комнатах в столице. Бобби порвал свою рубашку, лазая по деревьям с Робином? Новая рубашка стоила столько, что этих денег хватило бы для оплаты курсов секретарей-машинисток, но, что оказалось еще более ощутимым, теперь, в военное время, на нее пришлось потратить драгоценные купоны на одежду.
Она так старалась делать для своего племянника все правильно. Он был одет, обут и накормлен. Она устроила так, чтобы он мылся сразу после того, как они с Дороти перемоют посуду, остававшуюся после ужина миссис Сайсондз, поэтому была уверена, что воды ему хватит. Она умудрялась даже помогать ему делать домашние задания к школе, хотя с прискорбием понимала, что у нее катастрофически не хватает знаний, чтобы не отставать от того потока вопросов, которые теперь, казалось, непрерывно кипели в его голове, а потом так и выплескивались из него. Она прочувствовала все, как говорится, радости и гадости материнства, причем, похоже, ей достались лишь гадости.
Послышался топот ботиночек вниз по выложенному плиткой коридору, ведущему к кухне, — то приближался ее племянник. Стелла быстро свернула письмо и сунула в карман.
— Бобби, привет! — крикнула стоявшая у плиты миссис Джордж.
Сияющий Бобби подбежал ко второй кухарке, обхватил своими ручонками ее за ногу, теперь он был вовсе не похож на того перепуганного маленького мальчика, которого привезли в Хайбери два месяца назад.
— Привет, миссис Джордж. А я сегодня ежика видел, — воскликнул он.
— Правда? Ежика — днем? — спросила кухарка, взъерошила мальчику волосы, а потом мягко подтолкнула его прочь и вновь приняться помешивать мутноватый суп.
— Он перебегал дорожку.
— А откуда ты знаешь, что это был еж, а не ежиха? — спросила миссис Джордж.
Маленький мальчик выглядел серьезным:
— Знаю и все.
— Привет, Бобби, — Стелла крикнула через всю кухню. Племянник пересек кухню, подошел к ней, но не обнял. Она приподняла полотенце для чайной посуды и заглянула по него — там лежали две буханки черного хлеба.
— Я получила письмо от твоей мамы. Она пишет, что очень сильно по тебе скучает, — продолжила Стелла. Осмотрев хлеб, с чувством выполненного долга, она от зачерствевшей буханки отрезала тонкий ломоть. Мазнула его чуть-чуть маргарином. Поставила блюдце перед Бобби, положила на него этот ломоть, и мальчик сразу же откусил большущий кусок.
— Больше не получишь ничего, до самого чаепития вечером, — напомнила она мальчику.
Следующий кусок, который Бобби откусил, был поменьше:
— Где мамочка? — спросил он с набитым ртом.
— Она должна оставаться дома, ведь у нее работа на заводе, — ответила Стелла. Письмо от сестры, с такими несправедливыми словами, казалось, обжигало, даже через карман и было тяжелым, как камень.
— Почему она не может работать тут? — спросил он.
— У нее очень важная работа, она помогает фронту, — объяснила она. Джоан бы очень понравилось, услышь она, как ее сестра говорит это.
— Я хочу помогать.
— Это очень опасно,
