Запру дома, заберу телефон… Нельзя со мной так! Просто нельзя, и всё тут! Я — человек, а не собачка, которую можно держать на привязи. И как может мужчина, который сохранил в прикроватной тумбочке даже мою расческу, реально сделать мне что-то плохое? Не может и не сделает, я ему не позволю.
— Михаил, — обращаюсь к нему с милой улыбочкой, — посмотри-ка сюда!
Просовываю мизинцы между безымянными и средними пальцами, а большие пальцы между указательными и средними. Получаются четыре фиги из двух рук. Демонстрирую это чудо ловкости своих пальчиков Потапову и говорю с чувством:
— Могу специально для тебя эти фиги еще маслом намазать, хочешь?
Он моргает, недоуменно хмурится.
— Что ты имеешь в виду?
— Фигу с маслом тебе, а не маячок мне в зуб! Вот что я имею в виду!
Потапов на некоторое время замирает
— Аля, ты забылась!
— Нет, дорогой, это ты забылся! У нас вообще-то двадцать первый век! Жен взаперти никто не держит!
— Будешь выпендриваться, получишь по заднице!
— Эта задница вообще-то беременна! Так что максимум, что ты можешь сделать, это ее погладить! Или вот еще вариант — можешь почесать спинку! И вообще… пойду-ка я ужин приготовлю, а ты тут посиди и поразмышляй о том, какую ахинею нес. Я тебе больше не восемнадцатилетняя девочка, которую можно запугать, я взрослая самостоятельная женщина! Со мной отныне либо по-хорошему, либо никак, запомни!
На этой славной ноте я поднимаюсь и ухожу, не забыв при этом как следует хлопнуть дверью. Думается мне, у моего гризли в последние дни от переизбытка чувств немного съехала крыша. Но он же серьезный, деловой человек, не глупый к тому же. Должен понять, что его замечательные предложения попросту неприемлемы.
«Неужели он действительно думает, что нашел разумный выход?» — всё вертится в голове один и тот же вопрос. Силой воли заставляю себя не думать о только что услышанном.
Достаю лук с картошкой. Режу овощи, потом начинаю укладывать их в противень слоями, посыпаю солью, специями, потом приходит черед курицы, соуса, сыра…
«Когда на душе грустно, всегда лучше чем-то занять руки», — любила говорить мама Марисоль. Это, пожалуй, единственный из ее советов, который мне по-настоящему пригодился.
Когда ставлю противень в духовку, дверь на кухню неожиданно открывается. На пороге появляется виновник моих грустных мыслей.
— Аль, ну не могу я тебя отпустить, понимаешь? Не могу!
— Так никто ж не просит отпускать! Только зачем при этом забирать телефон и приставлять ко мне надзирателя? Думаешь, это резко улучшит наши и без того непростые отношения?
Он проходит в комнату, садится рядом, добивается того, чтобы я повернулась к нему. Наладив зрительный контакт, говорит с чувством:
— Если ты сбежишь, я вот прям на этом же месте возьму и просто умру, понимаешь?
В этот момент мне вдруг становится кристально ясно, к чему был весь сегодняшний концерт. В груди у моего гризли ничего не зажило. Там по-прежнему вместо сердца груда осколков, всё в ранах и кровоточит. Виной тому я. Не простил он мне моего ухода, совсем не простил. И вот таким вот варварским методом он стремится обезопасить себя от новой боли, которую, он думает, я могу ему причинить. Вот поэтому и хочет контролировать меня по максимуму.
— Я и так в бесконечном напряжении, Аль… — говорит он с грустью.
Я пододвигаю стул, сажусь рядом, беру его руки в свои и прошу:
— Извини меня, пожалуйста, что я от тебя сбежала!
Он громко сглатывает.
— Ты про случай в Blue Royal?
— Я про оба случая, Миш! Про оба… Да, у меня были причины, чтобы это сделать. И я не прошу тебя их понять, я прошу лишь постараться меня простить, иначе мы не сможем нормально сосуществовать… А ведь нам нужно! И я больше не сбегу, обещаю. Если я захочу уйти, я сделаю это через парадную дверь, и ты меня выпустишь!
Он долго смотрит на меня, не мигая. Громко сглатывает, вздыхает, басит хрипло:
— Ты хочешь уйти?
— Я сказала — если! Если я захочу… У меня должно быть такое право!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Аля, мне нужно время…
— Время на что?
— Чтобы снова начать тебе доверять!
Он протягивает ко мне руки, поднимает и перемещает к себе на колени. Потом прижимает к себе как ребенка, упирается губами мне в лоб и замирает. Мне его ласка до такой степени приятна, что хочется закатить глаза и начать мурчать.
Мы сидим, обнявшись, пока в духовке румянится ужин.
Сейчас я чувствую, что очень даже за то, чтобы к нему вернуться, только на своих условиях, к которым он, к сожалению, пока не готов. Но я никуда не спешу, мой топтыгин! Я дам тебе время, а ты дашь мне мою свободу.
Глава 81. Телефон
На следующий день:
Четверг, 28 октября 2021 года
8:30
Михаил
— Миш, ну это неразумно! — бурчит она в который раз за последние полчаса.
Мы проводим утро в моем кабинете. Я работаю за столом. Пытаюсь разгрести Уральские горы писем. Она же устроилась напротив меня на диване. Сидит, поджав под себя ноги, и пьет чай с печеньем, параллельно пытаясь убедить меня вернуть ей телефон.
— Аля, ты обещала дать мне время! — рычу в ответ, хотя самому совсем не рычать на нее охота. Хочу целовать ее губы, слизать с подбородка сладкие крошки, которые она так забавно стряхивает в тарелку, откусив новый кусочек.
— А если тебя не будет, и мне вдруг станет плохо? — выдает она новый аргумент.
— Телефон есть у Яна!
— Всё равно проблемы, Миш!
Тут я уже тихо начинаю злиться.
— Какие?
— На работу позвонить надо? Надо! Предупредить заказчиков? Еще как! И я молчу про то, что тебе устроит Иришка, если я не объявлюсь в следующие пару дней! Сам с ней будешь разбираться. Кстати, еще инстаграм… У меня, конечно, в отложенном постинге еще двадцать постов, так что до середины следующего месяца можно не беспокоиться. Но там же директ уже, наверное, горит синим пламенем! Про комментарии я вообще молчу! Я больше суток туда не заглядывала…
Какая-то часть меня хочет открыть сейф и отдать ей телефон. Однако понимаю, как только она выйдет с ним из этой комнаты, моя спокойная жизнь кончится. Одна только мысль о том, что Аля может снова исчезнуть, обдает мои внутренности кипятком. Я просто не могу позволить этому случиться. К тому же теперь ставки намного выше, чем до того. Теперь Аля — не просто моя жена, а мать моего будущего ребенка.
Да, угрожать ей изоляцией было дурацкой идеей. Но полностью отпустить контроль не могу, пока не могу, хоть и хочу ей верить. Мне нужно время, чтобы хоть немного расслабиться. Аля слишком торопит коней.
Здесь нужен компромисс.
Достаю планшет, кладу на стол.
— Можешь написать шефу, заказчикам, а заодно и своей сумасшедшей подружке. Только учти, если я захочу проверить, что ты там делаешь, ты мне покажешь!
На самом деле проверять я ничего не собираюсь, мне важен сам факт ее согласия. Вижу, как вспыхивают ее глаза, как ей хочется мне возразить, тем не менее она молча берет планшет и усаживается обратно на диван.
Следующий час только и вижу, как ее пальцы бегают по экрану.
— Блииин! — вдруг пищит она.
— Что еще?
— А то, что у меня не выполнено еще два заказа, а аванс я уже получила!
— И в чем проблема?
— Ты всерьез думаешь, что я не нашла, куда потратить деньги?
Теперь мне понятно, что так сильно ее беспокоит.
— Кинь мне на почту реквизиты и суммы, я верну твоим заказчикам деньги.
Она замирает, как-то сжимается, прячет взгляд, потом признается:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне неловко…
— А что тебе неловко? — хмурюсь. — Мне, например, обалдеть как ловко было вчера есть приготовленный тобой ужин. У каждого свои обязанности, заработок — не твоя забота!
Ее глаза превращаются в щелки, некоторое время она просто жжет меня взглядом, потом всё же кивает.
