нас нет данных в подтверждение того, что такое право когда-либо существовало (см. Главу 3).
Лейрвайты взимались в манориальных судах. Церковные суды также штрафовали за блуд, и в них наказания для мужчин и женщин чаще всего были похожи. Возможно, что во многих случаях блуд рассматривался как прелюдия к браку: в судебных делах, где рассматривалась действительность брака, зачастую фигурируют показания о сексуальных отношениях, которые связывали партнеров до предполагаемого заключения брака. Мы располагаем приходскими книгами из Англии раннего Нового времени, где зафиксированы даты браков и крещения детей, и 10–30 % невест к моменту заключения брака явно были беременны. Таким образом, в раннее Новое время пары могли планировать брак, но откладывать его до тех пор, пока беременность не вынудит их сыграть свадьбу, и в Средние века это могло быть точно так же.
В Южной Европе, где брачный возраст для женщин был существенно меньше, эти показатели могли быть ниже, поскольку женщины с большей вероятностью до заключения брака жили со своими семьями, которые могли следить за их поведением. Однако и здесь есть крепкие данные – например, из Венеции Позднего Средневековья, – что пары из нижних слоев общества жили, в глазах церкви, «во грехе», пока не решали, что настала необходимость заключить брак. В тех случаях, когда приданое или дети не были большой проблемой, формальный брак мог быть не так важен. Мы располагаем примерами того, как пары с детьми не заключили формальный брак, и их положение не вызывало никаких проблем до тех пор, пока мужчина не бросал женщину и она не подавала в суд ради получения материальной поддержки. В одном таком деле женщина «в хорошем состоянии» приехала в Венецию, поскольку ее партнер обещал на ней жениться, и родила ему пять детей; мужчина был осужден за блуд и был обязан выплачивать определенную сумму на содержание детей, а также заплатить ей «за ее благопристойность»: эта сумма была бы достаточной, чтобы послужить приданым для заключения брака даже после потери девственности[146]. Возможно, власти преследовали блудников, когда такие случаи доходили до их сведения – не чтобы предотвратить блуд, но чтобы гарантировать, что он по-прежнему ведет к заключению брака.
На то, что блуд часто считался простой прелюдией к браку, также указывает распространенная в английских церковных судах мера – клятва sub pena nubendi («под страхом брака»). Как мы уже знаем, согласно церковному праву, брачные клятвы в настоящем времени («Я беру тебя в мужья») немедленно скрепляли узы брака, но клятвы или обещания в будущем времени («Я возьму тебя в жены») или условное согласие независимо от условия делали брак действительным сразу же после сексуального контакта. Таким образом, пара, которая поклялась sub pena nubendi, в сущности обменялась клятвами будущего согласия. Если у них снова будет секс, они не просто будут обязаны заключить брак: их брак уже будет считаться заключенным и нерасторжимым. Представители церкви спорили насчет того, насколько действителен брак между двумя людьми, которые перед этим совершили прелюбодеяние при жизни ныне покойного супруга (в конечном счете постановив, что это приемлемо, коль скоро не ускорило наступление смерти покойного супруга), но насчет превращения блуда в законный брак споров было мало. Здесь скорее решали задачу избежать конкубината или совместного проживания вне брака, а не хотели предотвратить неформальный секс.
Скорее всего, в добрачный секс обычно вступали наемные работницы – как в городах, так и в деревнях, – которые в некоторых местах наверняка составляли бо2льшую часть незамужнего женского населения, и это верно для женщин всех религий. У дочерей, живущих со своими родителями, было меньше возможностей, а аристократки чаще всего выходили замуж молодыми. В Париже в конце XV века женщины, которых судили в церковных судах за сексуальные преступления (плотские сношения, содержанство) или которые сами подавали в суд, чтобы навязать мужчине нерасторжимый брак, чаще всего жили не в родительских домах, а работали, например, служанками. Некоторые из этих предполагаемых браков, по их словам, были заключены довольно неформально, и возможно, что они сознательно пользовались туманными формулировками, когда один партнер считал, что они состоят в браке, а второй – нет. Например, Колин Майяр утверждал, что (неназванная) женщина, с которой он поддерживал отношения, сказала ему, что согласна на секс с ним только ради брака. Колин сказал, что не женится на ней, но секс между ними все равно произошел. Теперь она требовала официально подтвердить, что их брак действителен, поскольку условное согласие, за которым следовал секс, заключало между ними брак – тогда как он говорил, что он ничего не обещал, так что и брака нет. Разумеется, он мог просто врать, но также возможно, что обе стороны верили, что говорят правду, и даже что они сознательно пользовались неоднозначными формулировками. Она могла искренне верить или надеяться, что если он пошел на секс с ней, то он передумал насчет условий, а он мог верить или надеяться, что передумала она[147].
В Венеции разбиралось дело женщины с высоким социальным статусом, отец которой хотел сплавить ее замуж, тогда как она действовала по собственному разумению. Середина XV века; Элизабетта Бадоэр, из благородной семьи, вступила в связь с Пирано Контарини, незаконнорожденным сыном из важной семьи. Он утверждал, что они вступили в сексуальные отношения и втайне поженились; ее отец, опасаясь, что эта история испортит ее шансы на более удачный брак, заставил ее пройти осмотр и пригласил для этого женщин, которые в конечном счете дали показания о том, что она еще девственна. В этом судебном споре между отцом женщины и ее предполагаемым любовником или мужем желания самой Элизабетты никого не волновали. Но, хотя Пирано проиграл суд и отец Элизабетты устроил для нее другой брак, считалось достаточно вероятным, что молодая женщина знатного происхождения завела любовника с намерением выйти за него замуж, чтобы церковный суд Венеции взялся рассматривать дело.
Наемные работницы или служанки, которые жили не с семьей, а со своим нанимателем или с другими работниками, располагали большими возможностями как встретить потенциальных партнеров, так и вступить с ними в половые отношения. Мы не располагаем статистикой по случаям внебрачного секса между наемными работницами, но в стихах и балладах вроде английского «Выходного служанки» XV века воспевается их сексуальная активность:
Джек за мой заплатит эль,В фестиваль воскресный.Джек всегда меня поит,Каждый светлый праздник.Если праздник удался,За руку меня возьмет.Чтоб на землю положить.Ягодицы все в грязиВ этот светлый праздник.Входит и выходит Джек.Ну а я лежу под ним.«Плохонько ты сделал мнеВ Святые эти дни».Вскоре матка раздуватьсяНачала как колокол.Как признаться госпоже,Что случилось в те деньки?[148].
Пастурели – французские стихи XII века, в которых прославляется соблазнение
