Но Дан Старган, конечно же, откровенничать не стал.
— От мэра были люди? — спросил он, осторожно забираясь на телегу.
— Да, — подтвердил Иоганн. — Просили держать их в курсе. Ну и заряды для пушки привезли…
— Надо передать им, что через пять дней я прочухаюсь… — решил Дан. — А на шестой отправимся к Каменной Собаке.
— Ага, — понятливо кивнул Иоганн.
— Есть Пыль Эрфы? — уточнил Дан у друга.
Иоганн покосился на него с подозрением.
— А перечную не заработаешь? — уточнил он.
— Нет! Давай сюда! — Дан протянул здоровую руку и, получив пузырёк, опрокинул его в себя залпом. — Ещё не узнали, где найти дельтианцев, которые на нас напали?
— Пока нет, но узнаем! — заверил его Иоганн.
— Раньше поправлюсь — раньше навестим уродов… — и Дан благодушно улыбнулся, предвкушая сладкую месть.
Окрестности Кастиелло де Романо, старая ферма Вокмана, Марчелика. 15 мая 1936 года М.Х.
Солнце закатывалось за горизонт. Николас с тоской смотрел, как его последние лучи светят в щель сарая, где старый фермер с сыновьями когда-то хранил инструменты. Гордый старик был — долгие годы отказывался от защиты со стороны города. Говорил, что будет всегда оборонять своё хозяйство сам. В этом ему помогали многочисленные сыновья и внуки. И, надо сказать, у старого Вокмана, пока речь шла о зверях и аборигенах, неплохо получалось…
Пока однажды не пришли люди. Как-то утром соседи обнаружили на старой ферме трупы большого семейства Вокманов. Убили всех. Безжалостно, расчётливо и жестоко…
Будучи его соседом, Николас всегда посмеивался над упрямством Вокмана, пока тот был жив. И гордился тем, что его семья исправно платила городу за защиту. Но всё закончилось неделю назад. Именно тогда со стороны бывшей фермы Вокманов пришли какие-то касадоры… Они перебили всех, кроме самого Николаса, Франца и уехавшего на охоту Феликса.
Николас не знал, что в итоге случилось с его братом Феликсом. Уже не застал его возвращение. А вот Франца, дядю Николаса, касадоры убили на следующий день. За то, что тот даже под пытками отказался продать свою ферму.
Вообще, конечно, история была мутная и странная… Ещё за несколько дней до нападения к ним на ферму заявилась группа касадоров и потребовала продать хозяйство — причём за смешные деньги.
Франц, само собой, отказался и показал наглецам на дверь. Касадоры принялись угрожать, но вынуждены были уйти ни с чем. Дядя Николаса всё хотел доехать до города, чтобы сообщить о случившемся страже — да всё было как-то не с руки… Начало мая — последние дни посевной. Надо было работать. Много работать.
А потом на их ферму напали, перебив всех от мала до велика. Связанный Николас своими глазами видел, как касадоры проводили зачистку, обыскивая каждый уголок фермы… Никого в живых не осталось. А Николас даже ничем помочь не мог своей родне, когда их убивали — связали его очень надёжно…
Его дядю, Франца целые сутки пытал главарь этих касадоров, которого звали Зое Андрич. Да так и запытал до смерти…
А вот связанного Николаса не трогали. Просто перетащили на бывшую ферму Вокмана и подвесили на невысокий крюк в сарае. И измученный парень всё ещё мучился вопросом, почему он жив…
Всё встало на свои места, когда на ферму Вокмана приехали члены номада Десерт… Кирилл Карвало со своим сыном Лукой, его заместитель Диего и ещё один старый касадор, седой Джо. Всех их Николас раньше частенько видел на стоянке для фургонов, которая принадлежала его семье. С Лукой Карвало он даже как-то подрался из-за девчонки… Забылась уже давно и девчонка, и обида на Луку… А оказалось, что забылось всё только в голове у Николаса.
Сын главы номада зашёл в сарай, где висел связанный пленник.
— Лука! Лука! Помоги! Сообщи в город! — попросил Николас, но тот в ответ почему-то засмеялся.
— И зачем мне это делать, Нико? — удивился он. — Ты же тут висишь специально для меня!
— Для тебя? Что это значит, Лука? — спросил Николас.
— Тебе сохранили жизнь, чтобы я развлёкся, придурок!.. — Лука снова засмеялся и похлопал собеседника по щеке. — Помнишь, как ты меня побил из-за Элис? Помнишь?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это же просто драка, Лука! — удивился Николас. — Ты же сам пристал, когда она была со мной…
— А ты поставил себя вровень со мной, сосунок? — Лука резко, без замаха, отвесил пощёчину Николасу. — Ты поставил себя вровень со мной?!
— Я…
Лука снова ударил, теперь уже кулаком.
— Ты…
И новый удар заставил Николаса захрипеть от боли.
— Ники, ты ещё не понял? Ты будешь делать и говорить только то, что я хочу слышать! — Лука улыбнулся. — А если нет, будешь наказан.
— Так не будет!.. — выдавил из себя Николас.
— Будет… — Лука обернулся в самых дверях. — Очень скоро будет. Тебе хватит и нескольких часов боли, Ники…
И ушёл. А Николас понял, что пришёл его последний день. Он висел в сарае, прицепленный к потолку за руки, связанные над головой — и всё ещё пытался найти в себе смелость умереть достойно. Как дядя Франц, так и не подписавший договор. А ещё Николасу было очень грустно и обидно умирать вот так…
«Подло как! — подумал он. — И за семью-то уже не успею отомстить… Если бы заранее знал, ещё тогда прибил бы подлеца Луку! Наверно, в этом и есть сила подлости… Никто не знает, что ты её замышляешь, и не готовится к ней. А она приходит и бьёт…».
История его соседа Вокмана уже не казалась Николасу иллюстрацией вреда упрямства и жадности. Оказывается, даже взносы в городскую стражу не защитят человека того, что однажды у него на глазах вырежут всю семью… Николас задёргался в путах, надеясь хоть каким-то чудом освободиться, но только руки заболели, а внутрь заглянул охранник, услышав шум.
— Да хватит уже дёргаться, борто!.. — буркнул он. — Смирись…
Конечно же, охранник понимал, что с таким сложно смириться. Он слышал разговор Николаса и Луки — и представлял, что чувствует парень, которого скоро запытают до смерти за какую-то старую драку. Такой мстительности охранник понять всё-таки не мог. Вот пулю в лоб — это да, это хотя бы честно…
Он перевёл взгляд на дом Вокмана, вместительный, как поместье. Сейчас там пили и веселились люди, а ему оставалось только завистливо вздыхать. Он тоже хотел пить и веселиться. А приходилось сидеть рядом с сараем и сторожить связанного пленника. Впрочем, он такой несчастный был не один… Ещё шесть человек сегодня следили за окрестностями, обеспечивая покой новых жителей и гостей фермы.
Вот, например, совсем недалеко скрывался дельтианец Поль. Сидел на сторожевой площадке на большом разлапистом дереве. Поль попал сегодня в дозор на всю ночь за драку… Ну а вторым — и последним — участником этой злосчастной драки был сам охранник. С невольным раздражением он глянул на дерево, где дежурил его недруг… И как раз успел застать момент, когда тело Поля тихой тенью упало на землю.
— Что за чёрт?! — воскликнул он, хватаясь за ружьё.
И тут же замер. Потому что в его затылок уткнулось что-то, подозрительно напоминавшее револьверное дуло…
— Тихо-тихо! Опусти ружьё!.. — проговорили из темноты слева. — А потом выпрямись и повернись ко мне спиной. И не кричи, не успеешь!
Охранник выполнил все указания в точности. Положил ружьё на землю, повернулся спиной к говорившему, а тот ловко стянул его руки верёвкой.
— Кляп! Чтобы не свалял дурака! — сообщил пленитель, поворачивая его к себе.
Охранник уставился в красные глаза совсем молодого касадора. Который держал в одной руке угрожающих размеров револьвер, а в другой — какие-то смотанные тряпки.
— Рот открой! — вежливо попросил касадор. — Давай: а-а-а-а-а!
— А-а-а-а!.. — покладисто сказал охранник, и рот ему надёжно запечатал кляп.
Всего через минуту он лежал у стенки сарая полностью упакованный — с кляпом, придавленным кожаным ремнём, со связанными руками и ногами. И смотрел на фермерский дом, в ужасе прислушиваясь к крикам, которые раздавались изнутри. А в сарае висел испуганный Николас, который очень хотел бы понять: то, что сейчас происходит снаружи — это хорошо или плохо?
