Спасибо, таких картинок моей неокрепшей психике, на ночь глядя, не нужно.
Протискиваясь сквозь толпу, ухожу с танцпола. И у стойки бара замечаю знакомую широкую спину и знакомые оттопыренные уши.
Только осознание одного его присутствия разливает внутри меня приятное тепло.
Подхожу, нежно касаюсь рукой его плеча. Оборачивается.
— Привет, — вот теперь от его улыбки внутри меня разливается уже не тепло, а будто кипяток, так как становится невыносимо жарко.
— Привет. Давно ты здесь? — присаживаюсь рядом.
— Только что приехал. Через пару часов опять уезжаю. На несколько дней.
— Понятно… — разглядываю его пальцы, которые сжимают стакан с газировкой.
— Как тебе сюрприз для Маши? — Артём кивает в сторону танцпола.
— Отвратительный.
— Почему? — со смешком. — Я думал, ты тоже заценишь.
— Что я должна была заценить? Волосатого качка в стрингах? Исполняющего пошлые телодвижения под соответствующую музыку?
— Зря ты так про Андрюху. Он хорошо исполняет свою работу.
— Ты его ещё и лично знаешь?
— А как думаешь, кто его контакты нашёл и ребятам скинул?
— Ты меня пугаешь своими связями…
— Да ладно. Никогда не знаешь, где тебе человек может пригодиться. Или чем-то помочь. А насчёт стриптиза, каждый зарабатывает, как может, и чем может. Лишь бы это не противоречило закону и моральным принципам.
— Мне вот больше твой стриптиз понравился. Душевнее как-то.
— Так у нас с тобой приват был. Без лишних глаз.
— Надеюсь, ты не у Андрюши мастер классы брал?
— Не. Я и не планировал тогда стриптиз. У меня был неожиданный порыв и чистейшая импровизация.
Артём расплачивается за газировку, а я понимаю, что у нас с ним не так много времени побыть один на один. В любую минуту может кто-то вернуться из ребят или девчонок. Да и Маша всё внимание на себя перетянет, будучи в статусе именинницы, желающей получить в свой адрес поздравления.
— Ты чего? — Артём улавливает моё настроение.
Чего, чего. Скучала я. Но вот как я тебе об этом скажу?
— Ничего, — отвожу взгляд.
Артём встаёт со стула, берёт меня за руку и, не стесняясь никого, отводит за широкую колонну, аккуратно прижимает к стенке, чем мгновенно разгоняет мой пульс.
— Гордеева, я сегодня такой плохой, ужас, — дышит мне в шею.
И вот тут у меня и мурашки побежали, и волоски все встали. Всё встало.
— Почему плохой? — облизываю губы.
— А разве хороший мальчик будет зажимать девочку в тёмном углу. Да ещё и руки свои в её сторону распускать?
Чувствую, как его пальцы пытаются пробраться под мою одежду. Предугадывая его реакцию, утыкаюсь лбом в его грудь, чтобы Артём не видел проступающей улыбки на моём лице.
— Чёт я не понял. Где там твоя водолазка заканчивается? — ему никак не удаётся подцепить край плотной ткани, чтобы вытащить его из-под джинсов.
— Это не просто водолазка, — поднимаю на Артёма глаза. — Это боди.
Артём впадает в секундное замешательство. Видимо, вспоминает, что такое боди в женском гардеробе.
— Да что ж ты за девушка такая?
— Какая?
— Которую захочешь, не разденешь. Всё у тебя расстёгивается и застёгивается не там, где нужно.
— А ты хочешь меня раздеть? — неожиданно для себя начинаю с ним заигрывать.
— В своей голове я тебя уже раздел, — от его ответа получаю запредельную дозу эндорфина. — Хотя… Не совсем так. Скорее представил.
— Что представил?
— Знаешь, для меня полуобнажённая девушка всегда сексуально привлекательнее, чем полностью обнажённая. Потому что есть недосказанность, загадка. Вот я тебя представил в этом боди. Когда верхняя часть твоего тела скрыта под облегающей тканью. А вот ножки обнажены. Это очень круто. Стильно. Будоражит и возбуждает в разы сильнее.
Близость Артёма, его голос, запах, тепло и улыбка вызывают северное сияние у меня перед глазами.
— Снимите номер уже, — Дина неожиданно подкрадывается к нам, — но перед этим делом надо обязательно покушать. Пойдёмте, там закуски и напитки принесли.
Переглянувшись с Артёмом, пытаясь скрыть улыбки на лице, следуем за Диной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как я и предполагала, внимание Артёма, как только мы сели за стол, рассеялось на всю нашу компанию. Мне только оставалось ловить на себе его молчаливые взгляды и обмениваться с ним загадочными улыбками. А где-то через час он уехал...
* * *
Захожу в квартиру. Из отцовской комнаты доносится невнятное бормотание телевизора. Видимо, опять уснул и не выключил. Мама, судя по отсутствию полоски света под дверью, тоже спит. Стараясь не шуметь, снимаю верхнюю одежду, разуваюсь. Прохожу на кухню мимо зеркала в прихожей. Торможу. Возвращаюсь обратно. Разглядываю себя с ног до головы. Под впечатлением от сегодняшнего бурного вечера в клубе, вспоминаю Артёма, прижавшего меня к стенке и прошептавшего:
«В своей голове я тебя уже раздел… Я тебя представил».
Губы мгновенно пересыхают. Дыхание учащается. Ладони потеют. И сердце где-то в ушах отдаётся.
Взгляд на нашу с мамой комнату. Потом на отцовскую. Выйти никто не должен. Надеюсь. Иначе буду очень глупо выглядеть.
«Что я делаю?» — задаю вопрос сама себе, когда слегка подрагивающими пальцами расстёгиваю молнию на джинсах. Снимаю их. Остаюсь в одном боди.
Никогда не делала селфи в зеркале. Тем более в таком виде. Ни для кого.
А если вдруг отец из комнаты выйдет? А я тут чуть ли не в трусах перед зеркалом кружусь. Маме я ещё смогу как-то объяснить... Наверное.
Блин, пока я обо всём этом думаю, давно бы уже себя сфотографировала. Встаю к зеркалу спиной.
Ракурс у моей попы нормальный? Не для себя же стараюсь.
Делаю несколько пробных снимков. Оцениваю. Всё не то. Слишком тёмные и «зернят» при приближении.
Может, кто-то захочет приблизить отдельные участки? Те, которые не прикрыты одеждой.
Включаю свет и на кухне. Ещё попытка. По свету вроде ничего. Всё равно в домашних условиях при отсутствии естественного освещения лучше уже не получится. Блик от вспышки скрывает моё лицо. Это хорошо. Я доверяю Артёму, но лишняя конфиденциальность в таких снимках мне не повредит. Обрезаю ненужные детали в виде обоев и предметов интерьера, попавших в кадр. Перевожу в черно-белый цвет. Артём как-то говорил мне, что чб фото самые крутые. Тут я с ним согласна.
Испытывая какое-то трепетное волнение, прикрепляю фото к сообщению: «Зачем представлять, если можно увидеть своими глазами?». Отправляю.
А что, если не увидит.
А что, если не оценит?
А что, если не понравится?
А что, если….
Ожидаемый сигнал оповещения пронзает меня насквозь своей неожиданностью. Медлю узнать реакцию Артёма на мою откровенность. Потираю нервно ладони. До меня доходит, что до сих пор стою в прихожей посреди ночи с голыми ногами. Надеваю джинсы.
«А я точно Артёму выслала?» — начинаю загоняться.
Можно задавать себе десятки вопросов, рисуя в голове самые разнообразные сценарии. А можно выдохнуть и посмотреть ответ. Что мне и нужно сделать.
Открываю. Аудиосообщение. Включаю.
«Гордеева, я тебя обожаю».
Что-то внутри содрогается. Тело обмякает. Мысли сплетаются.
Слушаю сообщение раза три подряд. Прислоняюсь спиной к стене. Телефон зажат в руке. Смотрю на экран. Тыкаю пальцем на аватарку Артёма, увеличивая её для просмотра. Всматриваюсь в его черты лица. Глаза. Губы. Скулы. Уши. Какая-то природная наркота.
В тишине прихожей снова раздаётся: «Гордеева, я тебя обожаю».
Я тебя тоже…
Выключаю телефон и с порхающими в голове бабочками иду отправляться ко сну.
* * *
— Гордеева, смотрю, ты неплохо устроилась. И телохранителем обзавелась и личным водителем.
— Сокович, отъявись от меня, — вот угораздило же встретить беляшика на крыльце института после окончания пар. Да ещё в тот момент, когда машина Артёма ждёт неподалёку.
