знаю, как тут заканчивается такое вот «хорошо», забыл?
— Но теперь это совсем другая история.
— Вот именно! — Сага посмотрела на него, гневно сверкнув глазами. — Но ты ведёшь себя так же безрассудно, как и он, а я не выдержу ещё одной — с таким же концом! Я не хочу больше так, не хочу хоронить и тебя тоже! И не стоит начинать никаких… историй.
Хидден мгновение подумал.
— Мы здесь, как на американских горках, Сага: сидим в своей кабинке пристёгнутые и не можем управлять её движением. Так уж лучше открыть глаза и кричать, чем зажмуриться и умереть заранее, на всякий случай, чтобы потом не болело. Предлагаю открыть глаза и кричать. Вместе.
— Как ты не понимаешь: я не выдержу ещё одного круга на этих чёртовых «горках»! — дрожащим шёпотом сказала Сага. — Ты ведь мошенник, Хидден! Часто ли ты делал то, что правильно, в ущерб собственной безопасности?
— Вот и надо хоть однажды попробовать, — усмехнулся он.
— Дурак! — Она спрыгнула с рояля и пошла прочь.
— Сага…
— Что? — Она резко развернулась. — Готов уступить?
— Нет, но… — Хидден подошёл к ней, взял её за запястье и мягко потянул к себе, но она не поддалась.
— Тогда какое может быть «но»? — с горькой усмешкой спросила Сага.
— …но у нас пока есть время, — ответил Хидден, не отпуская её руки́. — Мы не знаем, сколько его, и мы не сможем взять больше, чем нам дано. Но в наших силах не тратить его зря.
— Вот и не трать на меня своё время — всё это зря! — раздражённо сказала Сага и, выдернув свою руку из пальцев Хиддена, быстро, едва ли не бегом, вышла из бара.
— Я не отступлюсь, Сага, — крикнул он ей вслед, — сколько бы раз ни пришлось примерять сапожок, я не отступлюсь! — и уже тише добавил: — настоящее не может быть зря.
Сага вернулась к себе, но до квартиры так и не дошла — села посреди лестницы. Через минуту кто-то, неслышно спустившийся сверху, пристроился ступенькой выше.
— Что вы у меня делали, Раисмихална? — не поворачивая головы, спросила Сага.
— Бутербродов тебе занесла, — ворчливо отозвалась Раисмихална. — Опять ведь не ужинала. Оставила в кульке на столе.
Сага кивнула.
— Не понимаю я тебя, Полана…
— Что опять?
— Такой парень твоего внимания доискивается, а ты, как рохля, честное слово, только время зря прожигаешь.
— Всё-то вы знаете!..
— Работа такая. — Раисмихална сложила большие руки с узловатыми морщинистыми пальцами на коленях. — Ох, я б с ним закрутила в свои двадцать! — мечтательно произнесла она.
— Мне тридцать, — хмуро отозвалась Сага.
— Ох, а уж в три-идцать! — Раисмихална многообещающе махнула рукой.
— Раисмихална!
— Чего? Я не такая бестолочь была, как ты.
— Город копает ему могилу.
— Тогда тем более поспешать надо! Ну чего так зыркаешь? Всё равно ж не испугаешь, скажу, что думаю. И с чего ты взяла, что могила — ему? Может, тебе? Или мне. Я, между прочим, источник важных сведений и для Творецка потенциально опасна. — Раисмихална горделиво вздёрнула подбородок.
Сага задумалась.
— Он ведёт себя, ровно как Инвар перед… перед смертью. И это меня пугает.
— И бесит?
— И бесит.
— Вот. Почувствуй себя в шкуре Стали, мать.
Сага вопросительно посмотрела на Раисмихалну.
— Ты ж для неё точно такой же геморрой, — пояснила та.
Сага покачала головой:
— У меня другие причины. Он стал мне слишком дорог.
Раисмихална с кряхтением поднялась на ноги.
— Ох и дура ты, Полана, ду-ра! Другие у неё причины. Особенная она, …… — ругнулась Раисмихална. — Наградил Господь безмозглой паствой, следи тут теперь за всеми, — заворчала она, спускаясь по лестнице. — Поесть — и то без меня не могут. Бутерброды им носи, аксиомы доказывай, а как самим глаза разуть на очевидное — так нетушки! Давай, Раисмихална, отплясывай тут, а мы при своём дурацком мнении останемся, недаром же мы его так тщательно себе выдумывали! Хоть бы послушал кто… И у тебя там это, — Раисмихална, дойдя до низу, задрала голову, — крыса, что ль, завелась. Я не видела, но кто-то шуршал в углу, как будто коготками. Гляди, съест твои бутерброды!
Сага вскочила на ноги и ринулась наверх. Раисмихална не видела, что происходит на площадке перед дверью квартиры, но, услышав возмущённо-радостное «Гренка, чёрт тебя дери!», она довольно кивнула и пошла прочь.
***
— Тэлли? — удивился Хидден, выходя из бара. — А ты что тут делаешь?
— Искала вход, — пожала плечами Тэлли, обезоруживающе улыбнувшись. — Город отрастил что-то новое, а главный вход не работает. Такого ещё не бывало, и я подумала, что есть другой. И пошла его искать.
— Что ж, ты его нашла. — Хидден попытался закрыть за собой дверь, но Тэлли стояла слишком близко и мешала.
— Что там? — Она поднялась на цыпочки, заглядывая через его плечо внутрь.
— Ничего особенного, просто заброшка.
— Ух ты! Это пианино?!
— Нет, это…
Тэлли, уже не слушая Хиддена, протиснулась мимо него в бар.
— Вот это да-а! — протянула она, оглядевшись. — А на потолке — созвездия, надо же! А пианино настоящее? — спросила Тэлли, подходя к инструменту.
— Это рояль, не пианино, — заметил Хидден и чуть поморщился, когда она наугад ткнула в несколько клавиш.
— Как здорово!
Она провела рукой по клавишам, и рояль издал жалобное немелодичное «брррламмм».
— Не надо с ним так, — попросил Хидден.
— Вы играете?
Тэлли с интересом на него поглядела и вновь нажала на клавишу. Рояль отозвался нотой «до» пятой октавы — самой высокой в диапазоне. Хидден нахмурился.
— Нет, не играю, — соврал он.
— М-м-м, — протянула Тэлли, обходя инструмент и скользя по его глянцевому боку подушечками пальцев. — Интересно, зачем тогда Город отрастил его здесь? Для кого?
— Может, просто для красоты?
— Тогда бы рояль не работал. Зачем тратить столько сил, чтобы вырастить никому не нужный сложный механизм, когда можно обойтись просто муляжом?
— Логично, — согласился Хидден.
— Что же вы тут делали, раз не играете? Один…
— Пил, — хмыкнул Хидден, кивнув на две бутылки из-под пива, отставленные на барную стойку. — Мне не нравится ваша чайная.
— М-м-м.
Тэлли посерьёзнела, задумчиво погладила пальчиком краешек крышки рояля, и Хидден понадеялся, что она не догадается сесть на инструмент — ему бы этого не хотелось. Тэлли не догадалась.
— Это из-за новой могилы, да? — спросила она.
— Что?
— Пили. Вы пили, потому что расстроены из-за новой могилы?
— Ты тоже думаешь, что она для меня? — усмехнулся Хидден.
— Первая — возможно, — задумчиво протянула Тэлли. — Но я сейчас о второй. Она для Саги, я думаю.
Хидден опешил.
— Вторая?
— Да, — невозмутимо кивнула Тэлли, вновь принявшись медленно обходить рояль, поглаживая его бок. — Город начал копать вторую. Значит, набедокурили двое. — Она задорно усмехнулась. — Кто бы это мог быть? Но я не думаю, Хидден, что
