и другие священники»[154]. Она также вступала в сексуальный контакт с ним в церкви. Во время их сношений он носил амулет с травами, чтобы избежать зачатия.
Беатриса также сказала, что еще при жизни ее мужа ее изнасиловал двоюродный брат Пьера Клерга по имени Реймон, который держал ее как конкубину после смерти ее мужа. Инквизитора Жака Фурнье, епископа Памье, намного больше интересовали еретические мысли, которые Беатриса почерпнула у Пьера и других, нежели ее половая жизнь, и в протоколах инквизиции зафиксировано покаяние только в еретических идеях.
Среди немногих средневековых женщин, которые высказывали свое мнение насчет конкубината, была знаменитая Элоиза. Она была необычайно одаренной племянницей каноника Фульбера, жившей в Париже в XII веке; Фульбер считал, что у нее достаточно дарований, чтобы получить хорошее образование. Он нанял для нее учителя, Пьера Абеляра, который снискал себе солидную репутацию богослова, но нуждался в деньгах. На время уроков они оставались вдвоем: по-видимому, Фульбер не считал, что есть необходимость присматривать за ними. Однако, как позднее описывал Абеляр,
«Сначала нас соединила совместная жизнь в одном доме, а затем и общее чувство. Итак, под предлогом учения мы всецело предавались любви, и усердие в занятиях доставляло нам тайное уединение. И над раскрытыми книгами больше звучали слова о любви, чем об учении; больше было поцелуев, чем мудрых изречений; руки чаще тянулись к груди, чем к книгам, а глаза чаще отражали любовь, чем следили за написанным».
Абеляр формулирует все так, как будто желание было взаимным; однако чуть раньше он описывает всю эту ситуацию как часть своего плана:
«И рассмотрев все, привлекающее обычно к себе влюбленных, я почел за наилучшее вступить в любовную связь именно с ней. Я полагал легко достигнуть этого. В самом деле, я пользовался тогда такой известностью и так выгодно отличался от прочих молодостью и красотой, что мог не опасаться отказа ни от какой женщины, которую я удостоил бы своей любовью… Итак, воспламененный любовью к этой девушке, я стал искать случая сблизиться с ней путем ежедневных разговоров дома, чтобы тем легче склонить ее к согласию. С этой целью я начал переговоры с дядей девушки… Я сильно удивлялся его наивности в этом деле и не менее про себя поражался тому, что он как бы отдал нежную овечку голодному волку. Ведь поручив мне девушку с просьбой не только учить, но даже строго наказывать ее, он предоставлял мне удобный случай для исполнения моих желаний и давал (даже если бы мы оба этого и не хотели) возможность склонить к любви Элоизу ласками или же принудить ее (к любви) угрозами и побоями»[155].
В Средние века было нормальным для учителя избивать своих учеников, и это не считалось насилием; однако то, что Абеляр связывает избиение с сексом, необычно.
Отношения, которые возникли между Абеляром и Элоизой, в XXI веке можно было бы назвать сексуальным домогательством, даже если ученица дала на них согласие, поскольку иерархические отношения можно рассматривать как принуждение. Хотя Абеляра наняли для частных уроков и у него не было институционной власти над Элоизой, ее дядя передал ее полностью в его ответственность, а также дал ему разрешение на телесные наказания. С учетом того, что она никогда не говорила, что Абеляр принудил или соблазнил ее, их отношения следует рассматривать как добровольные (по крайней мере со временем); возможно, ей было тяжело их избежать, если бы она того хотела, но она не утверждала, что ей это было нужно. Заявить, что она вступила в эти отношения по принуждению, значит отнять у нее свободу выбора.
Как бы то ни было, последствия этой связи хорошо известны. Элоиза забеременела, и они тайно заключили брак после ее родов. Расстроенный новостями о браке (возможно, из-за того, что он сомневался насчет мотивов, подтолкнувших Абеляра к такой секретности), Фульбер нанял людей, чтобы кастрировать Абеляра. Абеляр и Элоиза со временем приняли монашеские обеты, и до нас дошла их переписка. Существуют сомнения в подлинности писем Элоизы, некоторые исследователи считают, что всю переписку создал Абеляр, но Барбара Ньюман и многие другие убедительно доказали ее авторство.
В своей автобиографической работе «История моих бедствий» (Historia Calamitatum) Абеляр говорит, что Элоиза сначала отказывалась выходить за него замуж, утверждая, что это помешает его занятиям и свяжет домашними обязательствами. «Кто же, намереваясь посвятить себя богословским или философским размышлениям, может выносить плач детей, заунывные песни успокаивающих их кормилиц и гомон толпы домашних слуг и служанок?»[156] Она сказала, что лучше будет его конкубиной или шлюхой, чем женой, поскольку в этом случае его любовь будет подарена ей свободно, а не вследствие взятых на себя брачных обязательств. Если предположить, что эти слова действительно принадлежат ей, мы получаем женщину, которая считает, что пара может поддерживать полноценные эмоциональные и сексуальные отношения без заключения брака. Элоиза с ее блестящим образованием (позднее она стала аббатисой) едва ли может послужить примером типичной средневековой женщины, но она показывает нам, каких взглядов могли придерживаться люди в Средние века.
Возможно, Элоиза считала, что традиционный брак ограничивает не только Абеляра, но и ее саму. Если она считала, что брачные узы связывают мужчину, возможно, она сама не хотела быть связанной всеми вытекающими домашними обязанностями; когда она говорила о том, что дети отвлекают, возможно, она имела в виду и то, что они отвлекают ее саму. Во многих случаях конкубины священников были их женами во всем, за исключением собственно формального статуса; по сути они были их сожительницами. Но, по-видимому, Элоиза хотела чего-то другого, что освободит от оков домашнего быта и ее, и Абеляра. Позднее она выразила сожаление о своем грехе так, как это могла сделать монахиня:
Я знаю, что есть множество других грехов, которые я совершила ранее и за которые несу ответственность: среди них моя преданность плотским наслаждениям, последствия которых обернулись для меня подобающим наказанием[157].
Но это было не временное помутнение рассудка, а настоящая страсть, которую она надеялась развить не в традиционный брак, а в какую-то иную форму отношений.
Проституция
Еще одна группа женщин, для которых блуд не предварял брак, – это проститутки. Латинским словом, обозначавшим шлюху – meretrix – также называли конкубин священников; слово zonah из иврита могло использоваться для любой женщины, которая нарушала связанные с сексом нормы. Зачастую невероятно сложно разобраться, где в средневековом тексте подразумевается женщина, которая берет плату за секс, а где имеется в виду просто сексуально активная незамужняя женщина. Специалисты по церковному праву в Средние века даже между собой не могли договориться, что2 следует считать проституцией. Чаще всего они не считали, что взимание платы – это решающий
