На все вопросы я только улыбнулся. Взгляды проигнорировал. А затем, выудив из — под мантии толстую тетрадь в красной обложке с золотым тиснением, торжественно поклонился.
— Прошу прощения, леди и господа, за то, что я так грубо нарушаю регламент…
— Ты всегда его нарушаешь, — сердито буркнул снизу Нич, недовольный моим самоуправством, но я сделал вид, что не услышал.
— Честно говоря, хотел сделать это несколько позже. Но потом рассудил, что так даже лучше… мастер Умдобр, помните наш с вами разговор по поводу редких книг?
У ректора брови замерли в наивысшей точке, да так и застыли, словно приклеенные.
— Э… да, молодой человек. Хотите сказать, что это — то, о чем вы мне говорили?
— Нет. Те лекции до сих пор находятся в моем замке — я за ними, как вы понимаете, еще не заходил. А ЭТО — нечто гораздо большее, магистр, — я с улыбкой протянул ее своему последнему (хорошо, что он оказался так близко) учителю. — Мастер Ворг, не могли бы вы передать ее господину ректору?
— Что это? — хмуро осведомился целитель, с подозрением забирая тетрадь, но потом его взгляд упал на золотой вензель в углу и буквально остановился. — С-свят-тые… небеса…
Что ж, оно и понятно: этих инициалов мир не видел почти пятьдесят или даже чуть больше лет. Простые такие буквы: «В», «Ш» и «И»… я еще помню времена, когда в Гильдиях не было тех, кто не знал, что они означают. Сейчас все, конечно, гораздо печальнее — вон, Свим и Нарди даже не удивились. Краш, судя по наморщенному лбу и усиленной работе мысли в глазах, что-то такое начал припоминать, но все же он был довольно молод, когда род Иммогоров прервался. Мог и подзабыть. А вот старики помнят… не могли не помнить… однако именно на это и был расчет.
Я демонстративно не заметил, как дрогнули руки мастера Ворга, принявшие бесценный дар, словно то была ядовитая змеюка, а его веки устало прикрылись, будто неожиданная находка оказалась для него слишком тяжела.
— Это я нашел в нашей семейной библиотеке, — спокойно сообщил всему залу я и снова поднял взгляд на окаменевшего в своем кресле магистра. — Наследство моего отца и деда. Рукописи человека, которым я в свое время искренне восхищался…
Да. Себя я и тогда очень любил.
— …и которого так же искренне почитал.
Естественно. Сколько нужного и важного я тогда сделал! Как же такого замечательного человека не почитать?
— Насколько мне стало известно, — продолжил я уже в полной тишине, потому что на тетрадь теперь смотрели с неподдельным интересом, а кое-кто с растерянностью и даже с нескрываемым вожделением, — эти записи попали в семью Невзунов несколько… нечестным путем…
Ну, это я еще слегка преуменьшил. Вон, как неверяще округлись глаза Лонера. «Ты правда собираешься это сделать?!» — говорил весь его вид. На что я едва заметно сощурил глаза, и лицо старого мэтра вновь превратилось в непроницаемую маску.
— …поэтому и решил взять их с собой в Академию. Это — считавшиеся утерянными записи бывшего главы «темной» Гильдии — мэтра Валоора да Шеруг ван Иммогора. ЧИСТОВЫЕ записи, как вы понимаете. Которые я решил и, как мне кажется, просто обязан был передать в достойные руки.
— Гираш, ты сошел с ума!!! — тихо взвыл под мантией Нич и от избытка чувств царапнул мне по животу острым когтем. — Ты что творишь, придурок?!
Мастер Лиурой, словно услышав его беззвучный вопль, машинально подался вперед, буквально пожирая глазами мои записи, но граф Экхимос, чуть наклонившись влево, что-то коротко шепнул ему на ухо, и «светлый» внезапно замер. Всего на секунду-две, не больше, так что во всеобщей суете, когда все таращились на Ворга, никто не заметил. Затем он медленно-медленно скосил глаза на лучащееся доброжелательностью лицо соседа, на губах которого играла легкая улыбка. Еще медленнее выдохнул и, сообразив, что ведет себя подозрительно, осторожно, будто опасаясь лишний раз привлечь к себе внимание, вернулся в исходное положение.
Я же сердито хлопнул ладонью по мантии, замаскировав свою месть таракану еще одним поклоном, а потом повернулся к Воргу и негромко напомнил:
— Мастер? Вы хотели передать записи господину ректору…
— Да-да! Позвольте взглянуть и мне? — тут же оживился граф де Регилль, требовательно протянув руку за редкой вещицей. Но старый целитель, наконец, опомнился, отошел от шока: отдернул руки подальше от соседа, и осторожно, держа тетрадь за краешек корешка, как злобную гадину, передал ее мастеру Крашу.
— Простите, коллега. Но с этими знаниями лучше знакомиться, имея на себе соответствующую защиту. Не знаю, конечно, насколько я прав, но рисковать не советовал бы никому. Фалькус, взгляни лучше сам: мне кажется, это действительно похоже на правду. По крайней мере Печать — та самая. Краш, ну что вы застыли?! Помогите мне!
Алхимик пугливо принял опасную ношу, поспешно вскочил, явно собираясь вприпрыжку отнести тетрадь к столу, но, повинуясь знаку ректора, тут же сел обратно, передав тетрадь Нарди, тот, соответственно, отдал ее де Фоль, она, естественно, маркизе, а та уже с сомнением переправила ее магистру.
Когда тот аккуратно развязал бережно затянутые тесемки и, пролистав первые несколько страниц, мгновенно помрачнел, мастер Ворг кинул на меня ТАКОЙ взгляд, что сразу стало ясно — старик уже сожалеет, что взял меня учеником. Особенно после того, как я во всеуслышание признался в любви к… себе самому. А ректор, бегло просмотрев аккуратно расчерченные графики, таблицы и уравнения, рядом с которыми иногда встречались пояснения и рисунки, тяжело вздохнул и на миг прикрыл глаза.
— Ты прав, Ворг. Это действительно они…
В комнате мгновенно стало шумно. Преподаватели завертелись на стульях, как ужаленные, и подняли крик, торопясь обсудить со всеми сразу свои мысли по данному поводу. Маркиза де Ракаш с ненавистью косилась на злополучную тетрадку, будто подозревала, что внутри подробно описаны тысяча и один способ расчленения новорожденных младенцев. Леди де Фоль молчала, вопросительно поглядывая то на мои записи, то на ректора. Мастер Нарди о чем-то вдумчиво заспорил с сидящим через одно кресло алхимиком, который, метая пламенные взоры на раскрасневшуюся маркизу, очень уж явно пытался вовлечь ее в светскую «беседу». Зажатый между ними Свим аж вжался в спинку, чтобы стать как можно незаметнее, и, казалось, вовсе мечтал о том, чтобы исчезнуть.
Ворг, насколько я понял, все еще злился. Графиня де Ривье, искоса поглядывая на меня, о чем-то задумалась. Рух, вплотную подвинув кресло к столу, попытался изучить тетрадь, но ректор вежливо и твердо попросил его этого не делать. И графу де Регилль, втихаря подкравшемуся к столу, знаком показал, что тетрадь действительно опасна.
Оба некроманта все это время молчали: один — с тщательно скрываемым злорадством, второй — с недоумением. И, судя по глазам, молодому мэтру очень хотелось выкрикнуть какую-то глупость типа: «Ура! Наконец-то эти знания станут доступны для изучения!«…
Граф Экхимос скромно молчал, незаметно присматриваясь к магам. А мастер Лиурой вообще сидел пришибленный, как мышь, хотя скрыть бьющую его нервную дрожь все-таки не смог. Бедняга. На него даже Ворг посмотрел неодобрительно. Впрочем, «наставник» этого, кажется, не заметил и продолжал отчаянно потеть, бессовестно выдавая свою заинтересованность.
На меня почти не смотрели — яростные споры захлестнули преподавателей с головой. Да так, что об экзамене благополучно забыли. Один только ректор вовремя вспомнил о том, чего ради все это затевалось, и, кое-как восстановив тишину, с укором обратился ко мне.
— Неужели ЭТО не могло подождать, молодой человек?
Я виновато развел руками.
— Я же хотел как лучше… это ведь редкость, не так ли? И немалая. К тому же, отец получил ее незаслуженно. И мне на днях подумалось, что Академии эти сведения могли бы очень пригодиться. Ведь мэтр Валоор был великим человеком. Пусть некромантом, но все — таки великим…
— Он прав! — радостно воскликнул Гриммор де Фуг, которому, наконец, удалось вставить свою реплику. — Мэтр Валоор был гением!
— Молодой человек, я вас попрошу! — мгновенно вскипела маркиза. — Не смейте нести при членах Совета такую ересь!
— Это не ересь! — неожиданно не стушевался «темный». — Потому что он действительно был…
— Он давно мертв, ваш мэтр! И если кто-то меня спросит…
— Мне кажется, вы излишне резки, миледи, — вполголоса заметил мастер Нарди, повернувшись к закусившей удила маркизе. — И чрезмерно категоричны.
— А вы… вы…!
Спор между преподавателями вспыхнул с новой силой.
Магистр нахмурился и для начал постучал костяшками пальцев по столу, во второй за последние пару минут призывая разбушевавшихся коллег к порядку. А потом не выдержал и повысил голос:
