Теперь не каждому члену команды было под силу распутывать замысловатые сплетения канатов. Воспользоваться же способом Александра Македонского моряки не могли: корабль не колесница. Волей-неволей приходилось искать, кто завязал узел. Приходил хмурый бородатый матрос и одним движением распускал узел, к всеобщему изумлению.
Высоко ценилось на флоте и на корабельных верфях искусство вязания морских узлов! Одно из увлечения отдельных людей стало превращаться в профессию.
Во времена парусного флота специальность такелажника была не менее распространенной, чем сегодня, скажем, профессия слесаря. Она была нужна на берегу при постройке судна, но была нужна и в море. Любой матрос был в известном смысле такелажником. Название ее происходило от голландского слова, к нему лишь добавили французское окончание.
Не только вязанием узлов занимался такелажник. В его ведении были все корабельные снасти — такелаж. Весь он делился на две основные части: стоячий и бегучий — подвижной. Стоячий такелаж закреплял на кораблях неподвижный рангоут — мачты, реи, гафели — подобие рей, но идущих лишь в одну сторону. Бегучий служил для подъема и уборки парусов.
Работа такелажника сегодня может показаться простой, но на самом деле она требовала исключительной сноровки и довольно глубоких знаний. Чего стоила одна такелажная терминология! Крякнув, набрав воздуха в могучие легкие, боцман рявкал на все судно: «Поднять фор-бом-брам-штанг!», и матросы немедленно бросались выбирать канат, идущий с носа корабля на макушку фок-мачты — ближайшей носовой части корабля. Где еще, в каком ремесле можно найти подобное слово? Для хорошего такелажника эти слова звучали, как музыка, как песня ветра в тугих снастях. Знание морских терминов было для него предметом законной гордости, ничуть не меньшей, чем умение вязать «особые» узлы. На каждый случай жизни знал такелажник несколько подходящих узлов. Ветер срывает пенные гребешки с волн, кренится бригантина. Пляшет в сумасшедшем танце верхушка мачты, на десяток метров вылетает вправо и тотчас несется влево! Даже птицы шарахаются от «взбесившейся» мачты, стараются облететь ее стороной. Задрав головы, со страхом видит экипаж, как над головами болтается кусок оборванного каната. Его надо немедленно закрепить. Но кто на это решится! «Боцман, готовь бочонок рому!» — несется над палубой матросская шутка. Вперед выходит высокий, стройный матрос, ловкими руками вяжет он двойной беседочный узел — самый подходящий для крепления предохранительной веревки вокруг пояса человека. Помочь ему вызывается другой матрос. Вместе они поднимаются по мачте наверх. Раскачиваясь на страховочном канате, как воздушный гимнаст в цирке, матрос ловит обрывок каната и прямым морским узлом намертво закрепляет его. Под дружный одобрительный рев команды спускается на палубу. Боцман вручает храбрецу заслуженную чарку — таков морской обычай.
Надо ли зачерпнуть за бортом воды, привязать шлюпку или канат к скобе якоря — везде нужны умелые руки такелажника. Хорошо известно, как классифицировались парусные корабли, — по мачтам, по количеству пушек. Но наверное, никому не приходило в голову посчитать, сколько же узлов нужно было завязать такелажнику на самом обычном, заурядном корабле. Тысячи. И чем больше и сложнее было парусное оснащение, тем больше было на судне такелажных работ…
Теперь осмотрим 64-пушечный «Ингерманланд» — один из лучших кораблей русского флота Петровской эпохи. Он был спущен на воду 2 мая 1715 года с верфи Санкт-Петербургского адмиралтейства. На коротком баке корабля красовались две 12-фунтовые пушки, фок-мачта, два трапа по левому и правому борту. Здесь были размещены бронзовые пушки, грот-мачта, запасной рангоут. Даже одного беглого взгляда на паруса и такелаж судна было бы достаточно, чтобы понять огромную разницу в такелаже судов древности и XVIII века. Бесчисленное переплетение корабельных снастей походило на сплошную сетку, повешенную на просушку. На реях и мачтах судна виднелось множество переплетений, узлов, сращенных канатов.
Но было бы ошибочным думать, что искусство такелажника исчезло. Конечно, оно стало менее нужным, но не угасло. Даже на современном судостроительном заводе вы найдете участок такелажных и парусных работ. По-прежнему они нужны флоту. Не обойтись без такелажа ни буксиру, ни океанскому лайнеру. Дело в том, что такелаж — не только паруса и снасти, это еще многие другие «канатные» устройства. Если бы мы с вами могли понаблюдать за тем, как швартуется стопушечный фрегат, то, без всякого сомнения, обратили бы внимание, что делает он это почти так же, как современные теплоходы.
Медленно и величаво, боясь зацепиться своими стальными боками за причал, теплоход подруливает к берегу. Толпа встречающих держится на почтительном расстоянии, чтобы не мешать швартовке. Все — и сотни пассажиров лайнера, и встречающие — следят за движением двух людей — вахтенного на судне и дежурного матроса на причале. В какой-то момент громада теплохода замирает. Всего несколько метров отделяют его борт от причала. Пора. Что есть силы вахтенный швыряет груз с намотанным на него тонким, но прочным шпагатом. Встречающие невольно подаются в сторону. Каждому кажется, что груз летит прямо в него, — так же шарахаются от шайбы, вылетающей за поле, сразу десятки зрителей. И напрасно — движения моряков точно рассчитаны. Руки привычны к такелажу. Подхватив груз, матрос вытягивает поданный с теплохода пеньковый канат толщиной с пожарный рукав и, как во времена парусников, накидывает его конец на чугунную тумбу. Все, теперь теплоход надежно крепится к причалу. Почему для этого используют пеньковый канат, а, скажем, не стальной трос? По той простой причине, что его было бы не поднять даже самому дюжему матросу: весил бы он не одну сотню килограммов. К тому же стальной трос не безопасен — при изгибании его жилы, бывает, ломаются и, как острые вязальные спицы, торчат во все стороны. Не спасают даже брезентовые рукавицы. «Спицы» легко протыкают их. Пенька намного удобнее — легче, не ржавеет, не колется, не пачкает, при этом ее запаса прочности вполне хватает. Вот почему моряки и сегодня ценят хорошую такелажную работу. Кропотливо и старательно готовят такелажники швартовы для нового судна. Их рабочие места оснащены многими механизированными инструментами, но многое осталось здесь в таком же виде, как на первых верфях в Санкт-Петербурге или Ливерпуле.
Такелажник подходит к бухте — огромному мотку корабельного каната. Отмеряет нужную длину. Большим, остро отточенным такелажным ножом перерезает канат. Осторожно собирает распутавшиеся пряди нитей; проходит немного времени — и швартовый канат готов. Опытный моряк сразу обратит внимание на то, как ровно и чисто заплетены жилки каната, как плотно и надежно он сработан. Такие канаты всегда ценились на судах, за их прочность можно было не беспокоиться.
Искусство и профессиональное мастерство такелажника — в умении крепко, надежно собрать снасть, и швартовую, и якорное хозяйство. Сколько страшных морских трагедий разыгралось из-за обрыва якорей! Особенно часты они были во времена парусного флота не только потому, что деревянным парусным судам труднее было противостоять натиску стихии, но и потому, что быстро надвигавшаяся буря не позволяла парусникам уйти в безопасное место. В особенности это было сложно, когда ветер дул с моря на берег. В таких условиях современное судно может уйти подальше от береговых мелей — могучая сила дизеля «протолкнет» его сквозь ревущие волны и ветер. Капитану парусника нечего было и думать уйти в открытое море в таких неблагоприятных условиях. Вся надежда была на якоря. Со страхом смотрели моряки на натянутые до предела канаты — выдержат или не выдержат? Не оторвется ли якорь? Здесь все зависело только от одного человека — такелажника, который оснащал якоря, приделывал к ним канаты. От его добросовестности и профессионального мастерства зависела теперь судьба многих людей.
Разумеется, в наши дни морякам легче бороться с самыми страшными шквалами. Но бывает и так, что силы двигателей не хватает. Раскаленные до предела дизели работают на полную мощность, винты бешено режут воду за кормой, но свирепые волны продолжают нести судно на берег. Вот когда выручает якорь, сделанный умелыми руками такелажника! Если внимательно присмотреться к конструкции современных якорей, можно заметить, что они имеют немало общего с якорями прошлых лет: тот же самый массивный стержень, острые, впивающиеся в грунт лапы. Правда, якоря наших дней сложнее и надежнее. Якоря раньше были жесткими, их стержень был наглухо прикреплен к поперечным лапам, сегодняшние якоря имеют подвижные лапы. Это дает им возможность хорошо вцепляться в дно. Сила их зацепления огромна. Значит, еще опытнее, профессиональнее должен быть такелажник.
