— Я не поеду в Москву, хочу просто отдохнуть без разъездов хоть один день.
— Хорошо, я через полтора часа сам приеду, только придумай матери дело, иначе она нас ни на минуту не оставит.
— Хорошо.
Владислав отключил телефон и задумался — ну, и о чем отец хочет поговорить? Влад ясно дал понять, что жениться не намерен, и отстранение от семейного бизнеса его не пугает от слова «совсем». Тем более, Земов в курсе и как только будут готов результат в немецкой клинике, оставит Морозовых в покое. А, да ведь отец не знает, что один тест уже проведен и ребенок не его. Точно, как он забыл, что Анатолий просил ничего отцу не рассказывать, дескать, сам с ним переговорю. Видимо, придержал информацию, ладно, я тоже не стану распространяться. Пусть отец понервничает и на своей шкуре попробует, каково это, когда кругом обложили, и от тебя ничего не зависит.
Да кто же там долбится? О, Никита, неужели, новости из Энска?
— Да, слушаю.
— Доброго утора, Владислав Александрович! Вам удобно разговаривать?
— Удобно. Есть новости?
— Есть и много. Я Вам сейчас запись разговора скину, Вы послушайте и потом наберите меня.
— Хорошо, скидывай.
Чтобы никто не отвлекал и не помешал, Владислав ушел в свою комнату, закрыл дверь на ключ, а то у мамы милая привычка врываться без стука и в любое время, когда ей захотелось, и включил запись.
Прослушал. Подумал. Вытащил блокнот и включил еще раз, делая заметки по ходу дела.
И набрал детектива.
— Рассказывайте.
— В общем, так. Включился телефон, с которого объект звонил матери, отследили местонахождение и взяли парня, который разговаривал по этой трубке. Выяснилось, что телефон он приобрел у приятеля. Выдернули приятеля, тот работает мусорщиком в элитных поселках, в том числе, в Николиной Горе. Телефон нашел в рассыпавшемся мусорном пакете из дома пять по Лесному Кольцу. Телефон был без симок, но в нем самом сохранились два номера. Разговор по одному из них Вы слышали. Это домашний телефон соседа из того же подъезда, где жил объект. Алгоритм такой: объект звонит мужику, тот идет в квартиру к матери объекта, та поднимается и общается с объектом, сколько им хочется. Все это не выходя из подъезда, поэтому мы раньше ничего не смогли заметить. Второй номер заблокирован, приобретен на бомжа, который ничего не помнит. Если очень надо, можно попробовать получить распечатки с этого номера, но это надо в Энске кланяться и платить. Номер, с которого на домашний в Энск звонил объект — Крымский, разговор шел из Феодосии, точнее пока не установили. Ждем дальнейших указаний — в каком направлении нам двигаться.
— Спасибо, работу провели хорошую. Я подумаю, пока ничего не предпринимайте, домашний номер в Энске продолжайте прослушивать. Я сам с вами свяжусь.
— Хорошо. До связи!
Ася, да ты просто кладезь сюрпризов! В Крыму, значит? Судя по разговору с матерью, Ряднова там не сама по себе, а работает у кого-то. Так, а кому принадлежит дом под номером пять? Чего он голову себе ломает, когда у него такой источник информации под боком?
— Мама! Ма, ты где?
— Что, Владик? Я внизу.
— Мам, — спустился он бегом. — Ты же всех тут знаешь, чей дом под номером пять на нашей улице?
— Пятый? Это Одоровские, но они сейчас не здесь, они в Крым уехали всей семьей, у них там свой дом. Почему ты спрашиваешь о них?
— В Крым, говоришь… А случайно не знаешь, куда именно?
— Знаю, они меня приглашали пожить у них. В Евпаторию. Я давно отцу говорю, что надо свой дом купить у моря и вместо ваших Анталий и Ривьер ездить в Крым, там климат полезнее.
— Купим дом, я поговорю с отцом. Ты скажи, у них дети есть?
— У кого?
— Мама, мы про Одоровских говорили. У Одоровских есть дети?
— Да, две дочери. Но почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно стало, кто у нас в соседях. Говоришь, в Евпаторию они уехали? А ты с ними общаешься?
— Номер телефона есть, если ты об этом. Хочешь съездить в Крым? Правильно, я Ванессе так и говорила, что надо вам с Мариночкой отдохнуть, и я тоже поеду, заодно дом присмотрю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мама, ты не спеши запрягать-то! Я пока только спрашиваю, кстати, скоро отец приедет, у тебя есть чем нас покормить?
— Отец приедет? А он мне ничего не говорил. Когда?
— Да скоро уже, полчаса, может, чуть дольше.
— Что же ты сразу не сказал, — упрекнула Татьяна Николаевна, направляясь на кухню. — Светлана! Светлана, едет Александр Викторович, надо сейчас же ставить тесто на пирог!
Отец подъехал приблизительно через час, еще час ушел на то, чтобы удовлетворить потребность матери позаботиться о ее «мальчиках». Татьяна Николаевна трещала без умолку, вываливая винегрет из сплетен, планов и экскурсов в будущее. Александр Викторович морщился, кривил улыбку, но терпел, Влад же, невозмутимо потягивал чай и поддакивал матери, изображая интерес и внимание.
Мысли обоих «мальчиков» витали весьма далеко от планов матери и с гораздо большим удовольствием, чем выслушивать материно курлыканье, один выпорол бы второго, а второй еле сдерживался, чтобы не раскрыть матери глаза на художества мужа.
Наконец, Татьяна Николаевна выдохлась и решила, что мужчины достаточно накормлены и обласканы и до обеда вполне дотянут.
— Вы еще посидите? — спросила она мужа и сына. — Я что-то устала, пойду, прилягу. Обед будет в два.
— Конечно, иди, отдохни, — с энтузиазмом поддержал ее муж. — А мы с Владиком просто посидим еще, почаевничаем.
Дождавшись, когда шаги жены стихнут, Александр наклонился к сыну:
— Что будем делать, ты подумал уже? Мать не перенесет, если узнает.
— Ты хотел сказать — «что ТЫ будешь делать»? — уточнил Влад. — Напоминаю, если к кому-то уже наведался склероз — в эту ситуацию ты попал по собственной воле, а я к Марине и ее ребенку не имею вообще никакого отношения.
— Ты не понимаешь, что ли, что с Земовым не шутят?
— Я как раз это понимаю, поэтому не связывался с Мариной и поехал и прямо все рассказал. Земов нормальный мужик.
— Влад, ну, чем плох был вариант вашей свадьбы? Ты бы получил все, неужели, так сложно было ради отца потерпеть какой-то год?
— Пап, ты что, на самом деле считаешь, что Марину остановит договор или контракт? Если я попаду к ней в руки, то все, больше мне от нее никогда не избавиться! Никогда, понимаешь? А я хочу своей жизнью жить, а не исправлять твою.
— А теперь ты разрушишь жизнь родителей! Из-за глупого упрямства!
— Как удобно, переложить свою вину, да? Не выйдет, папа. Это не я, а ты хрен в штанах не удержал. Знал, чья она дочь? Знал и все равно полез, так сам теперь и выкручивайся. Что тебе Земов сказал?
— Можно подумать, ты свои штаны все время застегнутыми держишь. У тебя самого ребенок на стороне! А я первый раз Татьяне изменил!
— Знаешь, почти верю: первый раз, ага. Мой ребенок — моя ответственность! Я на тебя не перекладываю. Если бы ты семь лет назад не вмешался и не запугал Асю, то я мог бы видеть, как растет моя дочь, а не случайно узнать о ее существовании спустя столько времени. Так что это не я тебе, а ты мне жизнь испортил!
— Мы с матерью спасали тебя от нищебродки! Думаешь, ей ты был нужен, как же! Ей сладкой жизни захотелось за чужой счет!
— Еще одна попытка оскорбить мою женщину, мать моего ребенка и я не посмотрю, что ты мой отец — ударю, — мрачно пообещал Влад. — Я не лезу в вашу жизнь, ты даже легким касанием не задеваешь мою.
— Так, значит? Все сам решил? Помнится, я обещал, что если ты женишься на Марине, я поддержу твою… мать твоего ребенка и внучку приму? Теперь на это можешь даже не рассчитывать — ноги их обеих в моем доме никогда не будет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дурак, — неожиданно спокойно ответил Влад. — Ты думаешь, этим ты меня наказываешь, что ли? Нет, ты себя наказываешь, но кто я такой, чтобы спорить? Договорились, Ася и Катя не переступят ни через один порог, ни одного твоего дома. И я вместе с ними.
— Влад, — растерянно проговорил отец, догадавшись, что палку-таки перегнул. — Я не это имел в виду.
