— Если бы не сделал?.. Ты имеешь в виду своего отца?
Подушки рядом с ней продавились под его весом. Он обнял ее за талию, теперь она плакала, положив голову на его плечо. Он не двигался и ничего не говорил, а лишь нежно поглаживал ей спину, что было очень приятно. Наконец она в изнеможении отпрянула от него.
— Прости меня. Я глупая лошадь. Не беспокойся, я ухожу.
Она рискнула взглянуть на него и почти расслабилась, увидев, с какой добротой он смотрит на нее.
— Подожди уходить, — сказал он. — Я поставлю чай или что-нибудь еще.
Нэнси попыталась смеяться.
— Так есть же кофе.
— Он остыл. Я сделаю другой. — Он снял с нее руку и встал.
— Как ты пьешь кофе?
— Черный, три куска сахара, достаточно крепкий — чтобы взорвать сейф.
— Прекрасно. — Он полез в карман и достал платок. — Возьми. Он чистый.
Берри пошел на кухню. Нэнси примостилась на диване, вытирая слезы и чувствуя себя круглой идиоткой. Когда он вернулся, она немного овладела собой.
— Берри, ты славный парень. Мне так неприятно, что я испортила тебе субботнее утро.
— Ты и не испортила. Честно.
— Просто сегодня у меня один из дней, когда все валится из рук. Обычно я обладаю невероятной способностью не обращать на это внимание. — Она медленными глотками потягивала кофе. — Тебе Ру говорила?
— Ты имеешь в виду помолвку? Да, говорила. Мы были шокированы, потому что полагали, что они с Адрианом…
— Это намного хуже, — сказала Нэнси. — Прямо катастрофа…
Берри передал ей тарелку с круассанами.
— Попробуй… Почему катастрофа?
— Надо же! Выбрать изо всех Эдварда Рекалвера. Тебе не кажется, что это отвратительно? — Нэнси со злостью откусила круассан.
— Нет, — сказал Берри. — Мне нравится Эдвард. Даже больше Адриана. И не потому, что Адриан мой босс. Достаточно было увидеть лицо Руфы, когда она вернулась. Полли сказала: все ясно без слов. Эдвард был сердит на Руфу за то, что та водила всех за нос. Но даже Адриану было ясно, что теперь она счастлива.
— На самом деле она отнюдь не счастлива, — возразила Нэнси, набив рот круассаном. — Ей только так кажется.
Берри улыбнулся.
— А разве этого недостаточно?
— Ты ее не понимаешь. Никто не понимает, потому что она умело притворяется. После смерти Настоящего Мужчины она совсем рехнулась.
— Она никогда не говорила об этом. Видимо, она перенесла это тяжелее, чем другие?
— Да. — Сказав это, Нэнси поняла, что это правда. — Она обнаружила его тело, и это, видимо, не прошло бесследно. К тому же она была с ним дома одна. Я поменялась сменой в баре, чтобы вечером встретиться со своим другом. Если бы не это, то я тоже была бы там.
— Ну и что бы вы смогли сделать? — осторожно спросил Берри.
Нэнси пожала плечами.
— Не знаю. Просто была бы вместе с ней. Она не знала, что делать.
— Я не удивляюсь этому. Ну и что же она предприняла в конце концов?
— Она решала, куда звонить — в полицию или в «скорую помощь», и в конце концов позвонила Эдварду. Слава Богу, он был дома, когда все другие… в общем, он сделал все остальное. — Нэнси помрачнела, сдерживая слезы. — Он умеет все хорошо организовать. Думаю, это у него еще с армии. Разумеется, он действовал в приказном порядке. Он велел Ру выйти из дома и побыть на улице до его прибытия. Ни до чего не дотрагиваться и никому не звонить. Он сделал все сам.
— Очень любезно с его стороны.
— Да, он был очень добр. Он заботился о нас как мог, а мы были не в себе. Знаешь, смерть превращает людей в идиотов: можно не плакать и считать, что все хорошо. А на самом деле это не так. С нами было такое… Особенно с Руфой.
— Ты любишь Руфу, да? — спросил Берри.
— Ру — моя правая рука. Я не могу смириться с тем, что он забирает ее. — Нэнси делала над собой усилие, чтобы не расплакаться. — Не могу поверить, что выболтала все это тебе. Я вообще никому не говорила об этом. Если хочешь знать правду, я пришла сюда с безумной идеей заставить тебя жениться на мне, чтобы Руфе не нужно было выходить за Эдварда.
На лице Берри на мгновение отразилась тревога, но затем он улыбнулся.
— И ты собиралась завалить меня счетами на ремонт вашего дома?
— Думаю, да, дорогой. И долгами. Ты счастливо избежал этой участи.
— Но и ты тоже, — сказал он, нежно улыбаясь. — Я не смог бы удовлетворить твои запросы.
— Что?! — Нэнси была поражена. — Не говори глупостей. Я видела фотографию вашего дома!
— Думаю, что тебе хорошо известно, во что обходится содержание огромных домов. Большая часть денег моего отца уходит на поместье. Но это не моя проблема, пока я не унаследовал его. Слава Богу, мой отец исключительно крепок и бодр. Мы думаем, он протянет еще лет тридцать. Он передаст мне дом, когда я женюсь. В общем, я должен работать, как все остальные. И я не являюсь банкиром, который зарабатывает достаточно много, чтобы спасти Мелизмейт.
— Но… но… — Нэнси была смущена и одновременно возмущена. — Твой образ жизни… эта квартира.
— Это квартира Полли.
— О…
— Вот видишь, — сказал Берри, отважно изгоняя тоску из голоса. — Брак со мной — это не пасторальная любовь. Единственная крыша, о которой может позаботиться моя семья, — это крыша над нашей собственной головой. У нас нет лишних миллионов.
— О… — снова протянула Нэнси. Она начала смеяться. Берри тоже засмеялся. Они оба протянули руки, чтобы взять последний круассан, и хохотали почти до слез.
Берри торжественно разломил круассан надвое и пошел в кухню приготовить новую порцию кофе. Нэнси лежала, подминая спиной мягкие подушки Полли, и слушала, как он напевал что-то, хлопая дверцами буфета. У Берри был бодрый голос, и она чуть было снова не расплакалась. Она не понимала, что нашло на нее.
— Ты ангел, — сказала она, когда он вернулся.
Он застенчиво ухмыльнулся.
— Чепуха.
— У тебя… я даже вижу твои крылья. Полли — счастливая девушка и, надеюсь, что это понимает. — Она сделала резкий вздох и потянулась за своей порцией круассана. — Я рада, что ты не так богат, как мы думали. Во всяком случае, у тебя меньше шансов закончить дни с такой сучкой, как я.
— Ты не сучка, Нэнси, — сказал Берри, краснея. — Ты делала это ради Руфы, но в любом случае сомневаюсь, чтобы это сработало. Даже если бы я смог спасти Мелизмейт, тебе не стоило отговаривать ее от брака с Эдвардом.
— Ты прав, — Нэнси выглядела мрачной. — Если она вобьет себе в башку что-нибудь, ее не переубедишь. Меня пугает то, что она прямо зациклилась на нем.
— Я все же не понимаю, почему ты так настроена против Эдварда, — более твердым голосом сказал Берри. — Мне кажется, он потрясающий мужик. В тот вечер, когда он вызволил мои ключи, он рассказал мне, что очень любит всех вас.
