Заслужил, значит… Приятно.
— А я у тебя, наверное, как «Гордеева»?
— Нет, как «Лиля».
Воздух взрывается атмосферным треком, гулом и аплодисментами. Понимаю, что надо скорее занимать выгодную позицию возле брусьев, чтобы отснять качественный материал.
— Не теряйтесь с Диной, как освобожусь, я позвоню, — проходя мимо Гордеевой, намеренно щипаю её за попку.
И впитывая её эмоции от моего хулиганистого прикосновения, чувствую, как по телу разливается теплотой нежность.
Совсем ты, Артёмка, расклеился… Ведёшь себя, как пушистый персик, ей богу.
Вот это состояние, всегда меня настораживало… Когда не понимаешь: то, что внутри тебя сейчас происходит, понарошку или по-настоящему?
* * *
После церемонии награждения пытаюсь дозвониться до Гордеевой. Фиг там. Гудки улетают в трубу. Ладно, попробую достучаться до Дины. Но, следуя какой-то необъяснимой чуйке, замечаю Лилю в компании сомнительного товарища, который чуть ли не пританцовывает около неё, демонстрируя свои мышцы.
Еб*ть, чё происходит?
Лучше на сварку смотреть, чем на то, как к Гордеевой кто-то нелепо подкатывает. И она при этом так мило улыбается, смеётся. Скипануть бы сейчас этот раздражающий видеоряд.
— Артёмка, — вздрагиваю от раздавшегося рядом со мной голоса Дины. — Чтобы понравиться девушке, ты сначала должен очаровать её подружку, — хлопая меня по плечу, приближается к моему уху. — И знаешь, что я тебе скажу? Ты меня уже очаровал. Так что я за тебя.
За меня? Я что, участвую в каком-то соревновании?
— Оказывается, здесь стоит фотокабинка, — Дина продолжает отвлекать меня от бесячей картины. — Я Лёше такие фото сделала, что он сразу отогреется после своей рыбалки. Могу дать тебе посмотреть одним глазком. Оценишь профессиональным взглядом.
— Спасибо, Дин, но между нами должна оставаться какая-то тайна.
— Моё дело предложить, — улыбаясь, толкает меня плечом.
— Уфф, еле от него отмахалась, — даже не заметил, как к нам подошла Лиля. — Ну и наглый, этот паркурщик. Чё-то там мне втирал, а у меня в этот момент лифчик расстегнулся. Стояла и думала, как бы мне свалить ненавязчиво.
— Он тебе что, взглядом через одежду расстегнул? Какой ловкий.
— Он к этому вообще не имеет никакого отношения, — делает вид, что не замечает моего подкола. — Мне нужно срочно найти туалет, — оглядывается по сторонам.
— Где здесь эта фотокабинка? — шёпотом спрашиваю у Дины.
— За площадкой, где брейк-данс танцевали.
— Подождёшь нас у выхода?
— Конечно. Я уже испарилась.
Хватаю Лилю под локоть:
— Пошли, я знаю, где здесь туалет.
Проходя мимо заветной цели, подталкиваю Гордееву в фотокабинку, отгороженную от пространства спорткомплекса красной ширмой-занавеской.
— Эй, — всё, что Лиля успевает произнести.
— Я всего лишь хочу тебе помочь.
Ну и побыть с тобой наедине, разумеется.
— Позволишь?
Глубоко выдыхает, нацепив на лицо давно забытую мной маску недовольства, но спиной всё-таки поворачивается.
Руками пробираюсь под её толстовку.
Так… Как тут это делается?
Быстро и правильно расстёгнутый лифчик — признак профессионализма мужчины. А вот застегнуть лифчик — привилегия редкая и не менее интимная. И, как оказывается, такое простое, на первый взгляд, действие может ввести в ступор. Ведь надо решить, на какой из трёх рядов петель зацепить застёжку.
Зачем такие сложности?
— Артёмка, ты чего там тормозишь? Или снова будешь мне заливать, что любуешься моей спиной? — в меня пуляют вежливой колкостью.
— Да я тут… — мямлю. На свой страх и риск застёгиваю на средний ряд. Опускаю толстовку. — Так нормально?
Гордеева ведёт плечами, примеряя свои ощущения:
— Нормально, — разворачивается. — Лучше, чем когда чашечки в районе живота болтаются, — в улыбке прикусывает свою нижнюю губку.
— А вот мне понравилось болтаться в районе твоего живота.
Вспыхнувшие смущением щёки Гордеевой вызывают во мне неоднозначный отклик.
Дурацкие мурашки! Прочь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Давай, раз уж мы здесь, — подключаю свой речевой аппарат, заглядывая Лиле за плечо, — сфотографируемся что ли.
— Давай…
Выбираю необходимую категорию фото. Оплачиваю услугу завалявшейся в кармане соткой. Бездушная машина её с шумом принимает. Пока отсчитываются отведённые на постановку ракурса три секунды, приобнимаю Гордееву. Она несмело поворачивается ко мне лицом. Я застываю от её взрывной близости. Чувствую, как предательский стук сердца начинает отдаваться где-то между лопаток.
Как только я наклоняюсь, чтобы совершить непродуманное наперёд действие, раздаётся звук затвора.
Ёпт, твою маковку!
Моргаем от неожиданности момента, но продолжаем смотреть друг на друга на расстоянии вдоха. Уже не обращая внимания на посторонние звуки.
Отщёлкиваются необходимое количество кадров. Лиля касается кончиками пальцев моих рук.
Моя кожа обожает твои пальцы…
Пока ждём напечатанные снимки, мысленно обращаюсь к Гордеевой: «О чём ты мне говоришь в своём молчании? А о чём молча говорю тебе я?»
Кто-то заглядывает за ширму фотокабинки, заставив нас с Лилей закончить наш безмолвный диалог.
На выходе получаем вертикальную полоску из четырех почти одинаковых фотографий, где мы с Гордеевой просто смотрим друг на друга. И ведь это даже непостановочные кадры. Но наши взгляды…
И тут я снова задаюсь вопросом: «Это всё понарошку или по-настоящему?»
Глава 31. «Эротика во сне и наяву»
Лиля.
В комнате выключен свет. На ноутбуке фильм поставлен на паузу. Я сижу за столом, кушаю яблоко, лениво листая соцсети в телефоне. Артём заходит в комнату. Боковым зрением наблюдаю, как он стягивает с себя футболку, затем на пол летят спортивки. Оставаясь полностью обнажённым, его силуэт подсвечивается только экраном ноутбука. Подходит почти вплотную. Пока никак не реагирую на его приближение, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Я тебя тут соблазняю, — произносит вкрадчиво, качая бёдрами из стороны в сторону.
Медленно поворачиваюсь, откусывая яблоко. Моё лицо оказывается напротив важной мужской стратегической зоны. Перестаю жевать.
— Чё-то пока не очень соблазнительно, — перевожу взгляд от мирно спящего органа Соковича к его хитро улыбающимся глазам.
— Всё в твоих руках, ты же знаешь, — кивает в сторону так и не заправленного матраса.
Меня, смеющуюся и для вида сопротивляющуюся, переносят на мягкую поверхность, накрывая сверху своим горячим, обнажённым телом. Дают почувствовать, как изменилась ситуация, стоило мне только прикоснуться руками. А дальше соблазняют, соблазняют, соблазняют…
Никогда бы не подумала, что утренний сон, уже подзабытый и в сознании местами размазанный, можно чётко вспомнить вечером того же дня. Испытывая при этом такие же яркие и реалистичные ощущения. На которые без всякого на то согласия моментально отзывается моё тело. А ведь место для таких воспоминаний не самое подходящее. Квартира Дины. И сама она, сидящая напротив меня.
Перекидываю одну ногу на другую, бессознательно плотнее их сжимая.
— Не шевелись, — Дина старательно колдует над моим макияжем.
Легко сказать. Мне впервые в жизни приснился сон подобного содержания. А проснулась я не от настойчивого, раздражающего сигнала будильника, а от приятной, теплой пульсации между ног. И от того, что в моих пижамных шортиках стало бесстыдно мокро.
И ведь накануне об Артёме я особо не думала. С чего бы это он мне вдруг приснился? Подумаешь, всего лишь запредельно долго, украдкой, чтоб мама не заметила, смотрела перед сном на его фото. То самое. Чёрно-белое. На котором даже не весь Артём, а всего лишь его часть. Но какая… Змей-искуситель, блин.
