— Я знаю, дорогой. Знаю, ты сделал все, что мог. Порой силы неравны. Но можешь быть уверен: лорд Роксдейл разберется с этими мальчишками и им не поздоровится. — Джейн никогда не считала себя жестокой, но сейчас горела желанием надрать хулиганам уши. И верила, что Константин накажет их соответственно.
Помолчав, она спросила:
— Почему они с тобой так обошлись?
Люк вспыхнул и закусил губы.
— Не знаю. — Он покачал головой.
— Но ведь ты знаешь, правда, Люк? — Джейн заколебалась, не зная, как выразить в словах свою заботу. — Ты, наверное, им что-нибудь сделал?
— Нет! Ничего я не сделал! — Его губы задрожали. Он изо всех сил старался не заплакать.
У Джейн заныло сердце.
— Прости, милый. Я не хотела сказать, что это ты виноват. Тогда в чем дело? Ты не можешь сказать мне, почему они обижали тебя?
Ее мягкие вопросы, казалось, расстраивали Люка еще больше. Джейн ни за что не причинила бы ему боли, но ей требовалось знать, почему его постоянно терзают, чтобы попытаться положить этому конец.
— Ты не расскажешь мне, Люк, что случилось? Ты можешь сказать все. Я не расстроюсь и не разочаруюсь. Но мне нужно знать.
Он пнул ножку стула.
— Ничего, тетя Джейн. Правда, ничего. Я… я грубо нарисовал их, вот и все.
Но она почему-то не поверила, что причиной такой враждебности были насмешливые карикатуры.
— Да? И тех мальчишек в деревне ты тоже нарисовал?
Люк ссутулился и не отвечал.
— Люк? — Джейн чувствовала себя совершенно беспомощной, она сама была на грани слез, но это делу не поможет. — Милый, я не могу видеть, что творится с тобой. Ты должен рассказать мне или лорду Роксдейлу, и мы что-нибудь сможем сделать.
— Не сможете! — Люк вскочил на ноги и крикнул: — Вы ничего не сможете сделать, понятно?
Слезы покатились у него по щекам. Джейн опустилась на колени, обняла его и крепко прижала к себе. Бормоча ободряющие и успокаивающие слова, она гладила Люка по волосам. Его маленькое тело тряслось, потом он уткнулся ей в плечо и разразился рыданиями, которые, казалось, разрывали ему грудь.
— Они сказали, что я бастард… что моя мать…
— Да, я могу представить, как они ее назвали, — перебила Джейн, чтобы избавить его от тяжелой необходимости произносить при ней грубое слово.
С чего мальчишки это взяли?
— Но это неправда, мой хороший. Твои родители были женаты, и твое происхождение столь же респектабельное, как и мое.
У Джейн сердце разрывалось от жалости к мальчику. Если бы она могла вобрать его боль в себя, она бы это сделала.
Люк поднял личико:
— Тогда почему они так говорят, если это неправда?
Джейн покачала головой и отбросила волосы у него со лба.
— Не знаю, дорогой. Порой дети говорят обидные слова, не задумываясь об их правдивости.
Отстранившись, она всматривалась в его удрученное лицо.
— Я хочу, чтобы ты знал: что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя и заботиться о тебе, и лорд Роксдейл тоже. Мы найдем способ положить этому конец. Вот увидишь.
Услышав шаги, Джейн повернула голову и увидела, что в дверях стоит Константин.
— Что случилось?
Он вошел и с хмурым видом направился к Люку.
Взяв за подбородок, Константин повернул лицо мальчика к свету.
— Полон мужества, сынок? — Подняв бровь, Константин взглянул на Джейн: — Ушибы? Сломанные кости?
Она покачала головой:
— Просто он потрясен и расстроен. А мальчишки из конюшни? Как ты поступил с ними?
Константин мрачно сжал губы и положил руку на голову Люка.
— Уволил. Я не могу оставить в поместье таких ребят.
Люк удивленно вскинул голову и почти с благоговением уставился на Константина.
Джейн нахмурилась:
— Думаю, они предпочли бы порку.
— Возможно, — сказал Константин. — Но я не сторонник телесных наказаний. Я дал им выбор: или исполнить крайне неприятную работу, или покинуть поместье. Они выбрали последнее. — Он вздохнул. — Это идет вразрез с моими принципами лишать людей средств к существованию, но ребята они крепкие. Найдут работу где-нибудь еще. А их увольнение послужит хорошим предупреждением остальным, что Люк под моей защитой. — Константин помолчал. — Мы ведь не можем допустить, чтобы мальчика терроризировали в его собственном доме?
Люк наконец перестал дрожать. Что-то, похожее на надежду, засветилось в его глазах.
— Будем надеяться, что это положит конец неприятностям, — сказала Джейн. — Если что-то подобное случится, ты должен сразу прибежать к нам и все рассказать. — Она обняла Люка, поцеловала в макушку, потом отпустила. — А теперь иди в детскую. Ванна, должно быть, уже готова.
— И как насчет игры в лису и гусей? — сказал Константин.
В тот вечер Джейн поднялась в детскую, чтобы выполнить свое обещание и прочитать целых три эпизода из приключений сэра Ниниана. Она не дочитала даже первую историю, когда Люк провалился в сон.
Она долго сидела в тишине и смотрела на него.
Ей было ненавистно то, что произошло с ним утром. Джейн болела его болью и сделала бы все, чтобы устранить ее. Какой тяжелый урок — понять, что это не в ее силах! Слова Константина звучали у нее в ушах: «После пережитого Люк станет только сильнее».
Константин провел с Люком несколько часов, шутил, играл в игры, заставляя мальчика забыть о случившемся. Константин действительно замечательный. Джейн сомневалась, что родной отец превзошел бы его.
Джейн вытерла рукой глаза и поднялась посмотреть в окно. Наступали сумерки. Волшебное время между днем и ночью.
Она набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула. Потом спустилась в свою спальню за шалью и вышла из дома.
Константин больше двух часов трудился над убранством грота. И остался доволен результатом.
Многочисленные шелковые подушки покрывали пол. Вышитые занавеси на стенах смягчали мрачную атмосферу пещеры. Бутылка шампанского уютно устроилась в серебряном ведерке, а деликатесы удовлетворяли вкусам самого пресыщенного гурмана. Дымок ладана поднимался из миниатюрной восточной жаровни, придавая обстановке легкий налет экзотики.
Константин зажигал последнюю свечу, когда движение позади заставило его обернуться.
У входа стояла Джейн, сжимая на груди шаль. На ней было то же платье, что и днем, но распущенные волосы сияющими рыжеватыми волнами падали на плечи. Пальцы Константина покалывало от желания запустить их в эту густую упругую гриву.
Такая изящная и стройная, Джейн казалась почти неземной в таинственной тени грота. Слишком чистая и деликатная для его прикосновений.
Его сердце пустилось в галоп. Слишком долго он ждал этого момента. Возможно, с тех пор, когда в первый раз увидел, как она смотрит на него из окна. Только сейчас Константину пришло в голову, что никогда прежде он не испытывал такого… волнения, прежде чем уложить женщину в постель.
