свою добычу, которую не успели надежно спрятать. Теперь так просто тело было не отнять.
– Чего стоите? – окликнула бабуля парней. – Нашла его Мать. Теперь уж ничего не поделать. Бегите дурни! Огня! Готовьтесь жечь тело!
Бледные ребята не сразу поняли, что им сказано, а поняв, вымелись со скоростью метеора. Она тоже направилась к выходу, так быстро, как могла. Иван же, напротив. Он выхватил заговоренный нож. Быстро осмотрел, не нарушена ли изоляция лишенной гарды рукояти и решительно шагнул к перерождающемуся. У него были буквально секунды на то, чтобы без вреда для себя прервать контакт, отвлечь пока еще слабый поток на нож и положить тело повыше, обратно на полку.
Следующий шаг сделать он не смог. С воплем «Не надо», сквозь истерическое рыдание, в него вцепилась жена покойного.
– Она права, – обернулась знахарка. – Не рискуй. Иван, уходим. Запрем и сожжем.
– Нет! – вскричала женщина. – Дайте ему ожить! Он… он оживет… Оживет и все будет хорошо. Все будет как прежде, – лепетала она, оттаскивая за рукав удивленного Ивана. В ее глазах уже плескалось безумие, исказившее лицо перекошенной улыбкой. – Да Боренька? Вставай. Вставай же, родной!
– Машка! Ты что творишь? Совсем ополоумела дура? – уговаривала ее знахарка, взяв за руку, но та вырвалась из слабого захвата и с остервенением вцепилась обеими руками в Ивана. – Машка. Образумься! Это будет уже не твой Борька, а дикая, злая и голодная тварь. Он же тебя первую сожрет, а после и дитятками вашими закусит. Опомнись! Идем. Его нужно уничтожить. – Она протянула сухонькую ладонь.
– Я не дам вам этого сделать, – злобно прорычала женщина сквозь зубы и ударила старушку наотмашь, по лицу.
Иван опомниться не успел, как перелетел через стол, ощутимо приложившись спиной и головой о бревенчатую стену. Женщина бросила его почти через всю баню, как будто он был не мужик весом под центнер, а легкая пушинка.
Пытаясь отойти от звона в ушах, и кругов, плывущих перед глазами, он встал на колени, и мотнул головой, прочертив алыми каплями на полу кривую полосу. По лицу полилась горячая кровь. В глазах все прыгало и скакало так, что он никак не мог встать на ноги. Мастер машинально провел рукой рядом с собой, в поисках ножа. Но кроме сырого пола ничего не обнаружил. Звон перешел в гул, зрение с трудом возвращалось в норму. Сейчас, стоя на коленях за перевернутым столом, он собирал пазл из скачущих перед взором картинок.
Старушка, раскидав руки в стороны, недвижимо лежала у выхода, а сбрендившая вдова, сложив ладони, со счастливым лицом, и полными нездорового блеска глазами, сидела у скорчившегося в позу эмбриона, перерождающегося.
– Боренька, миленький, – причитала она. – Скорей вставай. Нам нужно бежать. Эти нелюди хотят нас убить.
«Нифига себе, – проскочила мысль сквозь гул в голове. – Нелюди, нас. Обалдела дура?».
За мыслью последовало действие. Иван встал с колен, покачнулся, и скользнул по полу плывущим взглядом в поисках ножа. Обнаружился он быстро, в руке свихнувшейся вдовы.
Она выставила его перед собой.
– Отдай нож, – строго сказал Иван, размазав кровь по лицу.
– Не подходи! Убью, – взвизгнула она, описав острием зигзаг перед его лицом. – Боря, что же ты. Скорей вставай. – Бросила вдова за спину, не сводя обезумевшего взгляда с шатающегося мастера.
– Господи! Да пойми же ты. Он не человек. Боря твой умер. А то, что сейчас переродится и оживет, убьет нас всех. Это больше не твой муж. Это бездушная тварь! – попытался он образумить вдову, снова размазав уже не так стремительно стекающую по лицу кровь.
– Это вы твари! Все вы! Трусы проклятые! – снова расчертив воздух ножом, со злобой сказала она. – Ведь все знают, что не все перерожденные безумны. Множество их хоть и изменены, но могут вести себя как люди. Мы уйдем к таким, на болота. Да Боренька? – Боренька в ответ засипел и стал качаться по полу. – Вы трусы их уничтожаете. Из–за страха своего не даете им второго шанса.
– Это очень… повторяю, очень большая редкость. И разум «такие» обретают не сразу. Сначала все они голодные и злые звери…
– Заткнись! – взвизгнула вдова. – Мой Боренька не зверь. Понял ублюдок! А вы звери. Трусливые шакалы, что боятся всего нового. Благословенная Мать, дает всем нам второй шанс. А вы его отбираете. Заковываете мертвецов в кандалы. Прибиваете к столам и полкам, пробиваете головы железными шипами. Вы, вы трусливые твари, отбираете у них то, что дарует им Мать. Второй шанс. Благословление, на новую жизнь. Какое вы имеете на это право?
Иван понял, что спорить с вдовой сейчас бесполезно. Справиться с ней он не мог. От головокружения и накатывающей тошноты он едва держался на ногах. Следовало менять тактику, пока еще есть время.
Шанс разорвать связь, уже потерян. Сейчас, пустое тело наливалось не человеческой энергией. Мертвец начинал восстанавливаться. Мертвая плоть возвращалась к жизни, для последующей трансформации в чудовище.
Но хорошо то, что не все перерождались быстро. Есть шанс унести ноги. Это могло длиться от нескольких часов, до недели. И чем дольше бывший человек проходил трансформацию, тем опаснее и живучей в итоге получалась тварь. А во время этого процесса, он мог быть как смирно лежащим телом, так и тупым, беснующимся манекеном, что бросается на все живое.
– Хорошо, – пошатнувшись, развел в стороны руки мастер. – Твоя взяла. Отдай мне нож, позволь забрать бабулю и уйти. После делай со своим Боренькой что хочешь.
– Ты меня за дуру держишь? Да? Нет, я не сумасшедшая. Хрен тебе, а не нож. Стой и не двигайся, урод. С ножом я обращаться умею. Только рыпнись, так исполосую, родная мама не узнает! – хищно рыкнула вдова. – Знаю я вас. Как только выйдете, нас сразу–же сожгут. Старухой, если она еще не сдохла, мы прикроемся, а нет, тогда тобой. – Оскалилась она.
– Он может и неделю так лежать, – хмыкнул мастер, подавил рвотный позыв, и озадачился вопросом, а действительно ли сбрендила эта стерва?
– Ничего, я терпеливая. Я подожду. Ради Бореньки я готова на все. – сказала женщина, стягивая пояс со своего платья. – А ты давай поворачивайся, и руки за спину. Предупреждаю: рука не дрогнет.
Может рвануться, сбить эту полоумную с ног и забрать нож? Иван прислушался к себе. Ноги едва держали, норовя подкоситься каждый миг. Голова идет кругом. Сильно он приложился, и как только голова не разбилась вдрызг.
– Поворачивайся, сказала, – словно змея прошипела она. – Мне надоело ждать. Ей Богу доведешь, сейчас прирежу!
Горестно вздохнув, мастер, едва не рухнув, моля всех духов и богов о том, чтобы сейчас в его организме
