— Опять ты, мама, за свое! Тогда ты тоже, чтобы отбить от Пети, навязывала мне Кирилла. Как ты его превозносила! А он окончил дни в тюрьме!
— Тоже сравнила! Разве я могла знать, что он окажется таким подонком и ничтожеством? А этот Юхновский — известная личность, банкир и владеет крупнейшей нефтяной компанией. О чем еще можно мечтать?
Анна Федоровна произнесла это с таким жаром, что Даша задумалась, и ненадолго воцарилось молчание, но потом она, как бы очнувшись, сказала:
— Если Петя не вернется, я выйду за Юхновского!
* * *
Уйдя из дома, Петр поселился в своей бывшей квартире, вблизи Зубовской площади, у деда с бабушкой. Когда он им позвонил и, не объясняя причин, сказал, что хочет пожить некоторое время, взявший трубку профессор коротко ответил:
— Ну конечно, внучек! Мы будем рады. В семейной жизни такое бывает.
Однако вечером, удобно устроив его в комнате для гостей, Вера Петровна требовательно произнесла:
— Давай-ка, пока твой дедушка работает в кабинете, обсудим создавшееся положение! Он заканчивает писать учебник, у него высокое давление, и ему нельзя волноваться.
Вымотавшись за день физически и морально, Петр мечтал поскорее лечь и отдохнуть. С утра ему пришлось оформлять бумаги по передаче своих акций новому владельцу, а потом до вечера вести переговоры с кредиторами, убеждая отложить, в связи с этим, взыскание долгов. «Ну что все лезут ко мне в душу? Чем могут помочь?» — устало подумал он, но вслух лишь недовольно буркнул:
— А может, не надо, ба? Ведь словами делу все равно не поможешь!
— Как же не надо, Петруша? Разве я не вижу, что на тебе лица нет? — ласково ответила бабушка. — Поделись со мной своим горем, облегчи душу! Я же тебя вырастила, может, что и присоветую.
И она села на кушетку, приготовившись выслушать, что произошло. Делать было нечего, и Петр, опустившись в кресло, коротко объяснил:
— Я погорел, ба! «Алтайский самородок» мне уже не принадлежит. И у меня больше ничего нет. Мне не на что даже снять номер в гостинице.
От такой ужасной неожиданности у Веры Петровны вытянулось лицо, но она сразу справилась с собой и неодобрительно бросила:
— Этого еще не доставало! Слава богу, кроме жены у тебя еще есть отец с матерью и мы. Но мне не верится, — она удрученно покачала головой, — что из-за этого Даша тебя выставила из дому. Неужели мы в ней так ошиблись?
— Я сам ушел, ба, так как не могу содержать семью. Не хочу быть обузой! — с горечью ответил Петр. — А без меня они с сыном проживут. У Даши есть своя фирма и, став свободной, она хорошо устроит свою жизнь!
— Да что такое ты говоришь? С ума сошел? — возмутилась бабушка. — Ты, что же, бросил жену и сына?
— Не бросил, а предоставил ей свободу, — потупившись, объяснил внук. — В нее влюблен один из олигархов — со всеми вытекающими обстоятельствами…
Вера Петровна аж подпрыгнула на кушетке…
— И ты готов без борьбы уступить жену и сына этому олигарху? Я не узнаю тебя, Петя! Ты вырос сильным и мужественным. У тебя мужественные дед и отец! Откуда же вдруг взялось это безволие?
Но Петр только еще ниже опустил голову.
— Это не безволие, ба, а трезвая оценка реальности. Я борюсь, но мне вряд ли удастся вновь подняться. А такая женщина… — его голос дрогнул, — такая… как Даша, имеет право на счастье!
— Ну что с тобой поделаешь, если ты у нас такой великодушный дурачок, — взглянув с любовью на внука, растроганно произнесла Вера Петровна и вытерла выступившие из ее по-прежнему ясных серых глаз слезы. — Ладно, ложись отдыхать! Поговорим лучше завтра — на свежую голову. Утро вечера мудреней!
* * *
— Так вот, Петя, мои предположения подтвердились! — доложил своему другу и шефу Казаков, зайдя к нему в кабинет перед обеденным перерывом. — Пойдем в твою маленькую гостиную, там перекусим, и я сообщу конфиденциальные сведения о том, кто завладел контрольным пакетом акций и стал фактическим хозяином нашего концерна.
Юсупов молча поднялся, и они из кабинета прошли в небольшую уютную комнату, расположенную рядом с директорским санузлом и лифтом. Когда официант принес заказанную ими еду, Казаков, на всякий случай понизив голос, сообщил:
— Итак, возглавляет пресловутый «Союз промышленников» известный в Одессе некий бизнесмен Резник. Но, на самом деле, он — местный криминальный «авторитет» по кличке Резаный, с богатым уголовным прошлым, на счету которого крупные аферы.
— Этого я и опасался! Даже аппетит пропал, — расстроенно откликнулся Петр. — Но что попишешь, Витя: теперь такие у нас «бизнесмены».
— Ты слушай дальше — не так еще пригорюнишься, — не щадя его, хмуро продолжал Казаков. — Все указанные им расчетные счета — в тех же оффшорных банках, где исчезли денежки концерна. По-моему, комментарии излишни!
Такой вариант они оба учитывали, и все же, когда это подтвердилось, Петр растерялся. Неслыханная наглость мошенников его потрясла и, придя немного в себя, он мрачно спросил:
— Что будем делать, Витя? Юридически все оформлено правильно, и пакет акций теперь принадлежит им. Подадим заявление в прокуратуру?
— Да ты что? Доказательств-то у нас нет. А если заблокируют их счета — концерну хана! Лучше заставить новых хозяев поскорее вложить деньги в производство.
— Но это же — украденные у нас деньги!
— Ну и что? Ведь они будут потрачены на дело, — резонно заметил Казаков.
Это успокоило Петра, он задумался, и Виктор находчиво предложил:
— Чтобы поскорее вернуть побольше наших денег, надо срочно провести собрание акционеров и ввести в состав Совета их представителя, чтобы задействовать капитал.
Он сделал паузу и с коварной усмешкой добавил:
— А параллельно — не через милицию, а частным образом — собрать нужные доказательства и тогда уже привлечь их к уголовной ответственности!
Петр был с ним согласен и, бросив проницательный взгляд, спросил:
— Ты, конечно, имеешь в виду агентство отца?
— Само собой: у нас с ним договор. Разве ты знаешь кого-нибудь лучше?
Казаков укоризненно посмотрел на своего шефа и друга:
— Ну и что, если отец снова вытащит тебя из г…? В таких делах нужно заткнуть за пояс свое самолюбие. И потом, не ты обратишься к нему, а я.
— Ладно, Витя, действуй! — соглашаясь, кивнул Петр. — Тогда займись этим в первую очередь, а акционерное собрание я подготовлю и проведу сам.
Двумя часами позже, когда он уже занимался созывом внеочередного собрания акционеров «Алтайского самородка», Петру доложили из бюро пропусков, что его хочет видеть Волошин. «Ну вот, предстоит еще один тяжелый и бесполезный разговор», — подосадовал он, но распорядился пропустить и предупредил секретаршу, что во время разговора с ним никого не примет.
