— Да что я с вами говорю, прямо сейчас пойду к Государю вашему Иоанну Васильевичу, и мы с ним все дело обсудим, — Митька решительно шагнул к дверям.
Зря… Григорий и Прокофий, совершенно потерянные, провожали его взглядом. Семён, казалось, был полностью безразличен к происходящему. А вот Акинфий… Этот шагнул навстречу Митьке, отрезая его от входной двери. Он схватил рыбачка за шиворот и рывком усадил на скамью. Сил у купчика было предостаточно, несмотря на внешнюю дряблость и внушительный живот. Глаза купца пылали гневом.
— Теперь послушай-ка меня сюда, — зашипел он. — Ты совсем страх потерял?
— Живо отпусти, к Царю пойду! — зарычал Митька.
Он не знал, что будет, если Акинфий вдруг действительно отпустит его, и куда он тогда пойдет. Но проблемы следовало решать по мере поступления. Сейчас же проблема заключалась в том, что отпускать его никто и никуда не собирался.
— Сиди!
— По-плохому, видать, хотите? — бодрился Митька. — Ты тоже, Семён, заодно с ним? А ты, Григорий? Ты, Прокофий? Так этот один от торга отвалится, а с вами любо дело иметь!
Ответа он не дождался. Потому что вместо ответа Акинфий замахнулся, чтобы залепить такую оплеуху, что голова по оси повернется разом. Митька был заметно слабее, но дурь имелась, как и находчивость. Во всяком случае, ее хватило, чтобы увернуться и, совершенно не думая о последствиях, ударить купца в ответ.
Терять-то было нечего!
Правда, бил Митька не по лицу, не в живот, а зарядил купчику прямо меж ног. Как тогда, в сенях. Против того, кто сильнее, — верный метод.
Акинфий вскрикнул изменившимся голоском. Схватился за промежность и завалился. Митька удумал развить успех, их в комнате было четверо, а купцов осталось трое. Пока наемничков свистнут, можно схватиться с купцами в рукопашную (кинжалы на пир они с собой не брали) и попытаться бежать. Неизвестно, как все бы повернулось, случись потасовочка, но рыбаки не шелохнулись. Драться не захотели, струсили. Бросившегося же на Семёна Митьку купец встретил одним коротким ударом под дых, угодив в область солнечного сплетения. В ушах зазвенело, удар пронял до самых костей и сразу сбил пыл. Митька попятился, скрючившись в три погибели, опустился на скамью. Блин, говорил же Семён: присаживайся — так, может, следовало сразу послушать!
Семён, до того остававшийся в стороне от заварушки, подошел к Митьке, хватавшему ртом воздух.
— Еще одна выходка — и убью, — процедил он.
— Посмеешь убить посла? — задыхаясь, спросил Митька.
Купец ответил не сразу, и рыбачок предположил, что он улыбается, а когда Семён ответил, Митька впал в ступор.
— Я посмею убить безродного пса, — совершенно ледяным голосом сказал Семён. — Такого, каким ты являешься. А потом скажу Царю, что послом Англии, капитаном сэром Уиллоби заделался какой-то прощелыга.
— Не посмеешь… — Митька все еще ловил воздух ртом, но заставил себя поднять глаза, чтобы посмотреть на Семёна. — Или хочешь заодно сказать, что Ивановское сто всячески поддерживало прощелыгу?
— Я хочу сказать, что прощелыга обвел вокруг пальца не только Иоанна Васильевича, но и нас, — ответил купец и, улыбаясь своей фирменной улыбкой, пожал плечами. — Все еще хочешь пойти в Кремль? Скатертью дорожка, я приду лично посмотреть на твою казнь…
Митька опешил настолько, что даже не знал, что ответить. Нет, в том, что новгородцы раскрыли обман, он нисколечко не сомневался. Однако Семён с такой уверенностью говорил, что готов рассказать об обмане Царю, — этот факт стал для Митьки полной неожиданностью.
— Я знаю, кто ты есть, — продолжил Семён. — Тебя раскусили еще скупщики, а я убедился в том, что ты никакой не англичанин, на самом первом пиру.
— Были сомнения? — не сдержался Митька.
— Были, — легко признался Семён. — Но потом как-то ушли сами собой…
— Не от того ли, что товар с кораблей увидел? — съехидничал Олешка, которому первому надоело держать обет молчания. Все равно отрицать обвинения теперь не было никакого смысла.
— Товар? — хохотнул Семён. — Спроси у своего капитана, он, наверное, знает, на какие суммы ведет торг наша община. Деньги с продажи товара английских лоханок не та сумма, ради которой стоит рисковать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Разговаривал с твоими купцами еще в Новгороде, — рыбачок кивнул на Акинфия, поднявшегося с пола и севшего на лавку у стенки. Он все еще держался за промежность, вдарил Митька ему хорошо, яйки наверняка звенели. Потом кивнул в сторону Прокофия и Григория. — Так вот они меня склоняли к торгу за твоей спиной.
Купцы рассмеялись, хотя Митька не понимал, что смешного сказал. А Семён с усмешкой продолжил:
— Поначалу возник вопрос — убить тебя или попользоваться твоей глупостью. Поблагодари других купцов, они уверили меня, что ситуацию можно обыграть. Ведь ты оказался готов зарываться во лжи и идти до конца.
Митька, не сдержавшись, сплюнул на пол.
Но все же кое-что не укладывалось в голове — Мартин. Ганзейцы намеревались провести торг и ничего не заподозрили. Как такой опытный купец, как Мартин не распознал подставу, если оную тут же почуял Иван. Конечно, Мартин мог смотреть сквозь пальцы, не видеть очевидных вещей из-за жажды наживы, но ведь так поступил бы только глупец. Ганзеец, бывший на виду в одной из успешнейших компаний Европы, отнюдь таким не являлся. Конечно, для себя Митька мог возразить, что подставы не заметил и Иоанн Васильевич, вот только Государь ничего не заподозрил потому, что Митька не открывал рта.
— Мы, — Митька качнул головой, помассировал пальцами виски. — Мы ведь могли… можем, — тут же поправился. — Можем договориться. Если вам нужны немцы, пожалуйста.
— Мы не попросим многого, давайте обсудим, — встрял Стенька.
— Если надо побыть немцами дальше, я только за. Вам же надо как-то компанию открывать? Так мы готовы! Да и как вы без сэра Уиллоби в Англию поедете…
Митька осознавал всю бредовость своих предложений и не до конца понимал, что будет, если купцы согласятся. Но как утопающий хватается за любую соломинку, так и он старался спасти рыбачкам жизни.
Купец достал грамотку, подписанную Царем Иоанном Васильевичем, и хищно оскалился. Ни дать ни взять, но грамотка теперь была у него в руках.
— Свою роль ты выполнил. В Англию поедут новгородские купцы, а «сэр Уиллоби» останется в Новгороде, чтобы открывать англо-русскую компанию. Полагаю, ты догадался, что роль «сэра Уиллоби» может сыграть другой «англичанин», — последние слова Семён сказал с таким акцентом, который изображал Митька.
Да, с ролью «парадного генерала» Митька справился на отлично. Но одно купец не учел. Рыбачка в роли «сэра» видел Иоанн Васильевич, и вряд ли Царю понравится, что рожа у англичанина другая будет. А ведь Государь мог, еще как мог, вызвать на ковер торговца из Англии. И что тогда будет говорить Семён? Все это Митька озвучил купцам. Все это и кое-что еще, кое-какие козыри в рукаве все же остались.
— Тебя не смущает, что Царь Иоанн Васильевич знает, как выглядит сэр Уиллоби, и хорошо запомнил мое лицо? — хитро прищурился рыбак. — Представляю, как Государь расстроится, если в следующий раз я не явлюсь на встречу, о которой у нас с ним договорено.
— Брешет, — проскрежетал Акинфий, которого наконец попустило.
— Проверь, если не дорожишь не только яйцами, но и головой. Я, а не ты, остался один на один с Иоанном Васильевичем тогда в палате. И поговорили мы знатно.
— Ты говорил? — Семён выпучил глаза. — Но как?
— Изловчился на пальцах изъясняться, — бросил Митька. — Много ли надо говорить, чтобы царское предложение принять?
Разумеется, сказанное было не более чем наглой ложью. Никаких договоренностей с Иоанном Васильевичем у рыбака не было. Но знал об этом Митька, а купчики не знали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Врет, — заверил Григорий. — Давайте проверим.
— Как? — отозвался Семён.
— Выпытаем! — крякнул Григорий.
У Митьки внутри все похолодело. Однако внешне он не подал виду, даже улыбку из себя выдавил, демонстрируя полное безразличие к угрозам.
