Новая волна «потопа» — нацизм — захлестнула Германию; в 1933 году Дубнов вынужден был снова бежать. На этот раз в свое последнее прибежище — Латвию.
В 1904 году Генрих Эрлих был исключен из Варшавского университета за участие в демонстрации против антисемитизма. Еще раньше он примкнул к Бунду, увлекся нелегальной партийной работой. Эрлих изучал политэкономию в Берлинском университете, затем окончил юридический факультет Петербургского университета. Поселившись в Варшаве, он практиковал как адвокат, не отказываясь от участия в работе запрещенной партии Бунд. В конце концов, он был вынужден эмигрировать во Францию. После Февральской революции Эрлих вернулся в Петроград и был избран членом Исполкома Петроградского Совета, где решительно противился большевистскому диктату. После захвата власти большевиками бежал в Польшу, стал одним из руководителей Бунда. Осенью 1939 года Эрлих снова бежит — от наступающих немецких войск — в СССР. На границе, в Бресте, его арестовали. Два года он провел в советской тюрьме, был приговорен к смертной казни, в ожидании которой написал — вместе с другим лидером польского Бунда Виктором Альтером — письмо Сталину с предложением создать в СССР Еврейский антигитлеровский комитет. Предложение Эрлиха и Альтера Сталин одобрил, его авторы были освобождены, затем снова арестованы. 14 мая 1942 года в одиночной камере внутренней тюрьмы НКВД города Куйбышева вторично приговоренный к смертной казни узник «№ 42» Генрих Эрлих покончил жизнь самоубийством.
К научной и литературной работе Залман Рубашов тяготел смолоду: в 1903 году, четырнадцатилетним юношей, он опубликовал свое первое литературное эссе. Жизнь, однако, вынудила его отказаться от литературы. В погромном 1905 году он вступил в отряд еврейской самообороны в Белоруссии, затем стал членом сионистской рабочей партии «Поалей Цион», учился на Курсах востоковедения барона Гинцбурга, выполнял задания партии, скитаясь по России, Европе и США. С 1922 года Рубашов преподавал в Еврейском учительском институте в Вене, но все больше и больше втягивался в публицистическую и редакционную работу ведущих сионистских изданий. В 1947 году он — делегат от Еврейского агентства в ООН, которая в то время решала вопрос о разделе Палестины. После провозглашения государства Израиль Рубашов — теперь уже Шазар — депутат Кнессета I–III созывов, потом министр образования, потом — Президент государства Израиль. Залман Шазар умер в 1973 году в возрасте 84 лет, сохранив до конца дней светлый ум, верность идеалам юности и… великолепный русский язык.
Саул Гинзбург закончил юридический факультет Петербургского университета в 1891 году и сразу примкнул к движению «Ховевей-Цион». Позже он охладел к сионизму и сблизился с автономистами. Однако политика была для него не главным — прежде всего Гинзбург был историком российского еврейства. Он писал о евреях в Отечественной войне 1812 года и составил сборник еврейских народных песен, он основал первую в России ежедневную газету на идиш «Фрайнд». В 1930 году Гинзбург эмигрировал во Францию, в 1933-м переехал в США, где вплоть до кончины в 1940 году публиковал исторические эссе в газете «Форвертс».
Абрам Мережин начал свою общественную деятельность как сионист и гебраист. Он учительствовал в Одессе, сотрудничал в еврейских и русско-еврейских газетах. После Февральской революции Мережин порвал с сионистами и вступил в Бунд, примкнув к его левому крылу. Очень скоро он стал инициатором создания Комбунда. После окончания гражданской войны вступил в партию большевиков, стал одним из руководителей Евсекций при ЦК РКП(б). Партия поручила бывшему учителю заняться земельной политикой — он был назначен секретарем Комиссии по земельному устройству трудящихся евреев. Мережину не довелось увидеть результат своих усилий: в 1937 году он был объявлен врагом народа, арестован и расстрелян.
Имя Юлия Гессена впервые появилось в журнале «Восход» в 1895 году. В 1905–1906 годах Гессен состоял секретарем Союза для достижения равноправия еврейского народа в России, он же составил знаменитую «Записку о жизни евреев в России», представленную депутатам II Думы. По инициативе Гессена началось издание Еврейской энциклопедии. Главными направлениями его исследований были борьба российских евреев за эмансипацию и история русского антисемитизма. Скончался Юлий Гессен в Ленинграде в 1939 году, оставив более 300 работ по истории российского еврейства.
3. Слезы Рахили
2 августа 1903. Тиша бе Аб[87]. В пятницу в Коллегии голосовали двух выкрестов. Плевако всех удивил — выступил против. Так и сказал: «Для принятия в сословие присяжных поверенных ограничения должны держаться не на религиозном признаке — нравственно неустойчивые люди могут обойти их путем крещения, — а на начале национальности, принадлежности к известному народу или племени. Лучше уж нам увеличить процент евреев-нехристиан, но не открывать свободный доступ в адвокатуру выкрестам».
Мое прошение, тем не менее, опять отклонили. Завтра подам новое и пойду к профессору Фойницкому, надеюсь, он меня не забыл.
Только бы продлили вид-на-жительственный лист, только бы продлили!
3 августа 1903. Был у Фойницкого. Он мне с ходу: «Путь у вас один — крещение». Я — ему: «Но я хочу оставаться евреем!» Он мне: «Ах, оставьте, молодой человек. К чему это цепляние за религию? Можно подумать, что вы, еврейские интеллигенты, более религиозны, чем интеллигенты наши, русские. А твердите одно — хочу оставаться евреем! Ну и оставайтесь, только метрику перемените. При ваших способностях и трудолюбии было бы прискорбно остаться вне адвокатуры».
Сменить метрику? Конечно, я не какой-нибудь фрумер ид[88], но ведь креститься, значит, изменить светлой памяти Ландау, обмануть тех, кто принял во мне участие. Смогу ли я порвать с миром людей, очаровавших меня своей верой и своей преданностью Русско-еврейскому дому? Смогу ли забыть бесконечные споры в «Восходе», статьи Дубнова, стихи Фруга, речи Винавера? Конечно, не смогу! Да и противно быть среди тех, кто купил входной билет ценой ренегатства. Забыть!
14 августа 1904. Ура, ура! Власти идут на уступки обществу. Вчера во всех газетах: «Знаменитый адвокат Оскар Грузенберг, просидевший — в виду еврейского происхождения — 14 лет в помощниках, получил аттестат присяжного поверенного».
Вечером поеду поздравить, а завтра в Коллегию.
…Вот он, аттестат помощника присяжного поверенного. Пять лет борьбы — подумать только — пять лет! Теперь смогу выступать на уголовных процессах и в коммерческих судах. Правда, только в качестве стряпчего. Но не это важно, а важно — начну, наконец, зарабатывать. А то ведь — отец пятерых детей, а все на иждивении тестя.
Раечка устроила торжественный ужин, пригласила гостей…
14 августа 1906. Через полгода выйдет стаж в помощниках, но по новому положению «лица иудейского вероисповедания» могут записаться в присяжные поверенные только с разрешения министра юстиции. В Коллегии ходят слухи, будто министр клятвенно обещал царю таких разрешений не давать.
…Небосклон все сильнее затягивают черные тучи. Столыпин озверел и вешает революционеров, Дурново всюду суется со своей полицией, Шварц — министр просвещения — уже и не знает, как ужесточить процентную норму. Ну, а в Думе, что делается в Думе! Пуришкевич открыто глумится над принципами свободы, равенства и «слюнявого гуманизма», Марков во всем обвиняет евреев: «Во всех наших бедах виноваты жиды, само существование которых противно принципам христианского государства».
…14 августа 1912. В Коллегии снова отказали. Значит, опять — вот уже восьмой год — изнурительная беготня ради заработка. А что делать? Ося кончает Тенишевское училище, Наум переходит в девятый класс, да и Альберт с Гришей уже большие мальчики. Даже Мирочке заказали школьное платье. Боже, как летит время!
…14 июля 1914. Все сильнее нависает ужас войны. Российское заступничество за Сербию вызывает германское выступление в пользу Австрии, а французское — в пользу России. Неужели наше правительство, которое так яростно воюет со своим народом, вступит еще и во внешнюю войну?
19 июля 1914. Война. Всюду читают царский Манифест. На улицах ликующие толпы. В еврейском обществе патриотический подъем, призывы забыть былые обиды во имя победы над врагом. И верно, сейчас главное — проявить себя надежными сынами отечества. Тогда после победы все ограничения отпадут сами собой.
20 сентября 1914. Канун Рош а Шуне[89], а настроение отвратительное. На дорогах Польши, где наступают германо-австрийские войска, великий стон. Вчера у Гинзбурга двое приезжих из Варшавы рассказывали, что перед отступлением русские солдаты собирают евреев и гонят их — вместе со стариками и младенцами — в Варшаву. Куда смотрит военное начальство?
