случае, так или иначе.
Практический упав на стул, я провела рукой по лицу, не веря, что это всё взаправду. Мой биологический отец Виктор Домогаров, а мать — его любовница и по совместительству сводная сестра Марии. Мои братья по биологическому отцу не братья, а неуравновешенные психи, у которых с головой проблемы.
— Ром, а почему Виктор Алексеевич сам с сыновьями-то не разобрался? Зачем было подключать тебя?
— Ну, проблема в том, что Глеб имеет очень большое влияние и за то время, что Виктор не касался дел «Штэрна», подмял под себя всю организацию. У него своя охрана, которая состоит из отморозков, да и главное это — Борис.
— А он тут при чём?
— Как ты думаешь, почему «Штэрн» на грани банкротства? — ушёл от вопроса Рома.
— Я откуда знаю?
— Ты же читала новости, Глеба подозревают в торговле оружием…
— Прочесть-то я прочла, но кто слил информацию?
— Саша, — гордо улыбнулся Рома. — Она собрала все доказательства и отправила их в ФСБ, дальше они уже сами начали работать. А ещё, вышла статья о том, что Глеб Домогаров болен шизофренией и употребляет наркотики. Из-за всего этого акции «Штэрна» сильно упали в цене.
— Но при чём здесь Борис?
— А с ним куда интереснее, — скривился Рома. Мне даже показалось, что его передёрнуло. — Когда колесо возмездия завертелось, за ним установили слежку, и поймали в клубе «XY». Он избил журналиста, который пришёл туда под видом посетителя.
— А что за клуб?
— Как бы поскромнее выразиться… это клуб для любителей нетрадиционного секса, так скажем.
— Голубых?! — выпалила я. — А что ему там делать?
— А что там может делать взрослый мужик в три часа ночи?
— Борис — гомосексуалист? — я ушам своим не поверила. — Да быть не может, он никогда не был замечен в подобных связях, всегда за братом таскался… то есть, у Глеба точно было полно любовниц, но Боря на его фоне смотрелся агнцем божьим.
— На самом деле, не так значима его ориентация, — нахмурился Глеб. — Куда важнее то, что он всегда был тенью Глеба, и устранял всё, что могло помешать брату.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мел, ты помнишь, что я сказал тебе после аварии?
— Что нас хотели убить?
— Да. Дело в том, что это не я выкрал тебя из-под носа Глеба. Это сделал Борис.
— Что? — ахнула я, прикрыв рот дрожащей рукой. — Зачем?
— Чтобы убить.
— Боря? Поверить не могу… Тогда, каким образом в машине оказался ещё и ты?
— Видишь ли, всё это время мы не могли попасть на территорию их имения. И каким бы хорошим хакером не была Саша, но система охраны у Глеба похлеще, чем у военных. Мы следили за домом и перемещениями братьев, но тебя никогда не было видно. В один из дней, когда Глеба не было дома, мы заметили Бориса и Марию, они встретились в ресторане, недалеко от имения. Нашему человеку удалось подслушать часть разговора, из которого выходило, что Мария планирует с Борисом избавиться от тебя и уехать в Париж с Лизой.
Я созвонился с Виктором и обрисовал ситуацию, он подключил своих людей, но они не успели. То ли Борис что-то заподозрил, то ли просто решил всё поменять, но операцию они начали на день раньше. Я пытался ему помешать, проследил до места встречи, но как ты уже поняла, у меня ничего не вышло. Борис и Мария были не одни, их сопровождал охранник. Он-то меня и вырубил какой-то дрянью, а потом нас вместе пустили по трассе. Всё, что я успел сделать, это пристегнуть тебя за несколько секунд до аварии.
— Ты… — Я всмотрелась в его почерневшее лицо и сглотнула. — Спасибо.
Мои пальцы неосознанно потянулись к его руке, но в этот момент в дверь постучали, и я поспешно отдёрнула руку, пряча её под стол.
Глава 20
До дня Х, назначенного Виктором, это был первый и последний серьёзный разговор с глазу на глаз с Ромой. После того, как в дом вернулись Саша и Домогаров, Рома поднялся к себе, и больше я его в этот день не видела.
Думаю, здесь была и моя вина. Отчасти. Когда Виктор вошёл в кухню, Рома уже был в коридоре, но всё ещё в зоне досягаемости. При взгляде на расслабленное лицо новоиспечённого «родителя», я вспомнила его слова: «Мы получаем посильную помощь и прикрытие в случае разоблачения, а ты — меня». В этот момент все эмоции, какие ещё оставались, заменили досада и разочарование.
— Мелания, — начал Виктор, — вы поговорили?
— О, да. — Я кисло улыбнулась и съязвила: — Спасибо за секс из жалости.
— Что?
— Интересно. — Я постучала пальцем по верхней губе, будто размышляла. — Какой же он у него тогда по любви?
Саша охнула, Виктор закрыл рот, отчего он превратился в тонкую полоску и сощурил глаза.
— Следи за языком, Мелания. Даже если ты моя д…
— Дочь? — Я рассмеялась ему в лицо. — Побойтесь Бога, Виктор Алексеевич. Вы для меня чужой человек, меня вырастил Сергей Звягинцев, и только он может быть моим отцом. Сдача биоматериала ещё не повод…
Громкий хлопок от затрещины прервал мою речь. Прижав ладонь к горящей щеке, я сглотнула ком, подавила злые слёзы и улыбнулась:
— Я больше не сомневаюсь в кого пошёл Глеб. Это всё, Виктор Алексеевич, или мне подставить вторую щёку?
Не дождавшись ответа, я прошла мимо, задев его плечом. В коридоре никого не было, как и на лестнице, но сквозь перила я заметила знакомый силуэт у окна в гостиной.
Он всё слышал, вяло напомнила совесть.
Это к лучшему, уверенно ответила я, сжигая позади все пути к возвращению.
Разработанный Белоярцевыми и Домогаровым план гласил, что меня должны официально признать погибшей, иначе Марию из Парижа было не выкурить. Ставили на то, что она захочет своими глазами увидеть меня в гробу, чтобы больше не волноваться о том, что кто-то заберёт её драгоценную внучку. Меня во всей этой ситуации волновала только дочь. За возможность увидеть Лизу и обнять её я была готова на всё, даже на убийство своей личности.
В конце августа были устроены пышные похороны единственной дочери Звягинцевых, которую нашли замерзшей в лесу, после аварии. Чей труп был использован для фальсификации мне не сообщили, но Саша как-то сказала, что это была женщина с улицы. Фактически — бомжиха.
Мария прилетела с Лизой в Москву, как только об этом напечатали. Как же, проститься с любимой дочерью, промокнуть сухие глаза платком и скорчить гримасу скорби в ответ на
